Леди из Миссолонги

– Фу! Мы постоянно читаем то об одном, то о другом Джоне Смите, а ты когда-нибудь встречала хоть одного? Уил думает, что Джон Смит это… как говорят американцы?

– Не имею ни малейшего представления.

– Ну, в конце концов, это не так уж важно, у нас ведь не Америка. Так или иначе, имя фальшивое. Уильям провел расследование и обнаружил, что сведений об этом человеке нет ни в одном официальном учреждении. Он заплатил за долину золотом – это все, что удалось выяснить.

– Может быть, он просто удачливый старатель, которому посчастливилось напасть на золотую жилу где-нибудь в Софале или Бендиго?

– Нет. Уильям говорит, все золотые прииски Австралии уже давно в собственности компаний, а золотоискатели-одиночки в последние годы не совершали крупных находок.

– Чудеса, да и только! – отозвалась Друзилла и рассеянно потянулась за предпоследним пирожным. – А Максуэлл или Уил что-нибудь еще говорили?

– Ну, этот Джон Смит закупил огромный запас провизии и расплатился золотом. Достал монеты из туго набитого пояса для денег, который он носит под рубашкой, прямо на голое тело! Счастье, что к тому времени Мисси уже ушла: Максуэлл готов поклясться, что этот молодчик запросто задрал бы свою рубаху в присутствии дамы. Он сквернословил при Мисси и, мало того, сказал что-то вроде того, будто Мисси не леди! И это при том, что не было никакого повода с ее стороны, уверяю тебя!

– В это я верю, – сухо произнесла Друзилла и взяла с блюда последнее пирожное.

Мгновение спустя в комнату вошла Алишия Маршалл. Лицо ее матери просияло, засветилось нежностью и гордостью, а тетя приветствовала племянницу скупой кривоватой улыбкой. Почему, ну почему Мисси не родилась такой, как Алишия?

Алишия Маршалл и вправду была само очарование: очень высокая, с белой, как у ангела, кожей, светловолосая, светлоглазая, с точеными руками и ногами, роскошным телом с чувственными и вместе с тем строгими линиями и лебединой шеей. Как и всегда, костюм ее отличался безукоризненным вкусом: льдисто-голубое шелковое платье, украшенное ажурной вышивкой (с нарядной верхней юбкой, чуть более короткой, клиновидного кроя, согласно последней моде), придавало ей особый шик и подчеркивало неповторимое своеобразие ее облика. На голове Алишии ладно сидела одна из ее шляпок, облако голубоватого газа и бледно-зеленые шелковые розы оттеняли мерцающее золото пышных светлых волос. Это казалось чудом, но ее брови и ресницы, вне всякого сомнения, были темно-коричневыми! Разумеется, Алишия, как и Юна, не стремилась поведать всему миру, что красит их.

– Тетя Друзилла с радостью обеспечит тебя столовым и постельным бельем, Алишия, – с торжеством объявила Аврелия.

Девушка сняла шляпку и осторожно стянула длинные бледно-голубые лайковые перчатки – это в высшей степени важное занятие требовало полного сосредоточения и не позволяло отвлекаться на разговоры. Лишь положив и то и другое на отдельный столик, стоявший в безопасном расстоянии от подноса с чаем, и усевшись рядом с дамами, она заговорила на удивление бесцветным, немузыкальным голосом:

– Вы очень добры, тетя.

– Какая уж тут доброта, моя дорогая племянница, если твоя матушка твердо решила мне заплатить, – чопорно произнесла Друзилла. – Приходи в Миссолонги в следующую субботу утром и выбери все, что тебе понравится. Я угощу чаем.

– Спасибо тетя.

– Я прикажу подать тебе свежего чая, Алишия? – засуетилась Аврелия, всегда немного неловко себя чувствовавшая при своей талантливой, честолюбивой и властной взрослой дочери.

– Нет, благодарю, мама. Сказать по правде, я пришла послушать, что вам удалось разузнать о «чужаке среди нас», как его упорно величает Уилли, – усмехнулась Алишия, прелестно скривив губки.

И тотчас на нее обрушился ворох новостей, загадочного Джона Смита еще раз обсудили на все лады, после чего Друзилла поднялась, намереваясь попрощаться, но прежде чем последовать к дверям в сопровождении дворецкого, напомнила:

– В следующую субботу мы ждем вас утром в Миссолонги.

