Евангелие любви

– Да, Сэм, вы совершенно правы, – ответила Хемингуэй. – Но я не думала, что от нас ждали, чтобы мы раскрыли негативные стороны наших кандидатов в этом кратком устном докладе. Если вы заглянете в вашу копию дела, то найдете там всю соответствующую информацию. В поведении профессора Черновски после 2019 года ничто не указывает на то, что он принял ответ папы Иннокентия иначе как в духе подлинного примирения.

– Та петиция – темное пятно на нем. Я бы на вашем месте исключил Черновски из числа кандидатов, тем более что дело носило религиозный характер, – не унимался Абрахам.

– Я выполняю свою работу так, как считаю нужным. – По выражению глаз Милли было ясно, что она не простит Абрахаму сомнений в ее наивысшей компетенции. – Передо мной стояла задача изучить более тридцати трех тысяч предложенных компьютером кандидатов и с группой из шестерых исследователей отобрать тем или иным методом троих, которые по определенным параметрам и направлениям лучше всех остальных.

Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и, с расстановкой называя пункты, стала загибать пальцы:

– Перечисляю. Первое: избранник должен иметь за собой, по крайней мере, четыре поколения американцев со стороны и матери, и отца. Второе: возраст между тридцатью и сорока пятью годами. Третье: может быть любого пола. Четвертое: если состоит в браке, отношения с партнером должны оцениваться в десять баллов. Если имеет ребенка, отношения с ним также должны оцениваться в десять баллов. И то, и другое по разработанной доктором Кэрриол десятибалльной шкале. Если кандидат не состоит в браке, его сексуальная ориентация не должна вызывать сомнений. Пятое: работа кандидата должна носить общественный характер. Шестое: эта работа должна постоянно приносить обществу (или его части) пользу и сводить к минимуму своекорыстие. Седьмое: человек должен быть исключительно уравновешенным и приятным. Восьмое: обладать ораторскими способностями. Девятое: насколько возможно – харизмой. И наконец, десятое: это то, что вы, дружище Сэм, выдвигаете против моего кандидата, – избранник должен быть лишен религиозных предпочтений. – Она в упор посмотрела на Абрахама. – Согласно этому перечню, я со своей работой справилась.

– Вы все справились с работой, – вступила в разговор доктор Кэрриол, прежде чем Сэм успел ответить. И паучьим движением проведя пальцем по папкам с делами, продолжила: – Мы не устраиваем соревнования, даже если наше занятие – всего лишь испытание способов отбора данных, эффективности компьютеров, методик и персонала. Когда пять лет назад вас привлекли к этому делу – и не только вас: компьютеры, деньги, людей, – вы могли подумать: зачем тратить чертовски много времени и столько государственных денег ради какого-то испытания сил? Но, уверена, не прошло и трех месяцев, как все поняли насущную необходимость этого дела. Благодаря первой фазе операции поиска разработаны методики сбора данных, составлены лучшие компьютерные программы, Четвертая секция обзавелась командой исследователей, какой нет ни у одного государственного органа.

– Разумеется, – буркнул Абрахам. Он почему-то почувствовал себя так, словно получил нагоняй.

– Хорошо. С доктором Хемингуэй покончили? Других возражений нет?

Никто не ответил.

– В таком случае, спасибо, Милли. И отдельное спасибо за прекрасное резюме критериев Операции поиска.

Доктор Хемингуэй поморщилась, но сдержалась и не произнесла то, что вертелось у нее на языке.

– Доктор Чейсен, будьте любезны, назовите своих кандидатов, – ровным голосом предложила Джудит.

Уязвленные чувства были моментально забыты. Стоило доктору Моше Чейсену собрать папки с делами, как в зале заседаний сгустилась атмосфера ожидания. Чейсен был мужчиной серьезным: крупным, несговорчивым, резких суждений. Он считался прекрасным аналитиком, и Джудит десять лет назад увела его из министерства образования, здравоохранения и социального обеспечения. Как и двум его коллегам, ему нравилось работать на доктора Кэрриол.

