О нем

Мори поднялся и направился к выходу. Его лицо и осанка ничуть не изменились, ну а что касается его мыслей, то вряд ли этот… Сможет их угадать. Ведь чудовища – не Боги.

В дверях Мори остановился. Всего на мгновение, но и мгновения ему вполне хватило. В глазах посланца Хидэеси, устремленных на него, он увидел кровавые отсветы, похожие на отсвет морских волн во время заката.

"Еще один демон, как будто Тесокабэ мне было недостаточно, – подумал владыка Аки. – Но этот скоро избавит меня от него. А потом наступит его очередь. И конечно же очередь его господина, я об этом позабочусь."

Мори отвернулся и обвел взглядом свои покои. Солнечный свет, проникающий сквозь стекла огромных окон, переливался всеми цветами радуги. Много веков назад, его предки, потомки богов, построили себе дворец и позаботились, чтобы не одно порождение Хаоса, ни один демон не смогли в него проникнуть. За прошедшее время их магия ослабела, но не исчезла полностью. Так что…

Хаос порождает чудовищ. Солнце их убивает: неотвратимо и жестоко, особенно здесь, в покоях своего прямого потомка и наследника – Мори Мотонари.

Солнце и луна

У солнца множество цветов. Утром оно – ярко-розовое, днем играет всеми оттенками золота и янтаря, а ближе к вечеру – становиться пурпурным. У луны – цвет всего один и он, не смотря на ее изменения, всегда остается неизменным. Разве что иногда…

Иногда, в жаркие месяцы лета, ее цвет делается более ярким. Однако, яркость эта отнюдь не радует глаз. Может потому, что слишком сильно и слишком явно напоминает о быстротечности того же лета, о холоде наступающей зимы и, конечно же, о неизбежности смерти.

Мори Мотонари отводит взгляд от своего гостя. Тот бледен, как луна, к тому же одет в белое, и смотреть на него, сыну Солнца очень неприятно. Но пока он еще ему нужен и владыка Аки делает над собой усилие, поистине героическое, чтобы гость не заметил его чувств. Вот только… Только…

Гость слегка наклоняет голову и улыбается. Он владеет собой лучше, да и нуждается в поддержке Мори Мотонари – больше. Как та же луна… Что стоит она без солнца? Ничего. Ничего! У солнца множество цветов. У луны – только один, да и тот, только является отражением того же Солнца: божественного и прекрасного.

Туман

До рассвета оставалось совсем немного времени… Мори Мотонари отвел взгляд от неба, все еще по прежнему темного и вздохнул. Он не спал уже вторую ночь, но при этом не чувствовал ни усталости, ни сонливости. Его крепость Нитирин несла столько солнечного света, что он, смертный потомок Солнца, ощущал себя в ней самим богом-прародителем. И это было… Удивительно. Великолепно! Мори оглянулся по сторонам. Очень скоро тьма должна будет рассеяться под лучами дневного светила, очень скоро в огромных зеркалах Нитирин запылает солнечный огонь, яростный, сокрушающий и неистовый и перед ним никто и ничто не сможет устоять! Но почему же… Почему же, тогда?..

Сын Солнца нахмурился. Небо оставалось темным, хотя воздух, как обычно бывает перед рассветом, стал холодным и свежим… Даже, пожалуй, слишком свежим. Он снова взглянул на зеркала. В них застывала тьма, еще более темная, чем на небе и именно она поглощала и убивала свет. Его свет!

Мори судорожно глотнул воздух. Тьма стала редеть, однако света по прежнему не было. Вокруг него струился туман, такой же непроглядный, как сама тьма и белый, как… Погребальный саван. На какое-то мгновение он замер. Затем, в его памяти всплыло почти забытое воспоминание: в одном из покоев дворца, напротив него сидит человек с ослепительно белыми волосами и в белых одеждах. Хотя, полно, человек ли?

Туман продолжал сгущаться. Мори Мотонари ощущал его присутствие почти физически… И ему становилось невыносимо страшно. Ничего подобного он никогда раньше не испытывал: тьма, пусть и несла холод и смерть, но все же не шла не в какое сравнение с этим!..

Человек, с серебряными волосами и в белой одежде тоже смотрел на хмурое небо и плывущий над морем туман. Но он не был испуган, скорее – рад. Так по крайней мере, уверяли те, кто его видели в то утро. Холодное, хмурое и совершенно не похожее на предыдущие – солнечные и ясные.

Фарфоровая кукла

Когда-то давно, очень давно, у князя Мацунаги была в коллекции редкая и необычная вещь: фарфоровая кукла. Он приобрел ее благодаря случаю, тоже достаточно необычному, вот только подробности о нем князь предпочел забыть. О ней он тоже предпочел бы не помнить, но… Память оказалась намного сильнее желания.

Тогда… Тогда фарфоровая редкость оказалась поразительно красивой и столь же поразительно хрупкой. Одного неосторожного движения слуги хватило, чтобы ее изысканная и неповторимая красота превратилась в кучу уродливых и ненужных обломков. Увы!

Князь Мацунага оглянулся по сторонам. Огромный замок, с огромными комнатами вполне соответствовал теперешнему владельцу. Князь долго изучал угрюмого и сурового человека в бардово-черных одеждах. Тот расположился напротив в кресле из варварской страны и сам при этом выглядел как варвар: красноглазый и мускулистый, настоящий великан. С ним рядом, как раз возле кресла находился еще кое-кто, во всем белом, белокожий и беловолосый. И именно эта белизна напомнила князю о красоте, исчезнувшей давно, так неожиданно и так… Быстро.

