Казна Империи

–

Но ведь моя Наточка, она совсем дитя, ей-то за что всё это? – голос Павла Николаевича предательски дрогнул.

–

Вы ведь историк и прекрасно понимаете, что в любом деле число безвинно пострадавших на порядок превышает количество пострадавших справедливо.

–

Зачем вы так? – лицо профессора передёрнула мучительная судорога.

–

Затем что не надо жертвенно складывать свою голову на алтарь. Этого никто не оценит.

–

Вы предлагаете бороться? Но, Боже мой, что мы можем?

–

Поживём, увидим. Главное чтобы вы психологически были готовы к борьбе. Поверьте мне, это многого стоит.

Боженко ничего не ответил. Я не стал нарушать наступившей тишины. Лишь костёр трещал волокнами сырой лиственницы и стрелял в непроглядную темень смолянистыми снопами искр. И если бы не раскачивающийся у костра силуэт с торчащим из-за спины ружейным стволом, то ситуацию можно было бы назвать идеалистической.

На следующий день, едва взошло солнце, наш отряд, погрузившись на оба бату, непрерывно орудуя шестами, стоически преодолевал отмели и перекаты обмелевшей реки.

Я изредка поглядывал на задумчивого профессора. По всей вероятности, вчерашний разговор задел его за живое. Ну что ж, подумать бывает иногда не лишним.

–

Всё же почему ты решил, что именно эта река, а не Харпи или не какая-нибудь другая, – словно продолжая недавний разговор, вполголоса допытывался у профессора Щусь.

Хотя шум перекатов стремительной горной реки поглощал негромкие звуки, я напряжённо прислушался. Кое-что мне удавалось услышать, кое-что приходилось додумывать.

–

Всё очень просто, – ответил Павел Николаевич, и в его голосе сквозила такая уверенность, что ему хотелось верить, – у местных жителей велика вера в потусторонние силы. В многочисленных своих богов, в злых и добрых духов. Вы заметили, что все переселённые в Джуен аборигены проживали по берегам рек Харпи и иже с ней, и ни одно стойбище не располагалось на Сюмнюре и Алюре?

– И что из того?

–

Я много разговаривал с местными стариками и все как один утверждают, что ещё их предки настоятельно не рекомендовали им селиться в тех местах, так как они прокляты богами и являются обителью злых духов, – голос профессора стал ликующе торжественным от своего открытия, и я уже догадался, к чему он клонит. Мне стало не по себе, словно Павел Николаевич проник не только в тайну хитроумных чжурчжэней, но и в мою.

Но, до старлея Щуся пока не доходило:

–

Каким образом всё это относится к нашему делу? – он не скрывал своего раздражения.

–

А таким, что кто-то, что-то укрыв там, распространил слухи о проклятой долине злых духов.

–

Тише ты! – зашипел Щусь, настороженно оглядываясь по сторонам.

Моей заинтересованности он не заметил, так как я, преодолевая очередной перекат, самозабвенно орудовал шестом.

–

Теперь вы понимаете, что охраняло то, что мы ищем? – не обратив внимания на шикание старлея, закончил профессор.

Щусь понятливо мотнул головой, а мне стало грустно и обидно за того паренька, который давным-давно нёс ответственность за сохранность императорской казны. Его план, работавший на протяжении многих веков, оказался на грани провала.

Лодка резко качнулась, и чувство самосохранения заставило меня пригнуться вниз. Как всегда, на протяжении последнего времени, это чувство спасло меня от беды. Я находился на корме спиной вперёд и своим шестом придавал лодке значительное ускорение. Однако кто-то из моих напарников, стоящих по бортам, то ли специально, то ли случайно оттолкнулся так, что торчащий из залома, словно пика сук прошёл между Щусем и профессором и едва не воткнулся в меня.