То, что он молчал во время представления первых шести кандидатов, могло показаться удивительным, но теперь коллеги решили, что поняли причину такого безразличия. Заветное имя не прозвучало среди предыдущих шести кандидатов, следовательно, оно возникнет теперь, и это, естественно, будет первый избранник Чейсена. То, что он выступал последним, в какой-то мере снижало эффект его слов, а он не любил, когда покушались на его славу. И теперь все с затаенным дыханием ждали, что же последует дальше. Нет, Моше Чейсен вовсе не выглядел обманутым, когда, грузно повернувшись на стуле, открыл первую папку.

– Первый кандидат был выявлен методом селекции. – Его низкий, ворчливый голос очень подходил его лицу. – Признаю, Милли, процедура не самая демократическая, но зато наиболее эффективная. Мы со старшим ученым-исполнителем принимали решения самостоятельно, но это, конечно, наш общий выбор.

– Конечно, – произнесла Джудит с едва заметной угрозой.

Чейсен поднял голову, покосился на босса и снова опустил глаза к папке.

– Наш первый кандидат и по всем параметрам выбор наивысшей категории – доктор Джошуа Кристиан. Американец в седьмом поколении. В нем течет скандинавская, кельтская, армянская и русская кровь. Не женат, детей не имеет, в браке не состоял. В двадцать лет добровольно подвергся вазэктомии[3 - Иссечение семявыводящего протока.]. По той информации, которой располагает компьютер, мы не смогли определить – а это важная характеристика любого гражданина страны, – каковы сексуальные предпочтения кандидата (если таковые имеются). Тем не менее он постоянно живет в семье, состоящей из матери (его отец умер), двух братьев, сестры и двух жен братьев. Он безусловный глава этой семьи – я бы назвал его прирожденным отцом. Окончил с отличием основной курс Чаббского университета, там же продолжал обучение в докторантуре в области философии; специализировался в психологии. Имеет частную клинику в Холломене, штат Коннектикут, где лечат то, что, по его терминологии, именуется неврозами тысячелетия. Достижения клиники феноменальны, а сам он обладает тем, что я за неимением более подходящего слова назову культом последователей, возникшим, вероятно, от того, что его терапия стимулирует пациентов искать утешение в Боге, хотя не обязательно в какой-либо формальной религии. Сильная личность, способен прекрасно выступать перед любой аудиторией. Но главная причина, почему я выбрал этого человека в качестве первого и, я бы сказал, единственного кандидата, – в его удивительной харизме. Вы говорили, что требуется это качество. Вот вам такой человек.

Речь Чейсена была встречена молчанием. Он назвал не то имя. Доктор Кэрриол пристально смотрела на него, но он только сильнее запрокинул голову и не отвел глаз.

– Я первой выскажу возражение, – сдержанным тоном проговорила она. – Я никогда не встречала термин «неврозы тысячелетия». И никогда не слышала ни о каком докторе Джошуа Кристиане. – Доктор Джудит Кэрриол была не только руководителем Четвертой секции министерства окружающей среды, но считалась одним из ведущих психиатров страны.

– Справедливо, мэм. Учитывая, что доктор Кристиан ни у кого не на слуху. После докторской диссертации он опубликовал всего одну работу. Я, разумеется, ее прочел и поручил прочитать экспертам в данной области. Работа почти полностью состоит из экспериментальных данных, сведенных в таблицы, графики и тому подобное и содержит на удивление мало самого текста. Но она, насколько мне позволяют судить мои познания в области неврозов, великолепна и способна послужить отправной точкой любому исследователю в этой области.

– Хорошо, пусть эта тема выходит за границы моей специализации, но я должна была хоть что-то о нем слышать. А я ничего не слышала, – возразила Джудит.

– Это неудивительно: похоже, у доктора Кристиана совершенно отсутствует тщеславие и желание прославиться. Единственное, что ему нужно, – управлять своей маленькой клиникой в Холломене. Среди коллег он либо объект насмешек, либо удивления и тем не менее делает большую работу.

– Почему же ничего не пишет? – спросила доктор Хемингуэй.

– Видимо, не способен изложить свои мысли на бумаге.

– До такой степени, что не может написать статью? – удивилась Милли. – И это в наши дни, когда к услугам не склонных к писательству людей столько технических средств?

– Да.

