Сон об уходящей натуре. Поэма-аллюзия

Не знали места злые тени, Главлит вредил, как Фантомас,

и мгла ложилась на ступени…

Лишь в пепле теплился алмаз.

В холодных кинозалах тесных вас озаряло: есть древней

Завет, чем тезисы партсъездов, а храм – не там, где Мавзолей;

пускай мы делаем ракетыи перекрыли Енисей,

но в «Правде» не найти ответов о сути бытиявещей.

Увы, но лезвиеОккама путь не прорежет в тупике,

тем паче – фига Фукуямы.

Сюжет закручивая в драме,

по следу шла судьба за вами, как зомби с бритвою в руке.

3. Ищу человека

Не замечающим демарша в удалом кличе: «Федя, дичь!»,

иронию советских граждан без «новояза» не постичь.

А тем, кто не читал в застое украдкой «Опустелый дом»,

подтекст записок из подполья, как зайцам – Ньютона бином.

Листать газеты до обеда голодный не желал народ,

передовицы и портреты ударников не лезли в рот.

Цензуры обходя препоны, свободы предлагал глоток

«Самтамиздат». Его смышлёный на ужин потреблял «совок» —

стихи в подшивках самопальных, романы… всё глотал взахлёб.

А девушек провинциальных порой охватывал озноб,

когда на видео палёном впадала в транс Эммануэль…

И становилась эталоном не Мордюкова, а Кристель!

Охальников карали власти за подрывание основ,

но плод запретный много слаще, чем тухлых догм червивый плов.

Так, в сущности, не зная секса, страна плодилась без проблем

во имя мира и прогресса.

Противоборство двух систем ответные включало меры.

Вовсю дурил двадцатый век.

В кинотеатрах шли премьеры: подранки обсуждали «Бег»,

калина красная пронзала, срывался отпуск в сентябре,

и места встречине меняло, то, что плывёшь на корабле

не дураков, но с дураками.

Вдали шумел норвежский лес…

Никто не знал о Мураками с его охотой на овец.

Не ведая дней окаянных, зубрили «Целину» и «Мать»…

Не все умели непрестанно от плевел зёрна отделять.

Не каждый голосодинокий сквозь звуки маршей различал,

не каждый чуял пульс эпохи и Асисяя ощущал.

Но вы – искали человека в стране уродов и людей

в проулках, заметённых снегом, среди разбитых фонарей,

где до зари, терзая души, поёт гитарная струна

тремя аккордами, а в уши бубнит магнитофон «Весна».

Когда у края Ойкумены сжимало сердце от тоски,

спасали: водка под пельмени, Высоцкий, Кукин и стихи.

Из всех искусств для вас важнейшим являлась баня, а в кино:

пьянил до дрожи запах женщин, тревожил – принцип домино.

Полярный волк дубел от стужи, но вы спешили на сеанс.

Что? Ася Клячина без мужа??? Так о влюблённых есть романс!