По пути домой она мысленно составляла опись вещей, хранившихся в многочисленных шкафах и сундуках комнаты для гостей, и ей казалось, что запас изделий слишком скуден и однообразен, чтобы сделка считалась честной. Сто фунтов! Они буквально с неба свалились. Какое неожиданное счастье! Конечно, их нельзя просто потратить. Нужно положить деньги в банк под небольшой процент, и пусть остаются там на черный день: мало ли, случится беда. О какой-то конкретной Друзилла не думала, но жизнь полна неожиданностей, за каждым углом подстерегают несчастья: болезни, потери, обвалившаяся крыша, рост налогов и, наконец, смерть. Конечно, часть денег придется пожертвовать на ремонт кровли, зато по крайней мере теперь не понадобится продавать телку джерсейской породы, чтобы расплатиться с рабочими. Эта телочка обещала в ближайшем будущем стать прекрасной дойной коровой, а если принять в расчет ее богатый приплод, пока еще несуществующий, но ожидаемый, леди из Миссолонги считали, что ее цена много выше пятидесяти фунтов. Персиваль Херлингфорд, человек славный, добрый, как и его жена, всегда охотно предоставлял в их распоряжение своего драгоценного племенного быка без всякой платы; впрочем, это он и подарил им когда-то джерсейскую корову.

Да, все сложилось весьма удачно! Возможно, Алишия, признанная законодательница моды, заведет новый обычай среди девиц семейства Херлингфорд, и отныне другие невесты будут покупать себе столовое белье у родственниц из Миссолонги. Подобное занятие не роняло достоинства благородных леди и считалось вполне допустимым, тогда как, скажем, шитье дамского платья никогда не получило бы одобрения в их кругу, поскольку обитательницам Миссолонги пришлось бы потакать прихотям любого заказчика, а не угождать одной лишь родне.

– Итак, Октавия, – сказала Друзилла своей сгорбленной сестре вечером на кухне, когда обе они взялись за рукоделие, а Мисси уткнулась в книгу, – на следующей неделе мы должны перебрать все наше белье: нужно убедиться, что его не стыдно показать Аврелии с Алишией. Мисси, тебе придется самой заняться домом, садом и животными, а поскольку ты у нас лучше всех управляешься с тестом, приготовишь сладкое к чаю: испечешь оладьи с джемом и сливками, бисквитный торт, несколько кексов «бабочка» и шарлотку из кислых яблок с гвоздикой.

Отдав распоряжения дочери, Друзилла, довольная, перешла к теме более пикантной: к сенсационному появлению Джона Смита. Впервые беседа заинтересовала Мисси больше, чем книга, но она сделала вид, будто поглощена чтением, а когда отправилась в постель, принялась перебирать в мыслях добытые сведения, чтобы сложить их с уже известными и сопоставить с тем, что поведала Юна.

Возможно, Джон Смит – настоящее имя приезжего, почему бы и нет? Конечно, истинной причиной недоверия, откровенной враждебности и подозрений со стороны хозяев города стала покупка долины. «Что ж, браво, Джон Смит! – подумала Мисси. – Давно пора кому-нибудь хорошенько встряхнуть Херлингфордов». Уснула девушка с улыбкой на губах.

Суматоха и хлопотливые приготовления к визиту леди Маршалл были совершенно излишними, и все три дамы из Миссолонги прекрасно это сознавали, однако ни одна не возражала – это неожиданное событие обладало прелестью новизны, вносило разнообразие в их размеренную жизнь, нарушало привычный порядок. Лишь прикованная к дому Мисси испытывала сожаление и досаду, поскольку осталась без книг и вдобавок ее не отпускал страх, что Юна решит, будто она скрывается, чтобы не платить за роман, взятый в прошлую пятницу.

Гостьи, для которых Мисси пекла всевозможные лакомства, даже не притронулись к ним. Алишия «берегла фигуру», как она выразилась, а сама Аврелия в последнее время следовала примеру дочери, чтобы поразить всех своей элегантностью на предстоящей свадьбе. Впрочем, угощения не пошли на корм свиньям: чуть позже их с удовольствием съели Друзилла и Октавия, которые обожали сладкое, хотя лакомились им редко, избегая лишних трат.