"Фарфоровые куклы – хрупки, – подумал Мацунага. – Но вряд ли этот преуспевший варвар знает о том. Да и что он о них знает?" Князь слегка улыбнулся. Беловолосый ответил ему поклоном, однако он заметил в его ярких глазах – беспокойство. Следовало вести себя более осторожно. Хотя бы потому, что все хрупкие создания тоже очень осторожны и подозрительны. И вызывать у них подозрения нельзя. Потому что это кончается всегда плохо. Если – не смертельно.

Мацунага Хисахидэ отвел взгляд в сторону. У него есть время подумать и осуществить задуманное. Он больше не допустит никаких случайностей – от людей. Что же до нелюдей, то с ними, будет конечно сложнее. Создатели фарфоровых кукол закладывают в них верность только одному владельцу. Других же, и особенно тех, кто их похищает – фарфоровые создания убивают. Причем убивают долго, мучительно и изощренно. Но он найдет выход. Потом. Сейчас же…

Князь Мацунага снова обернулся. Беловолосый по прежнему здесь и он может вновь смотреть ему в глаза и наслаждаться их яркостью и синевой. И он делает это.

Часть 3

Желание

Солнце… В Осаке оно казалось особенно ярким, особенно ослепительным и особенно горячим. Может быть потому, что оно было здесь не одно?

Мацунага Хисахидэ окинул взглядом сидящего перед ним человека. Темно-бордовый цвет его одежд напоминал предзакатное небо, тот же закатный отблеск горел в его волосах и глазах. На мгновение он представил, как по взмаху руки этого человека в то небо взлетает сноп темного пламени и почти невольно вздрогнул. Ибо подобная Сила впечатляла. Особенно, если учитывать, что принадлежала она отнюдь не потомку древнего рода..

А человек по прежнему не произносил не слова. Он только смотрел на него и его взгляд ничего не выражал. Мацунага снова вздрогнул, отвел взгляд в сторону и тут заметил другого человека. В белом. Другой человек вскинул голову и их взгляды встретились. Мацунага отметил про себя, что глаза этого второго были очень необычного цвета, но тем не менее, несмотря на необычность, тот все же смотрел на него с вполне понятным и вполне человеческим интересом. Что одновременно успокаивало и нравилось. Мацунага посмотрел на него более внимательно. Лицо, с тонкими и красивыми чертами, тонкие и красивые пальцы, волосы, по цвету похожие на облака и кожа, такая же ослепительно-белая… Необычно. Слишком необычно. Однако, когда его привлекало обычное? И к тому же, кто под жарким, испепеляющем солнцем не мечтает о снеге: белом и холодном?

Ночь наступила поздно. Но она не принесла отдохновения, как он надеялся, скорее – напротив. Солнце поглотила тьма, и вместе с тьмой пришел холод. Мацунага усмехнулся про себя.

Призывать холод в жару и мечтать о солнце, когда начинаешь мерзнуть – что может быть не логичнее и глупее? Впрочем, люди иначе не могут. На то они и люди.

Человек в белом появился в назначенный час. Он поприветствовал его – подчеркнуто вежливо, как в первый раз. Вот только в свете факелов ослепительная белизна его волос и кожи уже не казалась холодной, как снег. Мацунага коснулся его руки и почувствовал жар. Не менее испепеляющий, чем жар солнца.

– Я полагаю, мы сможем договориться? – спросил он вкрадчиво и чуть растягивая слова.

– Пожалуй, да, – ответил Мацунага, – Но кое-что я предпочел бы получить прямо сейчас. Человек в белом кивает, соглашаясь. Он не слишком удивлен, как и Мацунага, с нелогичностью и с глупостью он сталкивался больше чем достаточно, и как тот же Мацунага, знает, что без них люди не могут обойтись. Ведь на то они и люди… И не важно, где и под каким солнцем, они живут.

Душа

Сарутоби Саске не сомневался в мудрости господина Такеды. Но в один прекрасный день или, вернее вечер, сомнения у него появились…

– Я намерен отправиться в Этиго, – заявил Тигр из Каи. – И ты будешь меня сопровождать.

– Мы отправимся одни? – на всякий случай уточнил Саске.

– Да. Только я и ты, – Такеда вздохнул и морщины на его лице стали более заметными. – Мне нужно повидать кое-кого… Без лишних свидетелей.

– Уесуги-доно? – продолжал уточнять Саске.

– Да.

– Но – зачем? – ниндзя был в полном недоумении. – Вы же уже заключили перемирие, на два года! И господин Уесуги сейчас служит в храме. Он ведь…

– Я знаю, кто он! – прервал Такеда.

– И все же, Вы намерены....

– Я намерен посетить храм в Этиго! – в голосе господина послышался прямо-таки тигриный рык. – В конце концов должен же я тоже о своей душе подумать!

– А думать о ней в Каи, Вы не можете?

– Не могу! – Старый Тигр на мгновение запнулся, затем нахмурился. – Отправляемся завтра, с утра.

– Как угодно, господин.

Господин посмотрел на Саске, по прежнему хмуро. Но тот выдержал его взгляд.

– У Вас будут еще распоряжения? – спросил он.

– Нет… Можешь идти.