Сокрушители большого жука. Былина первая

Горыня мрачно кивнул. И добавил:

– А можно я буду вепрем? А то муха – как-то унизительно…

Кощей вздохнул:

– Конечно, брат. Будь вепрем. Кем угодно, кто придумает, как нам достать шесть мешков золота. Потому как хрустальный сундук оказался заполнен лишь разочарованиями.

– И девчонкой, – посветлев, добавил Горыня.

Он вернулся к Искре, у которой сквозь порванный рукав виднелся какой-то знак. Горыня рассмотрел его: это был меч внутри плетёной девятиконечной звезды.

– Откуда у тебя это?

– Княжий волхв сделал.

– И как звать волхва?

– Радогой.

– Старина Радогой ещё скрипит?

– Откуда тебе ведом учитель мой?

– Он обучал и меня. И сделал это. Как и трём остальным богатырям. Если этих слабаков можно так назвать, конечно.

Горыня закатил правый рукав свой рубахи. Ниже плеча, под наливными полосами шрамов можно было различить такой же знак, как у Искры.

– Мы пошепчемся с другом ещё минутку. А ты пока поиграй… вот этой костью. Ею можно колотить о стену и… Короче, разберёшься, – подмигнул Горыня удивлённой девочке и возвратился к Бессмертному.

– Кощ! – восторженно зашипел Горыня. – Мы расплатимся с Ягой. Ещё и на жизнь останется.

– Я понимаю, что ты делишься со мной радостью, но не понимаю повода.

– Эта малявка – собственность князя. Такую штуковину на плечо далеко не каждому болвану ставят. Только очень-очень важному товарищу. Типа меня. Да и Радогой абы кого не учит. А значит…

– Она богатырша?! Что-то хлипковата, не?

– Слушай, я тоже, знаешь, не сразу в гору мяса превратился. Суть в том, что она – большая ценность для князя!

– Да? Чего ж её тогда в гроб запихали и по реке спустили, если она такое сокровище?

– Не знаю, может, украли её для выкупа, да не так пошло что-то. Короче, двинем в Славгород и продадим её князю! Она пудов на пятнадцать золота потянет, провалиться мне на этом месте! Триста вёрст, две недели туда, две – обратно, никого не ограбили, условия выполнены, все счастливы! А? По рукам?

Кощею план Горыни не нравился. Он был сырым и непроработанным. От него разило провалом. Но всё же это был план. А своего у Кощея не было.

– По рукам, друже.

Когда Горыня возвратился к Искре, та увидела в нём совершенно другого персонажа. Глаза его светились добром и искренним участием.

– Решение принято, дитя, – громыхнул витязь твёрдой сталью. Сделал небольшую паузу для пущего саспенса и продолжил: – Мы отведём тебя в Славгород.

– Совершенно безвозмездно, – вставил Кощей.

– Ну, есессно. Это мой долг, ведь я рождён и воспитан богатырём, защитником Славгорода и всех жителей его от мала до велика.

Кажется, в избе от этих слов стало немного светлее.

Искра поклонилась в пол.

– Она так к вечеру надвое переломается, – шепнул Кощей.

***

В долгий и опасный путь друзья решили отправиться в тот же день, чтобы не терять драгоценное время. Им предстояло идти пешком – Кощея на дух не переносили лошади. Теоретически был вариант добраться до Славгорода на лодке или самодельном плоту. Но Горыня наотрез отказался грести триста вёрст против течения, небезосновательно подозревая, что эту обязанность повесят именно на него. Тогда остро встал вопрос Горыниной обуви богатырского размера. Кощей обещал что-нибудь придумать и постеречь Искру. Горыня же взвалил на себя задачу что-нибудь наврать Яге, дабы объяснить их долгое отсутствие.

– Что это ещё такое? – удивилась Великая Кухарка, глядя, как в её кухню с треском вваливается охапка георгин, число коих был легион.

– Это тебе, хозяюшка моя! – ответил вынырнувший из георгиновых зарослей Горыня. Лицо его жирно сверкало елеем.

– М-м-м. Какие милые. И, кажется, с моей делянки.

– Ну, значит, твои любимые. Я угадал. Тащи горшок поширше!

Яга со вздохом оторвалась от кручения жучиного фарша и свистнула. Самый большой из горшков сорвался с места и придвинулся к Горыне.

– И что за повод?

– Да разве он нужен мужчине? – Горыня с силой ввинтил пухлый букет в горшок. Из георгин вылетел рой ошалевших от внезапного переезда шмелей и, матерясь, скрылся за окном. – Это чтоб тебя порадовать, Кормилица! Ну и… в качестве извинений там… За утренний инцидент с Тугой. Ну всё. Откланиваюсь. Доброго дня.

Витязь направился к выходу, отряхиваясь от комьев земли. Яга приняла выжидательную позу. Как всякая женщина, она любила сказки, но совершенно в них не верила.

– А! – хлопнул себя Горыня по лбу. – Я ж забыл совсем! Слу-у-у-ушай, мать! У нас тут с Кощеем нарисовался планчик, как с тобой расплатиться. Очень хороший план. Верняк. Но! Принимая во внимание твои условия – кстати, абсолютно вменяемые, – для его осуществления нам надо отлучиться. На пару неделек, ну, на три-четыре максимум.

– А кто ж за вас поручения мои выполнять будет, скажи на милость?

– Ой, я тебя умоляю! Любой, кому прикажешь. Тебя ж все боятся до одури.

– Это верно. А теперь я с удовольствием послушаю детали плана.

– Эм-м-м… Знаешь, он… он ещё шероховат и сумбурен, это даже пока не совсем план. Скорее, идея, требующая импровизаций по месту. В общем, я бы не хотел бежать впереди повозки. Но результат я гарантирую.

– Хм. Ладно, – пожав плечами, ответила Яга. – Я не против. И даже кое-что дам вам в дорогу.

Яга сорвала с верёвки пучок сушёной зелени. Горыня потускнел. Это был кажи-лист. Бросишь такой в котелок с варевом, и обернётся оно зеркалом, в котором увидишь Ягу, где б ты ни находился. А она тебя через своё варево видит и слышит. Удивительное, но в данной ситуации совершенно лишнее для витязя свойство.

– Ё-моё, ну что за тотальный контроль?! – насупился богатырь. – Мы ж тебе не муж с доказанной изменой!

– Вари мне, – улыбнулась Яга, – раз в три дня. Чтоб я не заскучала. Жду через месяц, милый.