Континент. От Патагонии до Амазонии

Неся подобную околесицу, я умудрялся отдыхать публично по русскому стандарту и слыть трезвенником, каких поискать.

Я понемногу втягивался в немецкую действительность и постигал ее законы.

Когда я как-то поднимался на Престенберг из Рютте, где на склоне тоже были построены дома у дороги на Бернау, где жила моя знакомая Габриэла, то решил срезать путь, пойдя по более короткой тропинке.

Это вызвало скандал в нашей деревеньке.

– Ты зачем зашел в частные владения? – спросил меня Шинделин, исполнявший также обязанности секретаря центра. – Хочешь, чтобы тебя депортировали?

Томас был рассержен, но держал себя в руках.

– Я совсем не шучу. Это как другому человеку в карман залезть, – возмущенно выговорил он. – Ведь ты видел табличку на колышке с надписью «Privatzone», но все равно прошел.

Я молчал, удрученный высосанной из пальца проблемой.

– Я сказал пришедшему к нам с жалобой крестьянину, что ты недалекого ума иностранец, не очень хорошо знакомый с нашими порядками, – наконец после паузы проговорил мой наставник по мечу. – А то еще побежит в полицию и у тебя возникнут неприятности.

Для меня неожиданным открытием в Германии стало то, что большинство немцев оказались бытовыми стукачами. Чуть что не так сделал, увидят и обязательно заложат.

– Мне помощники не нужны, – позже объяснил здешние нравы местный полицейский, родственник знакомого. – В стране предусмотрены денежные поощрения за нужную нам информацию, а потому отбою нет от осведомителей.

– А как вы так быстро появляетесь на происшествия? – поинтересовался я у него. – Как из-под земли. Тут, в горах, я по многу месяцев ни одной вашей машины или сотрудника не видел.

Он усмехнулся.

– Много бдительных граждан, для многих это стало хобби, – рассмеялся служивый.

В связи с вышесказанным все наши гулянки с Кириллом мы старались проводить в обстановке максимальной конспирации от окружающих, дабы не прослыть конченными алкашами и возмутителями спокойствия.

Технологическое развитие Германии в разных сферах не переставало меня удивлять. Идя утром на занятие по единственной улице Рютте, я увидел скопление грузовых машин одной частной компании, обслуживающей канализационные сети. В воздухе витал специфический аромат, исходивший из пары открытых в асфальте люков. У одного из грузовиков на стропах кран-балки висела торпеда с многолопастным винтом в кольцевой насадке.

Сигарообразный снаряд тщательно мыл из шланга водой с помощью щетки рабочий в ярком комбинезоне.

Рядом стоял микроавтобус с распахнутой задней дверью, в салоне которого светились мониторы работающих компьютеров.

– Зачем здесь висит эта торпеда? – полюбопытствовал я у сидящего за аппаратурой в микроавтобусе техника.

– Нам, что ли, нырять в вашем дерьме? – ответил специалист. – И там, в полной темноте устранять заторы или искать прорывы?

– Чем же сей аппарат будет ликвидировать неполадки?

– А ты пойди, посмотри его спереди, – предложил мне техник.

Я обошел грузовик с подвешенной торпедой и обнаружил под ее носом два сложенных и прижатых к ее телу манипулятора, мощную лампу за толстым стеклом и глазки телекамер под разными углами к оси аппарата.

– Сколько же стоит это чудо техники? – спросил я.

– Как настоящая торпеда и стоит, – сообщил мне специалист. – Около полумиллиона долларов. – Но быстро окупается при эксплуатации в запутанных и старинных коллекторах вроде вашей деревни.

* * *

Наступил день летнего солнцестояния или Ивана Купалы.

Немцы его знают как рождество Иоанна Предтечи или праздник Иоханнесфест. Некоторым студентам нашего центра, мне в том числе, руководство поручило собрать побольше валежника в горно-лесном массиве, что мы с честью и выполнили. Выволакивая упавшие стволы небольших деревьев с откоса первого уровня, складывали их в кучу на автостоянке у секретариата школы для большого костра. Тут, в Шварцвальде, любили отмечать языческие ритуалы древних германцев, а праздник огня был одним из них.

– У тебя же будет совсем другое развлечение в эту ночь, – сообщил мне Кирилл. – Сегодня точно никто за полночь по лесу шататься не будет, все у секретариата гулять будут, тебе же и лучше.

Возникла пауза.

– Есть здесь в горном массиве одна интересная поляна. На ней местные жители и специалисты «Рютте» в дни летнего и зимнего солнцестояния замечали проявления плазмоидов и другие странные вещи, – продолжил он. – Бери побольше дров из поленницы твоей хозяйки пансиона. Времени собирать хворост у тебя уже нет, скоро стемнеет. Я провожу до этого места, а возвращаться мне придется с фонарем. Не забудь прихватить с собой бутылку воды, а то жажда замучает.

Мы взяли все необходимое и отправились по высохшему дренажному руслу, используемому для сброса лишней воды в сезон весенних и осенних затяжных дождей, вверх в горный лес, минуя уровни. Такой путь здорово сэкономил наше время, позволив добраться до заветной поляны за полчаса.

Свалив принесенное, мой друг сразу же ушел. А я не спеша развел костер и, одев брезентовую куртку, стал сидя обозревать боковым зрением подступающие к открытому месту деревья.

В отличии от прямого, наше боковое зрение может замечать внематериальные сущности, живущие с нами в этом мире, как некое светящееся образование.

Ничего не обнаружив, я сосредоточился на наблюдении отдельных языков пламени костра. Вообще-то люди знающие не советуют этого делать, как и задерживать свой взгляд на текущей воде, так как подобная медитация может незаметно унести сознание с далеко идущими серьезными последствиями для психики.

Сзади ко мне неслышно подкрался вездесущий Момо и, присев столбиком рядом, также уставился на огонь.

Через какое-то время созерцания пламени, впав в оцепенение, я заметил, что оно неоднородно и внутри его обособленно перемещались, словно живые, некие небольшие вихри плазмы.

Средневековые алхимики называли их огненными саламандрами, а маги – элементалями огня. На Руси они известны были как огневицы.

Скосив глаза вбок, я увидел, что сидящий рядом кот с интересом следит за этими же образованиями.

Тут я уловил боковым зрением перемещающееся свечение у елей.

Посмотрев туда, увидел летающие между раскидистых лап деревьев небольшие, размером с мелкое яблоко, голубые и оранжевые светящиеся шары. Они иногда кружили скопом, словно играющие бабочки.

Так продолжалось некоторое время.

Мы с Момо, как зачарованные, во все глаза глядели на это представление, сидя у потрескивающего костра с улетающими ввысь к звездному небу искрами….

Уже в предутренние часы кот ушел, а я, слившись с лесом, просто бездумно смотрел в темноту.

Понемногу стали проступать очертания развилки лесных дорог на поляне и стоявший впереди на бугре могучий олень-самец с ветвистыми рогами, уставившийся на еще светящиеся угли кострища.

Я немного пошевелил затекшие части тела.

Олень встрепенулся, проревел и бросился напролом через заросли между елей.

Днем меня зашел проведать Кирилл.

– Как ты? – поинтересовался он. – На таких посиделках в лесу с непривычки кондрашка может хватить. Были случаи, когда и с гномами встречались.

– На той же поляне? – поинтересовался я.