Я посмотрел на членов экипажа. Ясный взгляд каждого из них говорил о беспредельной честности и сочувствии. «Не бойся, не проси, не верь» – эту арестантскую истину ещё никто не отменял, поэтому я им не поверил, однако отметил, что из той четвёрки, что спала рядом со мной во время покушения на берегу у стойбища Джуен, отсутствует Бацилла. Круг подозреваемых продолжал медленно сужаться. Конечно, хотелось бы, что бы он сужался не в результате очередных покушений, но тут я был бессилен.

–

Вы что, сволочи, делаете? – выкрикнул побледневший от страха старлей и от души заехал кулаком в ухо ближайшему к нему зэку. Этим «счастливчиком» оказался Убогий.

Если бы Щусь видел сверкнувшие ненавистью глаза Убогого, то наверняка бы принял дополнительные меры личной безопасности. Такой взгляд – это затаённая месть, от которой пощады не жди.

– Причаливай к берегу! – не успокоился на достигнутом старлей.

На берегу Щусь произвёл частичную рокировку экипажей, и мы продолжили путь. Если бы он знал, кто является причиной его недавно перенесённого страха, то, вероятнее всего, убрал бы из экипажа меня. В дальнейшем всё прошло без эксцессов и приключений, вероятно, неизвестный злоумышленник решил перенести «разбор полётов» на час «икс».

Через трое суток мы добрались до отрогов гор, в моё время в простонародье называемых «Синие сопки». Нависающие над водой скалы внушали дикий первобытный страх перед могуществом сил природы. Помнится, в далёкой, или, будет вернее сказать, ещё не наступившей молодости, я вместе с братьями впервые попал сюда на рыбалку. Вид скал сразу разбудил во мне необъяснимую тревогу и волнение. И в этот раз я ощущал нечто подобное, а внезапно возникшее чувство, что скоро всё закончится, заставляло меня быть настороже. Непонятная аура, витавшая над этими местами, встревожила и моих попутчиков. Я увидел их бегающие глаза и испуганные взгляды, бросаемые по сторонам.

Наконец Боженко что-то вполголоса проговорил старлею и тот отдал команду остановиться. Затем последовала новая команда – обосновывать на этом месте долгосрочную стоянку.

«Вот и прибыли», – с некоторым облегчением подумал я. Мне уже надоело выпутываться из клубка интриг. Поэтому все дальнейшие события воспринимались мною как избавление от накопившихся забот. И как говаривал один мой товарищ, проблемы мы будем решать по мере их поступления.

В течение третьей недели мы вели поиски некоего места, которое, по одному ему известным приметам, должен определить профессор Боженко. Щусь стал в открытую угрожать несчастному учёному всяческими карами. Среди поднадзорного элемента назревал бунт.

Я забыл сказать о том, что в одну из ночей наш бивак посетили лохматые гости, и мы остались почти без продуктов. Медведи основательно прошлись по нашим запасам. Стоявший на посту солдатик был физически унижен старшим лейтенантом, но вернуть наши продукты это не помогло.

Нас здорово выручал нанайский Чингачгук Фёдор, иногда добывая к столу свежее мясо. Но этого было мало. Хотя сентябрь и выдался солнечным, но уже следовало думать и об обратной дороге, ведь тёплых вещей при нас не было.

Раннее сентябрьское утро тысяча девятьсот тридцать третьего года ничем не отличалось от прочих с прохладным туманом таёжных рассветов. Позавтракав на скорую руку, мы отправились рыть шурфы. Команда под руководством старшего лейтенанта Щуся осталась на южном склоне, мы же с профессором и одним конвоиром отправились к северному.

По дороге я вспоминал сон. Видение было настолько реалистичным, что мне становилось страшно, будто всё происходило на самом деле.

Нахмурившееся с утра небо днём разродилось мелким противным дождём. Я и ещё два зэка, работавших под началом Павла Николаевича, спрятались за каменными глыбами, и ждали, когда догорит подпаленный фитиль и раздастся взрыв.