– В таком случае с ним что-то серьезно не так, – предположил доктор Абрахам.

– Разве в тех параметрах, которые так скрупулезно перечислила нам Милли, говорится, что наш кандидат должен быть совершенным в каких-либо других областях, кроме отношения к семье и детям? – возмутился Чейсен. – Сэм, вы намекаете, что у него не все в порядке с головой?

– Не исключено.

– Нет уж, будьте добры, конкретизируйте.

– Спокойнее, джентльмены, – резко осадила их Джудит. Она давно держала в руке фотографию из дела доктора Кристиана, но так и не взглянула на изображение – настолько увлеклась, слушая, как Чейсен представлял своего первого сенсационного кандидата. Теперь же, всмотревшись в карточку, начала понимать, почему Моше Чейсен предпочел этого человека другим, которых должен был бы выбрать. Лицо привлекательное, хотя немного истощенное. И отнюдь не красивое в традиционном смысле из-за носа с горбинкой – видимо, дань армянским предкам. Черные, сияющие, приковывающие взгляд глаза. В этом лице чувствовался аскетизм, которого были лишены предыдущие кандидаты. Да, лицо интригующее. Но… – Джудит пожала плечами.

– Кто ваш второй кандидат, доктор Чейсен?

Моше Чейсен криво усмехнулся:

– Я так и слышу, как вы задаете себе вопрос: кто из них спятил – он или его компьютер? Успокойтесь, с моим компьютером все в порядке. Он выдал мне это имя. Сенатор Дэвид Симс Хиллиер Седьмой. Что еще добавить? Нужны ли вам комментарии?

Как только прозвучало это имя, в комнате раздался общий вздох. Золотой мальчик! Вот он перед глазами Джудит на цветной фотографии восемь на десять. Самый любимый, самый обожаемый, самый уважаемый мужчина в Америке. Сенатор Дэвид Симс Хиллиер Седьмой. В свой тридцать один год слишком молод, чтобы стать президентом, но станет им прежде, чем ему исполнится сорок. Ростом шесть футов четыре дюйма, следовательно, наполеоновским комплексом не страдает. Прекрасно сложен, значит, не отягощен и атлантовым комплексом. Светлые, волнистые волосы, судя по всему, останутся густыми до преклонных лет. Глубоко посаженные, искрящиеся голубые глаза. Классические черты лица, которое никто бы не назвал смазливым – даже на фотографии заметно, как властно выступает вперед подбородок. Рот твердый, не чувственный, а волевой, глаза смотрят строго, в них светится ум, решительность и мудрость. И при всех этих качествах человек не себялюбивый, не мелочный, не жестокий, не безразличный к судьбам тех, кто родился не в таких выгодных, как он, обстоятельствах.

Доктор Кэрриол отложила фотографию.

– Возражения?

– Вы глубоко копнули, Моше? – спросила доктор Хемингуэй.

– Да. Где только можно. Если он и колосс на глиняных ногах, то я не обнаружил присутствия этого материала. Этот человек – само совершенство.

– В таком случае, – начал доктор Абрахам, но, поперхнувшись, сорвался на фальцет, – в таком случае, почему вы предпочли полусумасшедшего психиатра из занюханного Холломена в Коннектикуте лучшему человеку в Америке?

Доктор Чейсен выслушал вопрос коллеги с уважением и, как ни странно, не поспешил с резким ответом. Наоборот, выдержав паузу, признался, что сам не понимает, что им руководило. Никогда раньше он так не реагировал на скептицизм коллег.

– Не могу объяснить, – сказал он. – Но чувствую, что он единственный кандидат, кто отвечает всем требованиям нашей миссии, по крайней мере из числа тех, кого обследовал я. Это мое мнение. Помнится, пять лет назад в этой же комнате Джудит давала нам задание и вдалбливала, что в наших кандидатах должна чувствоваться харизма. Она подчеркивала, что именно это должно отличать наше задание от всего того, что было предпринято ранее. Потому что нам предстояло воспользоваться самыми совершенными средствами и методами, чтобы попытаться выявить нечто нематериальное. В случае успеха, говорила она, мы войдем в историю статистически-аналитической работы. А министерство окружающей среды в вопросе обработки данных вырвется вперед и обгонит даже таких королей в этом деле, как министерство юстиции и министерство финансов. Поэтому, настраивая компьютерные программы, я нацеливал их на фактор харизмы.

