Золотая Рука

– Флорентия, я повсюду тебя ищу. Невежливо заставлять гостей ждать, – она наконец заметила, что я плачу. – Сейчас ты должна забыть о своих капризах. Ступай в зал.

Мне оставалось только молча повиноваться, заперев своё сердце на замок.

2

Я не решалась размышлять на тему своей любви к Федру всё последующее время. Что касается его, то на следующий день он вёл себя со мной как обычно, будто между нами ничего не произошло. Он оставался всё тем же моим защитником, каким был все эти годы. Я не стала повторять вчерашней попытки, ведь теперь я знала, что моё новое поведение огорчает его, а я слишком сильно любила, чтобы причинять ему даже малейшую боль. Внешне казалась прежней, но в душе волнение моё имело большой вес. Я беспокоилась из-за того, что отец должен выбрать мне мужа, ибо знала, что буду ненавидеть того, кому должны подчиняться всю жизнь.

Для меня мой день рождения не стал праздником, наоборот, это была пытка, и с каждым часом она становилась всё мучительнее от осознания неизбежного, а ещё от того, что никто не догадывался о моём состоянии и не замечал, что улыбки, которыми я одаривала гостей, были вымученными.

К концу второго дня празднования за общей трапезой в Большом зале Иов Справедливый потребовал слова. Все затихли, но никто не ожидал от моего отца тех слов, которые он сказал.

– Я должен сообщить всем вам, мои дорогие верные подданные, радостную весть, касающуюся нашей семьи. Рука моей младшей дочери Флорентии обещана Ротбарту Кровавому, принцу Кровавых берегов. Его предложение было сделано с такими большими преимуществами для нашего королевства, что я не посмел отказать ему. Свадьба состоится ровно через три луны, и вы все приглашены.

Все стали выпивать за моё здоровье и поздравлять меня, а я сидела с каменным лицом, не до конца осознавая сказанное моим королём. Казалось, что не про меня велись речи, что какая-то другая станет невестой незнакомца с Кровавых берегов, ибо ни о каком Ротбарте я вообще никогда не слыхала. С Кровавыми берегами мы часто воевали, но бывали периоды, когда два королевства объединялись, чтобы совместно отражать нападения туземцев с островов Дикарей. Сейчас, я предположила, наступил как раз такой период: наши шпионы сообщали, что набеги дикарей значительно участились, и при этом среди них замечена большая организованность, чего раньше не наблюдалось.

Я не хотела быть пешкой в большой игре между королевствами. Я не хотела любить никого, кроме Федра. Я не хотела жить в таком королевстве, где с женщиной обращаются как с вещью, где она не имеет собственных интересов и покорна воле своего господина.

Я желала иметь своё право на счастье и свободу.

Когда король первым покинул зал, что означало, что гости могут расходиться, я последовала за ним, чтобы попытаться уговорить его пересмотреть мой брак.

– Мой повелитель, отец, могу ли я поговорить с вами? – обратилась я почтительно и официально, поравнявшись с отцом в крытой галерее.

– Я слушаю, дочь моя.

– Я хочу только сказать, что пока ещё не поздно, отмените своё решение и не выдавайте меня за принца Кровавых берегов. Я совсем его не знаю, я буду несчастна сама и сделаю несчастной его. Если быть честной, то я люблю другого. Мой брат Федр стал бы для меня лучшим мужем.

В лице король не переменился, пока я быстро объяснялась ему, но, толкнув первую попавшуюся дверь, он пригласил меня войти в комнату, и там, убедившись, что мы одни, резко посуровел.

– Флорентия, я не могу понять, как можешь вести ты такие речи. Ты принцесса, и никакого понятия твоего личного счастья не может быть, ибо ты по рождению не принадлежишь себе. Вспомни, что все эти годы ты не знала нужды, и то, что я сделал тебе воистину щедрое предложение: у тебя было свободное время каждый день все эти годы. А что ещё нужно для счастья молодой девице? Теперь ты в свою очередь должна отблагодарить меня. Никто не заставляет любить тебя Ротбарта Кровавого, но стать его женой ты обязана. Я не стану пересматривать своё решение.

– Но, отец, я люблю Федра. Не разумнее ли было бы нас поженить, и тогда всё богатство останется в Медиундоме, и мы ничем не станем обязаны чужеземцам?

