Сон об уходящей натуре. Поэма-аллюзия

Как написал о Колыме в книге «Рабы свободы: Документальные повести» журналист и прозаик, председатель комиссии по творческому наследию репрессированных писателей России В. Шенталинский: «Она была в течение двадцати лет (1934—1954) невольничьим берегом, раскинувшимся от Охотского до Восточно-Сибирского моря, от Индигирки до Берингова пролива. Одна двадцатая территории Советского Союза, самый большой остров Архипелага ГУЛАГ, равный по величине нескольким Франциям. И прошли её, по приблизительным, неофициальным подсчетам (а где взять другие?), несколько миллионов человек! Кто прошёл, многие – остались там навечно».

Часть осужденных гибла ещё по дороге на Колыму: их перевозили пароходами от Находки и Ванино до бухты Нагаева тысячами в закрытых трюмах, совсем как африканских невольников, в течение 8—9 суток. Это был новый круг ада после тюрем НКВД и этапов на Дальний Восток. И всех прошедших эти круги ждали заключительные круги Колымского ада. Отбывавший один из своих лагерных сроков именно на Колыме, писатель В. Шаламов оставил следующие воспоминания:

«В лагере для того, чтобы здоровый молодой человек, начав свою карьеру в золотом забое на чистом зимнем воздухе, превратился в доходягу, нужен срок по меньшей мере от двадцати до тридцати дней при шестнадцатичасовом рабочем дне, без выходных, при систематическом голоде, рваной одежде и ночевке в шестидесятиградусный мороз в дырявой брезентовой палатке, при побоях десятников, старост из блатарей, конвоя. Эти сроки многократно проверены. Бригады, начинающие золотой сезон и носящие имена своих бригадиров, не сохраняют к концу сезона ни одного человека из тех, кто этот сезон начал, кроме самого бригадира, дневального бригады и кого-либо ещё из личных друзей бригадира. Остальной состав бригады меняется за лето несколько раз. Золотой забой беспрерывно выбрасывает отходы производства в больницы, в так называемые оздоровительные команды, в инвалидные городки и на братские кладбища».

Лирическая иллюстрация темы из песни «Ванинский порт» (автор не установлен):

«Я помню тот Ванинский порт и крик пароходов угрюмый, как шли мы по трапу на борт в холодные мрачные трюмы.// На море спускался туман, ревела стихия морская. Лежал впереди Магадан, столица Колымского края…// От качки стонали зэка, обнявшись, как родные братья, и только порой с языка срывались глухие проклятья.// Будь проклята ты, Колыма, что названа чудной планетой. Сойдёшь поневоле с ума, отсюда возврата уж нету».

Необходимо пояснить выражение «Колыма, что названа чудной планетой», которое большинство читателей наверняка не поймёт. Оно заимствовано из прибаутки «Колыма ты, Колыма, чудная планета. Двенадцать месяцев зима, остальное – лето», возникшей немного раньше песни в те же тридцатые годы. Примерно тогда же появилось залихватское выражение «Дальше Колымы не сошлют», производное от старой арестантской присказки «Дальше Сибири не угонят, там тоже солнышко светит».

Анекдот в тему:

«Плывут двое чукчей на утлой лодчонке по Северному Ледовитому океану. Один говорит:

– Хочешь, я тебе политический анекдот расскажу?

– Однако нет, а то ещё сошлют куда-нибудь».

В общем, как говорилось в одном известном кинодиалоге:

«– Будете у нас на Колыме – милости просим.

– Нет, уж лучше вы к нам…»

*

Ве-е-езде учили коммунизму – подразумевается один из самых знаменитых лозунгов советского периода «Учиться, учиться и ещё раз учиться!», приписываемый В. Ленину. Хотя буквально такую фразу основатель советского государства никогда не произносил. Но в речи на III съезде комсомола в октябре 1920 г. прозвучали другие слова, на основании которых советские пропагандисты и слепили позже вышеуказанный лозунг. Ленин же дословно изрёк следующее: «Союз молодёжи и вся молодёжь вообще, которая хочет перейти к коммунизму, должна учиться коммунизму».

