Ловушка для Инквизитора

Печать быстро раскалилась, и Патрик, учуяв запах горячего металла, забеспокоился.

– Что ты такое удумал, что удумал?! – вопил он, дрыгая голым телом.

– Перебью тебе клеймо, – ответил Тристан, поднося раскаленную докрасна печать к ухмыляющемуся магическому черепу. – Магия всемогущая, я забираю этого человека себе, отнимаю его у хозяина. Нет злу над ним власти.

Он точно, одним движением, накрыл алым металлом дымный череп на коже Патрика, и черная магия дымом и шипением полезла из-под печати инквизитора.

Патрик заорал и завыл, извиваясь, как толпа сумасшедших маньяков, глаза его налились черным, словно зло выглянуло наружу из его души.

– Маленький Зимородок, – неожиданно страшно, многоголосо произнес Патрик. В его голосе воедино сплелись женские, детские, страшные мужские и жуткие демонические голоса. – Ты правда думаешь, что сможешь победить? Думаешь, напугаешь кого-то своим клинком и огнем? Нет, это слишком слабая пугалка. Порой и грешнику-то этого маловато, чтоб покаяться. А я рожден в огне. Так что ты можешь всего меня изукрасить ожогами, как леопарда пятнами. Это тебе не поможет.

– О, да у нас тут демон, – под испуганные вопли толпы отступая от скалящего зубы Патрика, хладнокровно заметил Тристан. – Только мелкий, глупый и еще не знакомый с инквизиторами. Ты думаешь, я демонам не умею причинять боль? Зря, зря. Я очень опытен в вопросах пыток. Еще  разок предлагаю тебе назвать своего хозяина, того, кто вызвал тебя и подселил в это тело. И тогда ты отправишься в ад быстро и мягко, как на каникулы к любящей бабушке. Ну?

– Ни за что! – кривляясь и дразнясь, прокричал тот, кто назывался местным клириком, Патриком.

Тристан безразлично пожал плечами.

– Ну, я предупредил.

Подкинув клинок в воздух, Тристан перехватил его за стывшую рукоять и коснулся острием тела Патрика. Еле уловимыми движениями кисти он несколькими порезами высек на боку прикованного некое слово, и оно вспыхнуло белым слепящим светом, словно магическое клеймо.

Патрик взвыл настолько жутким голосом, что люди на площади бросились врассыпную. Остались только самые бесстрашные да обиженные Патриком, желающие узнать, чем кончится схватка инквизитора с нечистью.

– Сволочь! – провыл Патрик, корчась.

– А я предупреждал, – резонно ответил Тристан. – Так ты назовешь своего хозяина? Или, может, удовлетворишь мое любопытство?  Зачем вам понадобилась моя жена?

– Не скажу! – выл Патрик зло. – Тебе это с рук не сойдет! За меня вступятся, за меня отомстят! Меня спасут!

– Интересно, кто, – усмехнулся инквизитор.

Внезапно Патрик начал темнеть, дымиться темными призрачными лентами, как тот негодяй, которого Тристан обезглавил ночью, а среди немногочисленных зрителей, стоящих у помоста, Тристан заметил слабое сверкание. Кто-то показывал Патрику-демону зеркало или какой-то иной  блестящий предмет. И зеркальная магия освобождала демона от пут.

– Да как же не так!

Тристан ринулся к своему пленнику, мечом отхватил добрый кусок от его сутаны и накинул на голову, завязывая на затылке как повязку играющему в жмурки. Лишенный зрения, демон закрутил головой, страшно закричал, но испаряться перестал.

– Эй, там! Держите его сообщника!

Неприметный серый тип рванул прочь, за ним побежали люди, и Тристан с досадой подумал, что вряд ли его догонят. Но зато у него оставался демон-Патрик, не так ли?

– Сейчас ты мне все скажешь!

– Скажу, скажу-у-у! – трусливо завыл демон, понимая, что помощь к нему не придет. – Я все скажу, только спаси, защити меня-а-а! Я не сам, меня наняли на эту работу-у-у! Спаси, они идут за мной! Я не хочу умирать! Проклятый Зимородок, ты снова вывернешься, а мне конец! Раскрой свои крылья, чертова птица, и спасай меня!

Темнота, надвигающаяся с неба, стала холодной и шумной. Тристан поднял лицо, смахнул со лба растрепавшиеся от ветра белые волосы и увидел, как на него летит огромная, сверкающая зеркальная птица, размахивая страшными крыльями, состоящими из осколков зеркал. Словно выпадающие перья, гремящие осколки ломались и падали вниз, на людей, и те в панике, с криками разбегались, раненные, порезанные.

Зеркальный монстр летел за Патриком. Убить или забрать – все равно.  Осколки зеркал, разлетающиеся в разные стороны, способны были пронзить тощее тело клирика и угомонить его навсегда.

А еще там, в толпе, окаменев от испуга, стояла Софи.

