Казна Империи

[4 - Буни – мир умерших, доркин – область под морем, гэкэн – по-нашему, ад]

. Не этого ты мира, человек.

Я с опаской посмотрел на ясновидящего. Сразу видно профессионала, вмиг меня раскусил.

–

Вижу будущее всех людей, которые с тобой пришли, а тебя там нет, – между тем продолжал тудири.

– И какое же у них будущее? – заинтересовался я.

– У них нет будущего.

–

Вы ведь сами только что сказали, что видели их будущее.

–

Обычный человек слышит ушами, – загадочно ответил он, – а правильный – разумом.

По земле скользнул пробившийся сквозь листву луч и остановился на деревянной фигурке какого-то духа, прислонённого к стволу дерева. Когда я поднял взгляд, то никого рядом с собой не обнаружил. Барони исчез так же неожиданно, как и появился.

Увлёкшись рассказом, я не заметил, как вокруг стало совсем светло. Пора было возвращаться.

Моё отсутствие, слава Богу, прошло незаметно. Караульного окончательно сломил сон, и он сладко спал, обняв карабин и склонив голову на колени. Мне стало жаль паренька. Если Щусь заметит, то ему придётся не сладко.

– Кончай ночевать, – потряс я часового за плечо.

Тот испуганно вздрогнул и, подхватив карабин, вскочил на ноги.

–

Что? Где?.. – запричитал он, вертя головой по сторонам и пытаясь судорожно передёрнуть затвор.

–

Всё хорошо, – успокоил я его, отводя ствол карабина в сторону. – Смотри не стрельни с перепугу, а то старлей тебя не поймёт.

Взгляд часового стал осмысленным, веснушчатое лицо от стеснения сделалось пунцовым, и он неловко брякнул прикладом карабина о землю.

– Ты чего? – спросил он почему-то полушёпотом.

–

Так тебя, дурака, стало жалко, – так же шёпотом ответил я. – Вот и разбудил, чтобы народ поднимал, утро уже, вояка.

Крестьянская физиономия молодого конвоира сморщилась в мучительных раздумьях, затем просветлела, и он согласно кивнул головой.

– Ото будет в самый раз.

После завтрака я пошёл прогуляться по берегу озера. Лёгкий ветерок гнал по воде мелкую рябь. Вечно голодные обжоры чайки кружили над водой в поисках добычи. Время от времени они срывались вниз и, выхватив из глубин зазевавшуюся рыбёшку, устремлялись к берегу.

Я невольно улыбнулся, когда увидел, как недалеко от меня стая белокрылых разбойниц окружила орла и безо всякого смущения атакует повелителя небес. Орёл, тяжело взмахивая крыльями, пытался дотянуть до прибрежных тальников, но внушительных размеров рыбина, болтающаяся в его клюве, сводила все его старания на нет. Чайки же, исторгая победные кличи, прижали гордую птицу к самой земле и вынудили её бросить свою добычу.

– Вот так-то… – с грустью подумал я. – Ни какой орёл не устоит перед коллективной силой.

Пока чайки праздновали свою победу и решали, как поделить праздничной трапезу, из кустов рыжей молнией выскользнула лисица и, не обращая внимания на спор пернатых, подхватила серебристую добычу и юркнула назад. От такой наглости опешил даже я. Оставшиеся с носом, вернее будет сказать, с клювом, чайки, негодующе заверещали. Но их возмущённые крики остались без ответа, лиса во все лапы улепётывала в глубь леса, а орёл отправился выискивать новую добычу.

– Вот жизнь! Старались отбивали добычу, а тут – одна-единственная особь без зазрения совести воспользовалась результатами труда всего коллектива, – сделал я вывод, завершая свои наблюдения, и переключил внимание на одинокого рыбака.

Мальчик лет двенадцати стоял по колено в воде и время от времени удочкой вытягивал из озера жёлтобрюхих раскормленных карасей. Я подошёл поближе. Мальчик скосил в мою сторону глаза и произнёс:

– Хороший рыба, вкусный.

– Вкусная, – поддакнул я.

– Возьми, уху сваришь, – простодушно предложил он.

Я поблагодарил рыбака и решил узнать:

– Скажи-ка мне, парень, нет ли у вас в стойбище людей по имени Михаил?

– Я Михаил из рода Алонки, – радостно улыбнулся мальчик.

Я поперхнулся. Вот-те раз! Первый выстрел и сразу в десятку!

– А как звали твоего отца, вернее деда, – поправился я, прикинув, что если у Алонки родился сын, то он мог быть только дедом этого мальчугана.

– Как и меня Мишкой, – гордо расправил плечи представитель рода Алонки, и ловко сделав подсечку, вытянул на берег очередного карася.

– А знаешь, как звали отца твоего деда? – решил подстраховаться я.

– Так и звали – Алонка, – вновь улыбнулся разговорчивы паренёк, – от него и пошёл весь наш род.

– Есть! – обрадовался я про себя. – Не зря выходит, мы помогали молодому мангрену, проросло и дало всходы брошенное им семя. Теперь целый род носит его имя. На душе у меня стало тепло и уютно.

– А как твой дедушка, жив ещё? – спросил я вслух.

–

Болеет мал-мало, а так ходит помаленьку, – солидно ответил паренёк.

Я взъерошил непокорные волосы мальчугана и повернул назад, пора возвращаться.

Предотправочная суета была в самом разгаре, когда к берегу подошёл мэр Рио де Джуен.

–