Кредит на смерть

– Нет, упал. Это помню, а больше ничего, – отрезал Февраль. – Слушай, дай обезболивающего, а то сейчас сдохну.

Ему дали лекарство и отвезли на рентген.

Потом врач озвучил то, что Февраль и так знал:

– Сломаны четыре ребра и пальцы на правой ноге. Имеются многочисленные ушибы. Лучевая кость на правой руке треснула, как и малоберцовая правой ноги. Вывих плечевого сустава. Повезло еще, что ребра не пробили легкие.

– Да, я везучий. – Февраль ухмыльнулся и протянул врачу пятитысячную купюру. – Это тебе за беспокойство. Получишь еще, если все хорошо пройдет. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я здесь отдыхаю. Усек?

Врач на секунду заколебался, затем взял деньги и вышел из палаты, не задавая лишних вопросов. Февраль понимал, что долго в больнице оставаться не сможет. Нужно было подыскать надежную хату. Сотовый чудом выжил при аварии. Февраль достал его из кармана пижамы и набрал номер одного старого кореша. Тот ему был должен и не откажет в услуге. Едва он закончил говорить, вошли врач с медсестрой и повезли его в процедурный кабинет, чтобы наложить гипс.

Иван подъехал к дому родителей, посигналил, и створки ворот стали медленно расходиться. Однако открывал их не отец, а высокий, грузный седой мужчина в форме участкового. Иван с трудом узнал в нем Конопаткина. В детстве они с пацанами дразнили его дядей Степой и конопатым. Однако, несмотря ни на что, он казался им героем. Мужики в деревне замолкали, когда милиционер проходил рядом с ними. От участкового исходила сила и уверенность. А теперь пред ним стоял старый и усталый человек, вовсе не похожий на супермена.

– Здравствуйте, Игорь Николаевич, – поздоровался Иван, въезжая во двор.

Барбос бегал рядом, повиливая хвостом, и, казалось, никак не реагировал на участкового. Видимо, пес признавал в нем силу и не решался идти наперекор человеку, пахнущему оружейной смазкой и порохом.

– Ванька, ты, что ли?.. – прищурился участковый. – А я-то думаю, кого это еще принесло. Ты как здесь?

– Да вот на побывку приехал, – ответил Иван.

Он вылез из «Нивы», захлопнул ворота и запер их на массивный засов, потом открыл гараж и загнал в него машину.

Участковый все это время внимательно наблюдал за ним, приглядывался к машине, потом спросил:

– Что, на охоту ездил?

– Нет, так просто по округе покатался, – соврал Иван с невозмутимым видом. – Соскучился я по этим местам. Поглядел, как все изменилось.

– Ну и что же ты у нас увидел? – Теперь глаза участкового внимательно изучали его.

Он будто ждал, когда Иван совершит какую-нибудь глупость, обронит лишнее слово, за которое можно будет зацепиться.

– Да ничего особенного, – уклончиво ответил Иван и в свою очередь спросил: – А вы как к нам и где мои родители? Уж не случилось ли чего?

– Может, да, а то и нет. С этим предстоит еще разобраться, – сурово ответил Конопаткин, разглаживая ремень. – Мой помощник сейчас в доме разговаривает с твоими родителями. А мы давай с тобой тут побеседуем. К нам поступил сигнал… – Участковый сделал многозначительную паузу. – Заявитель утверждает, что твой отец угрожал ему оружием полчаса назад и был при этом совершенно невменяемым.

– Да вы моего отца, что ли, не знаете? – Иван рассмеялся, делая вид, что вся история его от души позабавила.

На самом же деле ему было совершенно не до смеха. Неизвестно, что сейчас отец болтал там помощнику участкового. Еще, чего доброго, возьмет да и признается по дурости.

– Да и откуда у него ружье? Он ведь не охотник.

– Вот и я думаю, откуда у него ружье. – Участковый хитро улыбнулся. – Насколько мне известно, у Александра Федоровича нет ни разрешения, ни охотничьего билета. А если так, то владение оружием становится преступлением, за которое закрывают, причем надолго. Ваня, я тебя с детства знаю, как и семью твою. Давайте по-хорошему договоримся, и я оформлю добровольную сдачу. Денег за это еще получите.