Я привела этот довод, считая его разумным, но мой повелитель не изменился в лице.

– Это так, но Ротбарт Кровавый сделал нам щедрое предложение. Если мы поможем им в битве с островитянами, они станут автономной частью Медиундома. Мы станем не только их защитниками, но ещё и увеличим территорию, и получим выгодные предложения для торговли, получим выход к Океану, укрепим силы и расквитаемся с амазонками. Всего этого тебе не даст твой брак с братом. Наоборот, нам придётся снова вступать в бой с Кровавыми берегами. Но есть и ещё один немаловажный факт. Ты не сможешь иметь детей от кровного родственника, а цель любой женщины – продолжить род. От тебя зависит дальнейшее существование всего королевства, если все мы умрём. Если ты станешь женой Федра, ты будешь бесполезной женщиной, а я не хочу, чтобы моя дочь была бесполезна. Вспомни, что наш девиз «первые из многих». Народ даст тебе достойное прозвище, если сейчас ты пожертвуешь своими чувствами ради него, а я надеюсь, что так и будет. Ты оправдаешь мои ожидания, и мне не придётся стыдиться за тебя. Помни, что ты принцесса, и не заводи ни с кем подобных разговоров. Иные люди могут среагировать иначе, чем родной отец.

На этом наш разговор был окончен, и мой повелитель пожелал мне доброй ночи. Я не поняла и половины его доводов. Ясно только то, что он надеется женой Федра сделать какую-нибудь принцессу-чужеземку, чтобы ещё более увеличить Медиундом. Для Иова Справедливого с возрастом внешняя политика приобретала всё большее значение. Я не могла смириться с волей своего короля, зная при этом, что нарушаю все законы морали и права, ведь я была его дочерью и никак не могла пойти против желаний своего повелителя.

Я решилась поговорить с матерью, но она посоветовала прекратить заниматься глупостью и проявлять самостоятельность суждений, и во всём положиться на короля, так как только он знает, что для меня лучше. Мысль о моём счастье даже не пришла ей в голову.

Я осталась одна при своём мнении против целого мира. Оставалось только переговорить с Федром.

3

Ротбарт Кровавый приехал в замок через несколько дней, чтобы выразить своё почтение будущей невесте и её родителям. Для принца незамедлительно выделили новые апартаменты, и началось очередное торжество. Однако Ротбарт постоянно крутился вокруг меня, соблюдая тем самым древний обычай – жених и невеста должны были до свадьбы получше узнать друг друга, ибо если они не подходили друг другу, то не могли сочетаться священными узами, но такого за всю историю никогда не случалось. В Срединной земле мнение женщин не учитывалось. А мужчины зачастую относились к браку, как к приобретению для своего дома покорной служанки, что не могло их не привлекать.

Принц с Кровавых берегов был очень красив, несмотря на свои мозолистые руки и обветренное лицо. Он был старше меня почти на десять лет, но держался почтительно и ничем не выдавал своего пренебрежения к моему юному возрасту и не слишком-то красивой внешности.

Он почти сразу признался мне, почему решил жениться на принцессе из Медиундома.

– Я пока только принц. Чтобы стать королём для своего народа, мне необходимо жениться, тогда я обрету полную власть и стану обладать правом вести за собой войско на битву с островами Дикарей. Мы исстари более моряки, нежели воины, но из-за островитян не можем использовать полно и щедро всё то, что может дать Великий Ледовитый Океан. А брак с тобой, принцесса Флорентия, поможет нашим берегам обрести столь сильного союзника, что вместе мы одолеем островитян. Я знаю, что говорю, ибо мои предки не раз воевали с твоим народом и всегда отступали под их решительным натиском.

Ротбарт говорил с небольшим акцентом, слегка коверкая слова, и я бы рассмеялась ещё несколько дней тому назад, но теперь мне было не до смеха. Я поняла, что мою жизнь используют все ради собственных выгод. Я была не нужна Ротбарту как таковая, только моя принадлежность к королевской крови и бесстрашному народу. Принц мечтал прославиться в битвах, и я была лишь средством достижения его цели.

