Озадаченный собственной филологической беспомощностью, он присел на какую-то мраморную плиту и призадумался. Стоило это только сделать, как из всех углов полезли хохочущие рожи, а пол под ногами стал дымиться. В конце концов, ему это надоело и он сказал вслух:
– Заткнитесь! Не видите – я думаю?
Галлюцинации понуро разбрелись по своим углам, а Лелик тяжко вздохнул и понял, что он ничего так и не понял. В конечном счете было решено что-то делать, в частности – выбираться отсюда подобру-поздорову.
Только эта мысль пришла ему в голову, как откуда-то донесся тревожный стук.
– Кто здесь? – вскочил Лелик.
Стук доносился как будто из-за стены. Продолжая отбивать колени об углы, разгонять руками парящих в воздухе крылатых девушек, Лелик ломанулся на звук и врезался в шкаф, набив себе в добавок еще и фиолетовую твердую шишку. Обогнув шкаф, он выбрался в уже более светлое помещение, одна стена которого была стеклянная. Сквозь стекло просвечивала улица, которая показалась Лелику самым реальным, что он видел за последние тринадцать реинкарнаций. А еще за стеклом был виден источник тревожного стука. Судя по шапке-ушанке, это была девушка. Она до такой степени напоминала Лелику попугая из старинного мультфильма, который его силком заставляли смотреть в детском саду, что он немедленно кинулся ей на помощь с криком:
– Кеша!
Дверь долго не хотела открываться даже после того, как Лелик справился с задвижкой. Он изо всех сил тянул ручку на себя и чувствовал все большее сопротивление. Девушка за стеклом что-то уж очень волновалась и тоже держалась за ручку, жестами что-то показывая Лелику.
– Что? – не расслышал Лелик и отпустил ручку двери. Дверь как-то быстро открылась, а девушка как-то очень быстро улетела куда-то, не успев отпустить ручку двери. Лелик поспешно выбежал следом и обнаружил только торчащие из ближайшего сугроба ноги в кроссовках. Лелик, пытаясь избавиться от видения оранжевого апельсина размером с дом, подбежал к сугробу и стал вытаскивать девушку, стараясь не оторвать ей ноги, и бормоча: «Главное – вовремя извиниться». В конце концов, из сугроба появились сначала девушкины ноги, потом – руки, затем – вся она, без шапки и очень белая.
– Извини, – пробормотал Лелик, улыбаясь до ушей.
Девушка поднялась на ноги и двинула ему в челюсть так, что он ввалился в ту же дверь, из которой вышел, и затих. Девушка отряхнула снег с пальтишка, нашла в сугробе шапку и подошла к поверженному врагу. Взяв его за запястье, она стала вслух считать:
– …пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Нокаут!
Довольная собой, она в конце концов рассмотрела героя как следует.
– А он ничего, – вдруг пробормотала она и стала шлепать его по щекам.
Когда Лелик открыл глаза, он увидел склоненное над ним нахмуренное лицо в белой ушанке и спросил:
– А сколько сейчас времени? И какое число?
– Двадцать один двадцать. Двадцатое декабря. Президент – Владимир Путин, – невозмутимо ответила девица. – Где тот лысеющий хрен, у которого я сегодня лопату спрашивала?
Лелик зажмурился, в уверенности, что это – продолжение галлюцинаций. Однако, открыв глаза он снова увидел над собой потрескавшийся потолок и неприветливое девичье лицо.
– Какой лысый хрен? Здесь кроме меня никого нет, – решил заговорить с видением он.
Потом вспомнил самый верный способ проверить, явь это или его по-прежнему прет – нужно сосредоточиться и пристально рассмотреть видение. От этого галлюцинации обычно рассеиваются. Лелик вытаращил глаза и уставился на девушку.
Та даже на пол села от его взгляда.
– Ты чего? – хмуро спросила она, потирая ладонью оцарапанный лоб и ощупывая лицо в поиске еще каких-нибудь повреждений.
– Ничего, – ответил Лелик, сообразив, что девушка – настоящая. – Клево дерешься!
– Ну, немного, – она была явно польщена. – Может, поспарингуемся?
– Я – пацифист, – сообщил незнакомке уже вполне пришедший Лелик и в доказательство продемонстрировал татуировку «воробьиной лапки» на левом локте.
– А я – Марина, – протянула девушка ладонь для крепкого рукопожатия.
В руке у Лелика что-то хрустнуло, но он все же ей улыбнулся.
– Значит, ты не знаешь, где хозяин этой шараги? – Марина стукнула кулаком по гнутой ножке какого-то секретера.
– Нет, я даже его не знаю.
– А как ты сам-то здесь оказался?
– Сам не знаю. Я здесь просто оказался.
– Ясно, – Марина с подозрением посмотрела в мутные глаза собеседника, видимо подозревая в не совсем честном умысле. – Ты тут уже все осмотрел?
– Мне кажется, я тут все поломал. Но ничего не видно было.
– Понятно. А почему, скажи пожалуйста, магазин бросили на такого подозрительного типа, как ты?
– Я же тебе объясняю – я ничего не знаю. Мне самому интересно.
– Ладно, – отчаявшись добиться хоть какого-то толка Марина. – Допустим, все так, как ты говоришь. Ну, ты, по крайней мере, присутствовал здесь, когда сюда шкаф привозили?
– Не помню никакого шкафа.
– Понятно. Может, мне не тот адрес дали?
Лелик вежливо промолчал.
– Ладно. Все равно надо все проверить. Слушай, ты боишься мертвецов?
– Не встречал, а что?
– Понимаешь, тут в каком-то шкафу должен быть труп.
– Чего? – Лелик посмотрел на Марину и подумал:
«Это меня прет или ее прет?»
– Понимаешь, кто-то спрятал труп в одном шкафу, который подали, по всей видимости в этот магазин…
Марина в своей увлеченности совершенно не обратила внимания на то, как подозрительно смотрит на нее новый знакомый. Лелик в это время рассуждал так:
«Не знаю, чего обглоталась, но врет складно. А может она просто чокнутая? Точно, чокнутая! Ну, станет нормальная телка ломиться посреди ночи в магазин, чтобы спасти какого-то дохляка?»
От мысли, что ее сумасшествие может быть буйным и припомнив классный удар, которым она его уже наградила, Лелику стало несколько боязно и он постарался как можно незаметнее отодвинуться от Марины.
– Куда? – прервала она свой рассказ. – Ты, может быть и вор, но я тебя не сдам. Только ты мне поможешь. Мне этот урод мертвый, конечно, на фиг не сдался. Но надо же этой лохушке мажористой отомстить!
– Не понял, – признался Лелик. – Из всего, что ты сказала, ни слова не понял. Кто вор? Какой лохушке?