*

По адресу «Тюрьма для мам» в АЛЖИР писали дети письма – имеется в виду Акмолинский лагерь жён изменников Родины (сокращённо – АЛЖИР), расположенный в Казахстане. Это был самый большой (и печально известный) из женских лагерей ГУЛага.

Первоначально свидания с родственниками и письма в АЛЖИРе запрещались. Пережившая ужасы лагеря Г. Степанова-Ключникова вспоминала, что у некоторых женщин имелись грудные дети, которых размещали в специальных бараках. Матерей туда приводили под конвоем и только лишь для кормления ребенка. Когда малышу исполнялось три года, его отправляли в детдом.

После того как лагерь перевели на обычный режим, заключённым разрешили получать письма и посылки. Первое письмо, адресованное одной из заключённых, пришло от восьмилетней девочки. На обороте значился адрес получателя: «Город Акмолинск. Тюрьма для мам».

*

ЧеСИРам и другим врагам – аббревиатура периода массовых репрессий ЧСИР расшифровывается как «член семьи изменника Родины». Так формулировалось в УК РСФСР 1926 г. и в Законе СССР «О членах семьи изменников Родины» от 30.03.1935.

Согласно советскому законодательству тех времён члены семьи изменника Родины лишались избирательных прав (так называемые «лишенцы») и, в зависимости от степени прегрешения, либо подлежали ссылке в отдалённые районы Сибири на пять лет, либо лишались свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества. Решение о мере наказания членам ЧСИР принималось внесудебными органами, так называемыми «двойками» и «тройками».

К примеру, моя бабушка Анна Кривчикова (дочь раскулаченного Андрея Михеева) после приговора мужу Константину (моему дедушке) в 1938 г. вместе с малолетним сыном Юрием (моим отцом) была сослана из Алтайского края в Томскую область. Иными словами, отправилась по маршруту «из Сибири в Сибирь» (как пел В. Высоцкий). В справке, заменявшей ей паспорт вплоть до конца 50-ых годов, значилось: «Дочь кулака, жена лишенца».

*

Ну а попутчиков незваных – подразумевается термин «попутчик» из советского политического жаргона, означающий человека, сочувствующего идеологии советской организации или партии (коммунистической, естественно, другие были запрещены), однако не имеющий в них формального членства.

Считается, что термин придумал нарком просвещения А. Луначарский, и применялся тот первоначально к деятелям культуры, симпатизирующим большевикам. В частности, к «попутчикам» относили литераторов Б. Пильняка, М. Пришвина, И. Бабеля, К. Паустовского, Б. Пастернака и С. Есенина.

В 30-ые годы слово приобрело в советской прессе негативный и уничижительный оттенок, подразумевающий неполноценность, а то и враждебность. Например – «попутчик капитализма».

*

Ждал Соловецкий монастырь – намёк на то, что на территории Соловецкого монастыря с 1920 по 1939 годы располагались (последовательно): лагерь принудительных работ, Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) и Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН).

Лирическое отступление в тему – стихотворение советского поэта А. Жигулина «Соловецкая чайка»:

«Соловецкая чайка всегда голодна. Замирает над пеною жалобный крик. И свинцовая горькая катит волна на далёкий туманный пустой материк.// А на белом песке – золотая лоза. Золотая густая лоза-шелюга. И солёные брызги бросает в глаза, и холодной водой обдаёт берега.// И обветренным мокрым куском янтаря над безбрежием чёрных дымящихся вод, над холодными стенами монастыря золотистое солнце в тумане встаёт…// Только зыбкие тени развеянных дум. Только горькая стылая, злая вода. Ничего не решил протопоп Аввакум. Всё осталось как было. И будет всегда.// Только серые камни лежат не дыша. Только мохом покрылся кирпичный карниз. Только белая чайка – больная душа – замирает, кружится и падает вниз».

*

Страну, другой такой не зная – аллюзия на строки «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» из патриотической «Песни о Родине», созданной поэтом В. Лебедевым-Кумачом и композитором И. Дунаевским в 1936 г. для кинофильма «Цирк».