– Какое оружие? – Иван пожал плечами. – Позвольте я в дом пройду.

– Погоди. – Участковый поймал его за руку. – Я последний раз предлагаю сдать оружие, потом проведу обыск и найду все сам. Это уже будет означать уголовное дело. Я имею право провести осмотр дома и надворных построек. Мне даже ордер на это не нужен.

– Пожалуйста, осматривайте все. – Иван улыбнулся вполне искренне.

Конопаткин посмотрел на него, кивнул и заявил:

– Ясно. Значит, выбросил оружие в реку и теперь герой.

– Можете и реку проверить, – фыркнул Иван, отворачиваясь. – Игорь Николаевич, не тратьте свое время попусту. Вашему заявителю все привиделось. Никто ему ничем не угрожал. Может, он выпивает или наркоман?.. Я не знаю.

– У него имеются свидетели, – спокойно возразил участковый.

– Я тоже могу десяток людей привести, которые подтвердят, что ничего не было, – зло буркнул Иван. – Будем в суде бодаться.

Участковый понял, что продолжать разговор бессмысленно, и пошел в дом. Иван ринулся за ним. Загораживая ему спиной дверной проем, Конопаткин встал на пороге гостиной, где Царев допрашивал старшее поколение Григорьевых.

– Так, закругляйтесь, – распорядился он. – Ваня мне все уже рассказал.

Глаза старшего Григорьева изумленно расширились, но тут подоспел Иван и выкрикнул:

– О чем рассказывать-то? Мы честные люди.

– Вот именно, – заревел отец. – Идите лучше бандитов ловите, а не нас допрашивайте.

– Уже уходим. – Конопаткин поднял руки в примиряющем жесте. – Извините за беспокойство.

– Может, хотя бы дом осмотрим? – растерянно спросил Царев.

Он не понимал, почему начальник вдруг пошел на попятную.

– Да мы здесь ничего уже не найдем, – ласково пояснил ему Конопаткин, указывая на Ивана. – Вот этот молодчик успел к нашему приезду избавиться от оружия. Ствол сейчас, скорее всего, лежит на дне реки под слоем ила, и хрен мы его найдем.

Когда представители власти удалились, отец Ивана облегченно выдохнул и сказал, давясь смехом:

– Хорошо, что он на сеновал не полез, а то, как пить дать, нашел бы ракетную установку.

– Что? – завопил Иван, не веря своим ушам.

– Да шучу я, шучу, – успокоил его отец.

Глянув на лица представителей коллекторского агентства «Пилигрим», Илья Петрович Сомов понял, что старикам, задолжавшим банку, придется несладко. Таких харь он не видел даже в лихие девяностые – просто ископаемые мастодонты. У двоих из трех сломаны носы. Третий, со звериным взглядом и лицом, покрытым то ли пятнами от ожогов, то ли со следами какой-то болезни. Словом, всей троице можно сниматься в фильмах ужасов без грима.

Главным из них был двухметровый бугай с пудовыми кулачищами, в кожаном пиджаке и черной водолазке. Его звали Сергеем. Он внимательно изучал договор, в то время как его товарищи откровенно зевали.

Камаев распорядился насчет кофе. Секретарша принесла поднос, расставила чашки, тарелку с печеньем. Амбалы неуклюже подцепили чашки. Один сразу же обжегся и тихо матюгнулся. Второй понюхал кофе и поставил чашку назад, решив, очевидно, что жидкость не пригодна для употребления внутрь. Лишь когда Камаев поставил на стол бутылку виски из бара, все оживились.

Сергей отложил в сторону договор, принял протянутый ему бокал и звучным басом сказал:

– Ну, Альберт, я текст прочитал. Мне все нравится, условия приемлемые, долг не старый, годится. Давай выпьем за то, чтобы и в будущем все было так же гладко.

– Давай, – согласился Камаев, привстав с бокалом виски в руке. – Подпиши.