Сколько стоит волшебство?

Гораций участливо закивал мордой.

– Понимаю, понимаю, надо держать марку.

Афоня вытянулся во весь свой рост, словно статуя на пощаде.

– Я должен оставить своим потомка хорошую славу… тьфу, что я говорю, я должен оставить своим потомкам дурную славу.

«Идиот», – процедил сквозь зубы Гораций, а вслух сказал:

– Вот и прославишься, – заверил его конь.

Афоня задрожал, растрогался; одна единственная, но большая слеза выкатилась из его глаза и повисла на кончике длинного носа.

– Вот и славно, поднимай тревогу во дворце. Пусть кто-нибудь их охраны убедиться, что коней нет в конюшне. Мы с тобой пойдем, заберем лошадей из-за городской стены, пока их на самом деле не украли.

Дьяк стал радостно собирать, однако Гораций его приостановил. Он внимательно посмотрел на лицо царского советника.

– Есть только один нюанс, – сказал он. – Ты как бы должен будешь биться с ворами, чтобы отнять коней.

– Ну и что не так?

– Надо что бы тебе поверили.

– Говорю я очень убедительно.

Гораций покачал головой.

– Нет, одних слов здесь мало, нужен еще и внешний вид.

– Как же его создать?!

– А вот как! – с этими словами конь саданул копытом прямо по физиономии дьяка. Тот прокрутился три раза вокруг своей оси, ойкнул и упал на пол без сознания.

Гораций фыркнул.

– Кажется, я переборщил.

Конь нагнулся к дьяку и убедился, что тот дышит. Поднимая голову, Гораций заметил за окном чей-то озорной взгляд. Полный дурных предчувствий, конь подскочил к окну и ударом копыта распахнул ставни и вгляделся в утренний пейзаж спящего города.

Над лукообразными крышами домов небо становилось светлее, звезды исчезали, ночная темнота переходила в предрассветные сумерки. Снаружи никого не было.

4. Утро в Китеж-граде

Шепот влюблённых – томный и страстный, как молитва, – ветерком нежности разносился в царском саду. Белые колонны беседки были увиты плющом. Аромат роз растворялся в воздухе. Из беседки влюбленным была видна панорама безмятежно спящего города, досматривающего последние сны перед пробуждением.

Небо над золотыми куполами церквей становилось все светлее и светлее.

Шепот губ. Горячее дыхание на коже друг друга. Вопросы и ответы.

– Ты меня любишь?

– Да.

– А будешь любить вечно?

– Буду вечно.

– Вечно, вечно.

– Вечно, вечно, вечно.

– Давай вечно, вечно, вечно и еще одно вечно… Сколько это будет?

– Это будет вечно.

– Как только одно вечно? Это мало.

– Но если сложить два «вечно» – будет вечно. И сколько раз мы не складывали «вечно» оно будет одно.

– Но неужели не может существовать два «вечно» – одновременно.

– Это когда мы порознь, а когда мы вместе вечность только одна.

– Фу, какой ты умный. Умный и нудный.

Царевна Софья поджала губки и отвернулась, прежде чем её кавалеру удалось поцеловать возлюбленную. Этим кавалером был царский библиотекарь Нестор – молодой человек с умными глазами. В свое время он хотел пойти в царскую армию, но ему отказали из-за недостатка грубости. На отборочном поединке он перед каждым ударом просил у противника простить его за причинение ущерба. Воевода царской гвардии Полкан хохотал до слез, наблюдая за этим. Он прервал поединок и сказал, что если армия будет проигрывать войну, то он пошлет за Нестором.

«Наш неприятель умрет от смеха при виде тебя», – прокомментировал воевода свое решение, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Пришлось Нестору идти на книжное поприще. Вначале он стал летописцем в одном из монастырей, а после, двигаясь по службе, дослужился до царского летописца и стал ведать дворцовой библиотекой. В библиотеке он и познакомился с царской дочерью.

Царевна Софья была своенравной девушкой. У нее были большие голубые глаза и прекрасные русые волосы. Опершись на подлокотник мраморной скамейки, она из-под длинных ресниц искоса наблюдала за Нестором. Молодой человек просил прощения с таким пылом и жаром, словно готов был положить к ногам девушки весь небосвод и всю землю.

Софья, помучив его еще немного, нехотя его простила.

Помирившись, молодые люди прижались друг к дружке. Они переговаривались и смотрели, как утро над городом вступает в свои права.

– Ах, Нестор, – вздохнула Софья, – зря это все. Мой отец никогда не даст согласия на наш брак.

Юноша онемел от сказанного. Сказать по правде он и сам ни раз задавал себе вопрос об их совместном будущем и не находил на него ответа.

А Софья, тихонько перебирая косу, продолжала:

– Выдадут меня замуж за кривого и косого царя в государственных интересах. И буду я всю жизнь несчастной.

Ей стало жалко саму себя, и она заплакала.

Нестор стал её утешать. Он и не заметил, как по небу пролетела черная точка. Она больше всего походила на лошадку небольших размеров. Точка спешно снизилась и исчезла среди высоких городских башен.