Песня сразу стала очень популярной, её первые аккорды много лет использовались в качестве позывных Всесоюзного радио. После принятия в 1936 г. новой Конституции СССР к песне был дописан куплет о «всенародном Сталинском законе», который звучал так: «За столом у нас никто не лишний, по заслугам каждый награждён, золотыми буквами мы пишем Всенародный Сталинский закон. Этих слов величие и славу никакие годы не сотрут: – человек всегда имеет право на ученье, отдых и на труд!»

*

Стирали в лагерную пыль – подразумевается выражение «стереть в лагерную пыль», получившее распространение в постсталинскую эпоху в 50—60 годы. Как, в частности, писал советский поэт Б. Слуцкий: «Но прах не заметается пургой, а лагерная пыль заносит плаху». Формулировку – в форме резолюции – о лагерной пыли часто приписывают наркому внутренних дел Л. Берии, но документального подтверждения эта версия не получила.

Уже в постсоветские времена в 1996 г. была опубликована книга с названием «Я, лагерная пыль, свидетельствую», написанная по воспоминаниям В. Б. Дьяконова. Он был репрессирован в конце 30-ых годов, попал сначала в Кировскую пересыльную тюрьму, затем отбывал срок в лагерях на территории Коми АСССР. Приведу цитату из этой книги:

«В ожидании парохода «Глеб Бокий» они ещё поработают на кемской пересылке, и кого-то заставят бегать вокруг столба с постоянным криком: «Я филон, работать не хочу и другим мешаю!»; а инженера, упавшего с парашей и разлившего на себя, не пустят в барак, а оставят обледеневать в нечистотах. Потом крикнет конвой: «В партии отстающих нет! Конвой стреляет без предупреждения! Шагом марш!» И потом, клацая затворами: «На нервах играете?» – и зимой погонят по льду пешком, волоча за собой лодки, – переплывать через полыньи, а при подвижной воде погрузят в трюм парохода, и столько втиснут, что до Соловков несколько человек непременно задохнутся, так и не увидав белоснежного монастыря в бурых стенах. […]

Представьте себе работу изо дня в день, из ночи в ночь, без праздников и отдыха, на низком скалистом берегу моря. Из этого моря нужно вытаскивать и складывать в штабеля мокрые брёвна, так называемые, баланы. Эти баланы, добытые в лесу силами заключённых, потом идут на экспорт. И не раз где-нибудь под корой бревна иностранцы находили слова мольбы о помощи, написанные кровью рабов советской страны…»

*

Ковались люди из железа, вздымался горн, рождался миф – сложная составная аллюзия: на строки «Вздувайся, горн, и куйте смело, пока железо горячо!» из песни «Мы кузнецы»; на советский фильм режиссёра Е. Дзигана «Железный поток», снятый по одноименному роману-эпопее писателя А. Серафимовича; на фильмы польского режиссёра А. Вайды «Человек из мрамора» и «Человек из железа». Последний в 1981 г. получил Золотую пальмовую ветвь на Каннском кинофестивале.

*

«Вперёд!» – взывала «Марсельеза» – подразумевается так называемая «Рабочая Марсельеза», текст которой был написан публицистом и революционером, идеологом народничества П. Лавровым на мелодию французского гимна. В «Рабочей Марсельезе», в частности, есть следующие строки: «Вставай, подымайся, рабочий народ! Вставай на врагов, брат голодный! Раздайся, крик мести народной! Вперёд!»

Этот вариант «Марсельезы», известный так же под названием «Отречёмся от старого мира…», получил в России широкое распространение после того как в марте 1917 г. был утверждён Временным правительство в качестве государственного гимна.

*

Рождался миф… Ушли они не долюбив – аллюзия на строки из стихотворения «Мы» советского поэта Н. Майорова: «Мы были высоки, русоволосы. Вы в книгах прочитаете, как миф, о людях, что ушли, недолюбив, не докурив последней папиросы».

Добавлю, что Николай Майоров погиб на фронте в Великую Отечественную войну в возрасте двадцати двух лет.

*

В тоску прокуренных вагонов – аллюзия на строки «Трясясь в прокуренном вагоне, он стал бездомным и смиренным…» из стихотворения советского поэта А. Кочеткова «Баллада о прокуренном вагоне».

*