Чейсен провел рукой по волосам, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. И задал риторический вопрос:

– Но что такое харизма? Изначально это слово употреблялось для обозначения божьего дара святых и праведников властвовать над душами людей, формируя их надлежащим образом. Но в последнюю половину прошлого столетия значение стало шире: под харизмой понимали влияние на людей поп-звезд, прожигателей жизни и политиков. Мы все прекрасно знаем Джудит – знали еще до того, как началась Операция поиска. И зная ее, я заключил, что в ее понимании харизма нечто более близкое к старому значению слова, чем к современному. Джудит не интересует легковесность.

Наконец Чейсену удалось захватить слушателей. Даже доктор Кэрриол выпрямилась на стуле и смотрела на него так, словно никогда до этого не видела.

– Во многих случаях – особенно с наступлением эпохи средств массовой информации – важны не только убеждения человека и то, как он ведет себя, сообразуясь с ними, но и то, как он их излагает. Бог в помощь автору, который, написав действительно полезную книгу, отметится в передаче Марлен Фельдман, потому что из нее рядовые американцы получают впечатление о хороших писателях. Вспомните, как часто кандидат в президенты брал верх в теледебатах над противниками, потому что лучше держался и излагал свои взгляды. Как вы думаете, почему Гус Ром мог заручиться поддержкой страны и контролировать обе палаты Конгресса? Благодаря задушевным обращениям к народу с телеэкрана – вот почему! Сидел в студии, не моргая, смотрел в телекамеру своими огромными, обворожительными глазами, вещал истины от имени то Белого дома, то городской площади, а зритель думал, что он от всего сердца говорит именно с ним. Он был сильным, неукротимым, предельно искренним человеком и умел себя подать. Знал, как мыслью и словом затронуть чувства.

Чейсен поморщился, словно ему стало противно от того, что он говорил, но в следующее мгновение взял себя в руки.

– Вам приходилось слушать речи Гитлера и видеть в старой кинохронике, как он умел заворожить толпу? Потеха, да и только! Позер, инфантильный, беснующийся коротышка. Множество других немцев пользовались такими же приемами, апеллируя к национальному чувству измученного народа, рассказывали о тех же бедах и жертвах, но не имели того, что было у Гитлера, – способности воодушевлять, насаждать мысли под видом эмоций. Он был воплощением зла, но обладал харизмой. Или взять его заклятого врага – Уинстона Черчилля. Большинство из того, что он говорил в своих речах, было либо позаимствовано у других, либо перефразировано. Своего почти ничего. Иногда он становился слезливым, использовал мелодраматический эффект. Но, подобно Гитлеру, знал свое дело – умел достучаться до людей тем, что говорил и как говорил. Он воодушевлял. И добивался этого благодаря своей харизме! Ни Черчилль, ни Гитлер не были ни привлекательными, ни сексуальными, ни обаятельными. Но когда требовалось, могли даже птицу заговорить так, что та слетала к ним с дерева. Харизмой славился Франциск Ассизский, который проповедовал птицам, и те покидали кроны и садились к нему на руки. Он стал своим парнем. Но Гитлер, Черчилль и наш Ром тоже. Ладно, обратимся к нашим дням. Возьмем певичку Игги-Пигги и плейбоя Рауля Делиса. Есть у них харизма? Нет! Они сексуальны, они обаятельны, перед ними преклоняются. Но когда обоих сметет ветер времени, никто даже не вспомнит их имен. Их харизма не подлинная. В них нет ничего такого, что бы повело народ к его звездному часу или к катастрофе. А как обстоят дела с сенатором Дэвидом Симсом Хиллиером Седьмым? Компьютер утверждает, что у него нет той харизмы, которая требуется Джудит. Мой старший ученый-исполнитель согласен с компьютером. А я согласен и с тем, и с другим. Зато имя доктора Кристиана всплывало с самого первого отбора. И как мы его ни топили, выскакивало на поверхность, словно пробка, в течение всей операции. Вот и все.

Джудит улыбнулась: