Империя машин

«Куда?!» – ребенок панически шарахался по коридорам.

За входным проверочным пунктом из разваливающихся от касания стоек и баррикад шли камеры.

Он надеялся запереться в какой—либо из них, но мимолетный взгляд на почерневшие обглоданные фигуры, заставил его передумать.

Пес увяз лапами в липкой жиже, и на время погоня приостановилась.

Мальчик протиснулся чрез преграду из мебели, и рванул пуще прежнего.

Напоровшись на возникшую дверь он забил в нее руками.

Пот струился по шее. Его хватануло назад.

Пес вгрызся в мешок и оторвал лямку, а с ней и горку паштетов, тут же впиваясь в еду.

– Вот и дары города. Каждый вошедший обязан что—то отдать, или город забирает жизнь. Смотри не простынь, кашель привлекает Слепцов – сказал человек и подманив пса, переносившего в пасти отобранное имущество, пара вышла из тюрьмы, подложив снаружи подпорку.

Темнота давила на душу. Он обмочился, и мерз. Дрожащие руки соскальзывали с ручки, и он не мог сообразить куда давить. Дверь покрывали царапины, а в деревянных досках под замком остались вмятины и застрявшие ногти. Её пробовали открыть.

Мальчик надавил. Она расшатана. Их усилия не прошли даром. Если качать ее туда—сюда, то она будет не сложным препятствием. Но шум…

Он услышал приглушенный стук. По кровле кто—то шел, неуклюже и спотыкаясь.

С разнообразными мыслями он просто рванул ее на себя.

Дверь поддалась, он вывалился, из дыры в мешке сыпалась снасть.

Открытая площадка. Место для отдыха заключенных, а вот и виднелась труба водонапорной башни с ответвлениями за пределы тюрьмы.

Оторванный люк лежал рядом со входом.

Мальчик попытался поднять его, чтобы задвинуть за собой, но не хватило сил.

Он залез в трубу и начал карабкаться к городу. Доползая до перекрестка, он сел в тупике.

Его здесь не найдут и не увидят. Он достал тонкий материал, похожий на полиэтилен. Устойчивый к плавлению, он хорошо клеился, если нагреть.

«Отец» учил его, как правильно припаивать края, чтобы сделать герметичную прозрачную форточку. Он запаял таким образом проход и открыл баллон.

Кислород разошелся по огороженному тупику, и мальчик в изнеможении заснул.

Ему виделся смутный сон. Его несло по коридору убежища, а потолок украшали звезды. Он не руководил движениями, и на развилках подчинялся указателям. Было необычайно странно очутиться дома, но его переполняла тревога. Нежелательные повороты были заставлены метровыми свечами, подсвечивающими стрелки указателей. По ним и влекло его тельце.

По мере продвижения стены убежища просвечивались, и он мог разобрать, что отклоняется или следует намеченному пути лишь по указателям, мерцающим сквозь контуры стенок. И вот – он замечает, что вдалеке они прерываются. У него защипало лоб. Он вдохнул запах обожженной плоти и потрогал – горячий. А на руке остался след какого—то знака. Вдруг он увидел комнату, где сидел отец. Почему—то он точно знал, что это он. Он сидел за письменным столом. Мальчик повернул голову, чтобы окрикнуть его, но оказалось, что рот его зашит, а ноги уводили все дальше и дальше во мрак, пока отец не рассеялся в нём. Затормозив у лестницы, он огляделся. Очертания стенок вновь наполнились железом. Придерживаясь за поручни, мальчик ступил в лужу, но ноги не останавливались. Его уже скрыло по пояс, обувь скользила. Ступени вели в озеро! Он споткнулся, и вода сомкнулась над ним.

Глава – 3 —

Мальчик проснулся от стучащих по трубе капель.

В углу, куда он лег головой, обосновался паук, плетя мохнатыми лапками сеть. Паутина шла к его куртке. Мальчик раскрыл глаза и вздрогнул. Ветер качал трубу. Не осознавая, что сон сошёл, он вскочил, напугавшись, что тонет, но ударился головой.

Обнимая лоб, он вспомнил где находится.

Баллон пустел. Он чуть не расплакался. «Растяпа, закрыть забыл». Последний остался. Одевши противогаз, он закашлялся.

Плохо сработал… Пропустил пару отверстий.

Удивительно, что он еще жив, хотя баллон использованный за место подушки вызывающе показывал причину его выживания.

Просидев до утихания качки, он наблюдал за жучками, привлеченными теплом и обклеившими туловищами пленку. Чтобы пробраться к ней, они откусывали товарищам головы, отдавливали лапки, а прилипнув к теплой прослойке впадали в какой—то сон.

Капли забили сильнее и разорвав пленку, он вылез из трубы, отряхиваясь от ползающих под одеждой насекомых.

Было достаточно светло, он помнил местонахождение столовой, поэтому миновав проверочный пункт, прошел другой поток камер, попав в машинное отделение. На лакированном полу прослеживалась цепочка одиноких следов.

Но он видел пса и чувствовал засыхающую на затылке слюну!

Как не высматривал он коридоры, следов лап не обнаружилось.

Отложив вопросы, он занялся осмотром.

По внешнему виду оборудование напоминало гидравлические насосы для откачивания воды, а за ним коридоры, и каждый из них заканчивался окном, из которого вкрадывался дневной свет. И двери.

Не обнаружив и следов ночного кошмара, как и оброненных вещей, он вернулся назад и по новой оглядел план здания.

В тюремную столовую можно попасть и снаружи.

Он подтащил столы к скосу стены, и подпрыгнув зацепился за пролом.

Минутой позже он плевал на кровоточащую ладонь.

Отчим недаром говорил, что он ловкий мальчонка.

Если тут и обитали Слепцы, то они явно не любили день.

Он спустился к столовой через трубу и выпнув задвижку, вылез, весь в золе.

Но и ничего радостного мальчик не увидел. Полки пустовали, как и тарелки с кастрюлями. Столы покрыты слоем пыли и грязи, а пол усеян впитавшимся илом.

«Пора покидать тюрьму, мое срок в ней закончился», – прочитал мальчик вслух нацарапанную надпись на стене.

Под надписью лежало упакованное в одеяла тело.

Хоть он и замерз, но ворошить и нарушать чужой покой не стал. Не меньше боялся и подходить к трупу.

Он вышел, сел на крыльцо, вытащив консервы, снял противогаз, и глотал маслины, глядя на идущий ливнем кислотно—зеленый дождь. Ближе к сумеркам ливень прекратился, последняя одинокая капля упала ему на ботинок, отскочив от крыши, и растворилась в коже.

Он протер стекла противогаза, проверил содержимое заплечного мешка, убедился, что припасов осталось не так уж и много, и согласно карте, пошел на север.