Институт равновесия. Книга 2

– Они выращивают овец и коров, которые дают молоко и мясо. Выращивают пшеницу, из которой делают муку и пекут хлеб. Овощи всякие выращивают. Ягоды и фрукты. Ну и лён ещё, из него и овечьей шерсти делают ткани. И всё это отдают цвергам. Которые гномы. Теперь понятно? – осведомился Филимон.

– Теперь понятно, – сказал Зак. – Ну как, понятно… Что производят, понятно. А вот зачем отдают просто так цвергам – не понятно. Может им просто в голову не приходило, что за это можно брать деньги?

– У них нет денег, – напомнил Филя.

– А у цвергов что есть? Какие они там отрасли у себя развивают? – снова спросил Зак, переключив мысли на вторую сторону проблемы.

– По-русски? – уточнил элементаль.

– По-русски, – кивнул Зак. – По-русски.

– Драгоценные камни они добывают. У них город подземный в огромной горе.

– Которая вон та, что ли? – уточнил Зак, глядя на семь пиков скалистых гор, взмывающих вверх на горизонте.

– Ага, – прошелестел Филя, – Каэрсоверан называется. На древнем языке цвергов – город семиглавой горы.

– Круто, – констатировал Зак. – И куда они девают свои камни?

– Копят, – охотно пояснил Филя.

– А зачем? – удивился Зак.

– Ради эстетического удовольствия, – пояснил Филя. – Это когда…

– Это я и так знаю, можешь не рассказывать, – остановил друга Зак. – Между прочим, кафедру искусствоведения заканчивал в МГУ.

– А что это? – спросил элементаль.

– Поройся там в своих архивах. Ты же у нас всезнайка! – Зак расплылся в гордой улыбке.

– Ведущий российский ВУЗ, основан в…

– Филь, ты это для себя. Мне-то зачем? Я и так знаю. Учился и закончил даже, – снова усмехнулся Зак.

– Понял, – сказал элементаль.

– Слушай, дружище, долго нам ещё тащиться? – спросил Зак. – У меня пятая точка сквадратилась уже.

– Ещё тридцать километров по дороге. Если по прямой, то можно сократить. Всего километров пятнадцать.

– А что мы как мудаки по дороге тащимся? – спросил Зак. – Давай, веди лошадку по прямой, – конь тут же дёрнул мордой, заржал и припустил вскачь, сворачивая с дороги. Зак застонал, почувствовав как копчик самостоятельно и без спроса переходит в мир иной.

Зак приструнил коня, когда тот влетел на полном ходу в красивое лоскутное одеяло наделов. Огляделся и восхитился. Рядочки ровные, грядочка к грядочке. Свекла, морковь, кукуруза, картофель, лук и чеснок уходили в разные стороны, упираясь там и здесь в садовые наделы с яблонями, смородиной и сливовыми деревьями. Ван Гога на них нет! Приглядевшись, Зак увидел двоих маленьких детей под деревом, они ползали радостно в траве и игрались погремушками. А рядом с ними две крестьянки собирали урожай морковки.

– Здравствуйте, девушки! – бодро продекламировал Зак.

– И тебе здравствовать, добрый человек! – сказали они почти хором, разгибая спины и прикрывая ладонями глаза от солнца, чтобы разглядеть гостя.

– А в какой стороне село ваше? – спросил Зак. «Хутор» – прозвучала в ушах подсказка Филимона. – Хутор ваш где? – исправился Зак.

– Хутор-то? – переспросила одна. – Да вон там, – она махнула рукой в сторону сливовых деревьев.

– А старосту вашего как зовут? – снова спросил Зак.

– Старосту-то? – снова поддержала разговор женщина и умолкла, явно не зная ответа на вопрос. «У них нет понятия старосты» – прошелестел Филимон.

– Старший, говорю, кто у вас? – исправился Зак.

– Старший-то? – традиционно продолжила первая. – Пожалуй, дед Карел.

– Да неееет, – протянула вторая, – дед Михал.

– Да как же дед Михал-то? – не согласилась первая. – Михалу-то лет девяносто всего. А деду Карелу точно за сотню будет!

– Да как же за сотню? – не согласилась с ней вторая. – Михал ещё сливы вон те сажал, а Карел только яблоки. А известно, что яблоки-то позже посадили!

– Да как же яблоки-то позже? – возмутилась первая. – Известно, что сначала яблоки были, а потом уж и сливы сажали. А потом и груши.

– Да, груши-то потом. Только раньше сливы были, а потом уж яблоки.

– А вот я у деда Михала-то и спрошу, – подбоченилась первая.

– А я у деда Карела спрошу-то! – подбоченилась вторая.

– И спроси! – ответствовала первая.

– И спрошу! – поддержала разговор вторая. Заку стало ясно, что ответа не дождаться, поэтому он тихонько дёрнул поводья и двинулся прочь в сторону сливового сада.

Хутор был длинным. То есть вытянутым вдоль дороги. Зато все дома выходили на центральную улицу. И дома были замечательными. Маленькими, но живописными. А дворы – просторными, засаженными цветами. И собаки важно ходили по ним, не обременённые не то что цепями и будками, но и ошейниками. Прямо пасторальная картинка. Зак остановился в центре хутора и снова обвёл взглядом сие великолепие. Великолепие было настолько великолепным, что ни одного живого существа не наблюдалось. Зак задумчиво почесал голову. И где тут люди?

– Ауууу, – проорал он. – Как тут у вас на хуторе гостей встречают? – тишину нарушил звук открываемой двери. На пороге одного из чудесных домиков показался старый опрятный дедушка. Весь из себя маленький, аккуратный, прямо как нарисованный. – Дед Михал? – спросил наобум Зак.

– Ну, я, – откликнулся дедушка. И тут же открылась дверь домика напротив, на пороге появился второй дед. Такой же белый, опрятный и лубочный. – Карел! – крикнул Михал.

– Михал! – расплылся в беззубой улыбке второй дед.

– Как мы гостей встречаем? – спросил дед Михал.

– Аделька, сбегай до мамки, пусть идёт в дом. Гости у нас, – сказал дед Карел остроносой и веснушчатой девчонке, которая сразу сорвалась с места, вылетела в калитку и понеслась в сторону садов и огородов.

– А когда ж у нас последний гость-то был? – спросил дед Михал.

– Когда Петра Жданека рожала. Так помню, – ответил дед Карел.

– Хороший Жданек вышел, – сказал дед Михал весомо, оглаживая бороду. – Трое детишек уже. И работает хорошо.

– Какой трое-то? – откликнулся дед Карел. – А Матеш?