Обилие столового и постельного белья, выложенного перед гостьями, совершенно ошеломило обеих женщин; увлекательное обсуждение заняло не меньше часа, прежде чем дамы отобрали наконец что хотели. В итоге Аврелия вручила Друзилле, как та ни отнекивалась, двести фунтов вместо ста и заявила властным, решительным тоном:

– Пожалуйста, не спорь! И слышать не хочу! Алишии сказочно повезло.

– Думаю, Октавия, – заметила Друзилла, после того как гостьи уехали на личном автомобиле с шофером, – теперь все мы можем позволить себе новые платья к свадьбе Алишии. Я бы хотела сиреневое креповое, с расшитым бисером корсажем и кистями из бисера по краю верхней юбки. У меня как раз есть подходящий бисер – тот, что купила наша дорогая матушка для вдовьего платья перед самой своей смертью, помнишь? Он идеально подойдет! А ты могла бы купить тот дымчато-голубой шелк, которым так восторгалась у Герберта в отделе тканей. Что скажешь? Мисси сплетет кружевные вставки для ворота и рукавов, и выйдет очень красиво!

Друзилла помолчала, задумчиво и хмуро глядя на свою темноволосую дочь, потом медленно проговорила:

– Не знаю, что делать с тобой, Мисси. Ты слишком смуглая, светлые цвета тебе не подходят, так что, пожалуй, придется…

«О, только не коричневое! – взмолилась мысленно Мисси. – Я хочу алое платье, чтобы завораживало взгляд, с кружевами, вот чего я хочу!»

– …остановиться на коричневом, – закончила фразу Друзилла и тяжело вздохнула. – Я понимаю: ты, наверное, разочарована, – но все дело в том, Мисси, что ни один другой цвет, кроме коричневого, тебе совершенно не к лицу! В платьях пастельных тонов ты кажешься больной, в черном выглядишь желтушной и угрюмой, темно-синий тебя убивает: в нем ты похожа на умирающую, – а осенние цвета превращают тебя в краснокожую индианку.

Мисси не проронила ни слова: с логикой матери не поспоришь. Она даже не догадывалась, как больно ранила Друзиллу ее слепая покорность: та ожидала услышать в ответ хотя бы одно робкое пожелание, но, разумеется, об алом платье не могло быть и речи. Этот цвет носили распутницы и гулящие девицы, тогда как в коричневое одевались почтенные небогатые дамы. Так или иначе, в тот вечер ничто не могло омрачить надолго настроение Друзиллы, поэтому довольно скоро она вновь повеселела и радостно объявила:

– Вообще-то, думаю, все мы можем обзавестись в придачу новыми ботинками. Только представьте, какими щеголихами мы явимся на свадьбу!

– Туфлями, – поправила вдруг ее Мисси.

– Туфлями? – озадаченно переспросила Друзилла.

– Пожалуйста, мама, давайте купим не ботинки, а туфли! Красивые, изящные туфли на французских каблуках и с бантами.

Возможно, Друзилла и приняла бы эту мысль благосклонно, но отчаянный крик души Мисси тотчас же задавила Октавия, которая, хоть и была увечной, в доме под названием «Миссолонги» заправляла почти всеми делами и все решала по-своему.

– Что? Туфли для жизни на отшибе, в самом конце Гордон-роуд? – презрительно фыркнула тетушка. – Да ты повредилась в рассудке, девочка! Сколько, по-твоему, протянут туфли, если ходить в них по грязным пыльным дорогам? Ботинки – вот что нам нужно, славные прочные ботинки с крепкой шнуровкой и надежными широкими каблуками. Ботинки долго носятся! Туфли не для тех, кому приходится ходить повсюду на своих двоих.

На этом обсуждение закончилось.

К понедельнику после визита Аврелии и Алишии Маршалл жизнь Миссолонги вернулась в прежнее русло, и Мисси, как обычно, позволили прогуляться до городской библиотеки. Конечно же, она отправилась в путь не ради одного лишь эгоистического удовольствия: в каждой руке для равновесия несла по сумке, – предстояло совершить еженедельные покупки.