Когда мы сидели в душной зале или гуляли по полям, а придворные шествовали за нами на почтительном расстоянии, мой жених рассказывал мне об обычаях своего народа, которые лишь слегка отличались от наших, а также о природе и богатстве своей страны. Я узнала, что по Великому Океану плывут необъятные глыбы льда, что на Кровавых берегах всегда ветрено и пахнет солью, что вода у берегов постоянно шумит и придаёт камням фантастические формы, которые потом используются как садовые скульптуры.

Мне было бы интересно погостить на берегах какое-то время, остаться же там навсегда я не хотела. Я не смогла бы привыкнуть к постоянному шуму волн и ветру, жить вдали от дорогих моему сердцу хвойных деревьев и гор у горизонта. Там я буду совсем одна, со мной не поедет никто, кроме одной фрейлины и пары комнатных девушек. Я знала, что народ всегда будет с подозрением относиться к чужеземной королеве. Мой учитель рассказывал мне, что моя мать довольно долго привыкала в Медиундоме, и медиундомцы тоже не сразу признали её. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы заслужить себе прозвище. Я же знала, что не обладаю никаким талантами и всей своей наружностью лишь отталкиваю незнакомых людей. Иногда я страшилась того, что не заслужу никакого прозвища и никто даже не вспомнит обо мне через века. Родители дали мне лучшее образование в королевстве, но я не считала, что быть первой из многих когда-нибудь поможет мне заслужить народное прозвище к личному имени и искреннюю любовь народа.

Как бы Ротбарт Кровавый не стремился заслужить моей благосклонности, моё сердце молчало. Поначалу я действительно пыталась полюбить его, не решаясь противиться воле своего повелителя, но у меня ничего так и не получилось. Ротбарт не был Федром, и я ничего не могла поделать со своим чувством.

Плыть по течению, приготовленному для меня другими, обрекало на ужасные душевные страдания до конца жизни; идти против течения означало идти против всех и быть одной против целого мира. Возможно по началу такой путь тернист, но потом он приводит к свободе.

Прежде чем на что-то решиться, я хотела узнать мнение своего братца обо всём. С трудом удалось мне отвязаться на какое-то время от жениха, чтобы уединиться с Федром на верхушке Круглой башни. Сверху мы немного понаблюдали за происходящим внизу, за мельтешащими как муравьи людьми. Мне показалось даже, что Ротбарт ищет меня в толпе придворных.

Я взглянула на брата. По его виду нельзя было сказать, что он чем-то озабочен или опечален.

– Ничего нельзя сделать. Выбор сделан за меня, – прошептала я, но Федр услышал.

– Ты это о чём?

Он всё ещё глядел на толпу внизу и не смотрел на меня, так что я вскричала, протягивая к нему руки:

– Федр! Федр! За что ты гонишь меня?!

Я не могла понять, как может брат так спокойно стоять здесь, когда в груди моей целая буря чувств. Почему за всё это время он ничего не предпринял, чтобы доказать родителям, что мой брак с принцем станет ошибкой? Было невыносимо думать, что ему всё равно, что со мною станет. Я считала его родственной душой, а он оставался закрытым для меня, и я не могла понять, почему он так холоден ко мне, будто бы это я была причиной всех бед.

Брат обернулся и удивлённо посмотрел на меня.

– Флора, я не против твоего присутствия. Ты же сама позвала меня сюда.

Я подумала, действительно ли он не понимает причины моего восклицания или только притворяется?

– Я имею в виду совершенно другое, – со слезами на глазах произнесла я. – Почему ты не возмущаешься тем, что меня против воли выдают замуж? Почему ты не любишь меня?

– Я очень тебя люблю, сестрёнка. Но что мы можем сделать? – спросил он очень серьёзно. – Есть сильные мира сего, и они сильнее нас. Обстоятельства вынуждают принять всё это, и мы ничего не можем поделать, только принять…

– Давай убежим, – предложила я.

Эта неожиданная идея становилась всё более навязчивой в моём мозгу.

– Куда? И как? Ты забыла, что наше королевство окружено воинственными народами. Нас будут искать и обнаружат, и я даже знать не хочу, какая кара последует за этим.

– А если мы убежим в страну амазонок?

– Если они и примут тебя, то я для них стану рабом, – покачал головой Федр, и я поняла, что он боится. Боится перемен в той жизни, к которой привык.

– Я попрошу их не трогать тебя.