Сокрушители большого жука. Былина первая

– Хватит врать. Я же вижу восхищение на твоём бледно-поганочном лице.

– Моё восхищение связано с тем, что открылось вместо кабаков.

– Что?!

Горыня ушлёпал за угол, подозревая нехорошее. И самые худшие его ожидания с лихвой подтвердились.

Кабацкая улица была на месте. Но на ней не было ни одного кабака. Вместо них свои мерзкие безалкогольные двери распахнули ряды кисельных, сбитнедельней и отварошных. Внутри никто не пел, не обнимался и не чистил друг дружке морду – нормальных посетителей заменили причёсанные юнцы, сидящие поодиночке и все как один уткнувшие носы в бересту.

Горыня отшатнулся назад, озираясь по сторонам с видом человека, который вдруг понял, что умер.

– А… а где?! – простонал витязь.

– Тебе чего покрепче испить надобно, земляк? – догадался старый прохожий с лицом медового знатока. – Ступай по оному боку две версты до Опочивальни, ближе нету. Найдёшь там Евсеев переулок, а в нём – червонный теремок. В теремке том два хазара винокурню смастерили. Из щавельного жмыха вино делают и продают его люду под видом ахейского. С двух кувшинов главу складывает! Могу отвести. Я также желание великое нахрюкаться имею!

– Ты узнал меня? – спросил богатырь.

– Истинно так, – кивнул знаток. – Ты Акулина, дщерь бочкаря, на излишества падкая, ибо мало отец тебя колотит. Так двигаем стопы к хазарам али нет? А после попоём!

– Иди куда шёл, дед, – буркнул Горыня.

– Какой я тебе дед, Акулина?! Мне двадцать восемь! – обиделся пьяница, пнул проходившего мимо полосатого кота и продолжил свой зигзагообразный путь.

Горыня почувствовал, как невыносимо заскучал по Лихоборам.

– Ты только посмотри, Акулина, какое здоровое и любознательное поколение тут заколосилось! – заявил Кощей, глядя на посетителей киселен. – Интересно, что они читают?

– Надеюсь, пособие «Как оторваться от бересты и наконец-то найти себе бабёнку», – пробухтел Горыня. – Иначе это потерянное поколение, а не здоровое.

– Они читают Лихого Отрока, – ответствовала Искра. – Так себя один летописец величает, сказаниями коего все тут зело увлечены.

– Это же прекрасно! – одобрительно воскликнул Бессмертный.

– Все, кто его новое сказание прочитает, потом идут к Древу Толковища.

– И что это за древо такое?

– Большая липа, что на площади растёт. Каждому сказанию своя ветка соответствует. На сей ветке можно записочку оставить – понравилось сказание али нет. Лихой Отрок даже иногда им на липе отвечает.

– Потрясающе!

– А просто собраться да в глаза потрындеть нельзя? Или у них ртов нету? – проворчал богатырь. – На кой ляд эти липовые надстройки?

– Боги, Гар, ну что ты бухтишь стариком? – возмутился Кощей. – У молодёжи совершенно другая коммуникация!

– Нет, мне просто интересно! – не унимался Горыня. – А если я ему какую унизительную гадость на ветке накалякаю, что будет?

– Он накалякает тебе гадость в ответ и повесит рядом, – ответила девочка.

– И всё?! Ни мордобоя, ни стенка на стенку? Какой же он тогда «лихой»?

– В нём играют бунтарство и нигилизм, поэтому он «лихим» и назвался, – заумничал Кощей. – Он же отрок, юнцам это свойственно.

– Ну… вообще-то, он не совсем отрок, – уточнила Искра. – Вернее, совсем не. Его зовут Карп Игнатьич, и ему пятьдесят с хвостиком. Карп Игнатьич – княжий… княжий… разумовлиятель, вот. Ему до?лжно каждое утро сказания писать, какие князь велит. А вечером другие разумовлиятели липу обдирают и все записочки вычитывают, чтобы понимать, о чём отроки славгородские думают.

– О, да это просто образец бунтарства, да, Кощей? – подмигнул Горыня.

– Нет, Карп Игнатьич добрый и хороший! – улыбнулась Искра и тут же нахмурила бровки. – Только пьёт много и грустит часто.

– Хм. Видать, человек и правда неплохой, – констатировал богатырь.

Кабацкая улица заканчивалась, впадая в Указную площадь с Княжьим теремом. Не доходя до площади, Сокрушители остановились.

– Дальше мы пойдём с малявкой вдвоём, Кощей, – сказал Горыня. – В Тереме водится пара-тройка штатных умников типа Радогоя, которые раскусят твою нечестивую натуру. Так что пришло время вам с ней прощаться.

– Прощаться? – встрепенулась Искра. – Как это прощаться?! Прощаются же надолго! Или даже навсегда!

– Прости, малявка, я неправильно выразился, – спохватился богатырь. – Конечно же, вы скоро увидитесь.

– Мы только отпросимся у князя, Радогоя и богатырей, возьмём лукошко трапезы и отправимся в Малахитов Град, – озвучила Искра свой план. – Ну, может быть, ещё чуточку задержимся, если в честь моего возвращения решат закатить маленький пир. В таком случае я стяну со стола что-нибудь вкусненькое и принесу тебе.

– Договорились, дорогая моя! – ответил Кощей. – Я буду ждать вас… А, кстати, где я буду вас ждать?

– Ну, иди вон в ту цветочную блевотню и сиди там, – указал Горыня на ближайшую к площади отварошную.

– У меня денег нету, я тебе ещё в Лихоборах сказал.

– У тебя на чёрный день припрятаны три золотаря. Они в мешочке, который привязан к левой ноге.

– Вообще-то там четыре золотаря.

– Поверь мне – три.

– Ты украл у меня деньги?! У своего лучшего друга?!

– Который врал другу о том, что у него нет денег, когда тот традиционно утренне помирал! Так что мы квиты. Всё, дуй в отварошную, я… в смысле, мы скоро! – наказал Горыня и добавил шёпотом: – Получу золото за малявку – и сразу назад.