Она могла бы удрать, как  все остальные, но что-то ее держало, ноги ее словно приклеились к земле, а в глазах что-то брезжило. То ли странные, ни к месту ожившие воспоминания, то ли испуг, то ли смирение с тем, что сейчас и наступит ее конец. Зеркальные осколки падали, словно куски ледяных тяжелых и острых глыб, и ее не задевало только чудом. От каждого удара в землю Софи вздрагивала, но не отрывала испуганного, немигающего взгляда от Тристана, и как-то беззащитно, по-детски неловко, вскидывала руки, будто ими пытаясь уберечься от удара.

– Спаси меня-а-а! – орал Патрик, почуяв, что Тристан колеблется. – И я расскажу тебе, зачем мы убили твою жену- у-у! Меня-а-а-а! Я все расскажу! Все! Все! Все!

Но Тристан уже выбрал; распахнув свои белоснежные крылья, он нырнул с помоста вниз, под брюхо зеркального монстра, и в великолепном выпаде  всадил черный клинок в блестящее дребезжащее зеркальное брюхо.

Магия, которой был порожден этот монстр, была рассечена мечом инквизитора, и зеркала лопнули на миллион осколков. Тристан нырнул вниз, крепко ухватил Софи и тотчас же вынырнул из-под разваливающегося чудовища, невредимый. Ну, разве что мелкие осколки застряли в его белых волосах.  Позади него помост с Патриком был весь утыкан и завален зеркальными осколками. Демон, по всей вероятности, был изрешечен ими и свою тайну утащил с собой в ад.

Но спасенная девушка в его руках была холодна, глаза ее были закрыты и голова беспомощно болталась на тонкой шее.

В плече ее торчал зеркальный осколок, не то, чтобы очень большой, но холодный, мертвый. Тристан выдернул его, обрезая пальцы. Черная магия обожгла ледяной стужей его руку, до судороги свела ладонь, но Софи ожила, глотнула со всхлипом воздуха и подняла дрожащие голубоватые веки.

– Вы почти узнали, – прошептала она. – Почти раскрыли эту тайну… если б не я… Вы бы сейчас уже завершили свое расследование…

– Ничего, – ответил Тристан, прижимая ладонью ее кровоточащее плечо. – Я никуда не спешу.

– Я помогу вам, – произнесла Софи через силу, стараясь поднять голову и заглядывая в алые глаза Тристана. – Если останусь жива… Я вам помогу… потому что вспомнила.  Это ваша история, Тристан Пилигрим, младший Зимородок, незаконный сын короля-Зимородка.  Дело в вас…

***

– О, как холодно… словно я уже умерла, и сердце остыло…

– Это от магии. Потерпите. Рана не смертельна, но неприятно, конечно.

Тристан донес Софи до ее гостиницы на руках и торопливо поднялся по лестнице на второй этаж, к комнатам.

Испуганный Густав бежал вслед за инквизитором вприпрыжку, стараясь заглянуть в лицо своей раненой хозяйки.

– Принеси горячей воды, – скомандовал Тристан, – полотенец чистых… да черт дери, где муж этой дамы?!

– Уехал по делам, – ответил Густав. – В это время он обычно ездит в банк, кладет деньги в сейф.

– Черт его дери! Для него что, нет ничего важнее денег? Софи, вам надо с ним развестись. Это очень, очень плохой человек, ненадежный и поганый, как крыса! Он не защитит вас ни от кого, и не поддержит никогда!

– Я знаю, – пролепетала Софи заплетающимся языком. – Густав… где твои книги, те, с картинками, что ты спас от Патрика? Их… их прежде всего принеси. Они важнее всего… важнее…

– Да помолчите немного! Важнее вашего  самочувствия сейчас ничего нет!

Но Густав послушно мотнул стриженной головой и умчался исполнять поручения.

Тристан принес Софи в свою комнату – от ее комнаты ключа у него не было, да и искать сейчас его в карманах хозяйки он не счел возможным. Пинком раскрыв двери, он пронес Софи до постели и бережно уложил ее. Софи усмехнулась, прикрыла глаза.

– А мои видения, – прошептала она, – начинают сбываться…

– Вот как? – хладнокровно произнес Тристан, безжалостно распарывая на Софи платье и обнажая ее плечи и грудь. Она попыталась стыдливо прикрыть свою наготу, но Тристан остановил ее, поймав тонкую кисть рукой: – Перестаньте, не сопротивляйтесь! Сейчас я с вами как лекарь, а не как мужчина. Нечего стыдиться. Итак, что же вам виделось?

– Тьма, – ответила Софи, позволяя Тристану осмотреть свое раненое плечо и извлечь из него мелкие осколки. – Тьма на площади, я ее видела…  вас, как вы лечите мня… У вас золотые руки, Тристан Пилигрим, – произнесла она с улыбкой, наблюдая, как его белоснежные пальцы отирают ее кровь и боль. – Вам не кажется это странным?