Кредит на смерть

Он сделал вид, что ощупывает грудную клетку, а сам незаметно взялся за пистолет, спрятанный в бинтах.

Из гостиной, раздвинув шуршащий декоративный занавес из искусственного камня, выплыла недовольная супруга хозяина квартиры.

– Вова, что это? – прозвучал в прихожей возмущенный голос.

Февраль улыбнулся, разглядывая ее. Ему мгновенно стало понятно, что данная особь женского пола совершенно не приспособлена для быта, служит лишь украшением в квартире, целый день просиживает на жопе, красит ногти да приглаживает волосы. И прическа у нее была какая-то дурацкая, старомодная, годов из восьмидесятых или девяностых. Февраль не мог припомнить, чтобы бабы теперь так ходили.

– Уйди, Маша, у нас серьезный разговор, – попросил Толстый, опасливо покосившись на гостя.

Февраль промолчал, аккуратно извлекая пистолет, запутавшийся в бинтах. Он клял себя за то, что не додумался надеть кобуру.

Супруга Толстого между тем раздухарилась не на шутку:

– Ты каждый раз приводишь в дом непонятно кого! Вечно накурят, наследят!.. В доме уже воняет твоими гостями! Не думайте, что я позволю вам здесь водку пороть!

– Заткнись!.. – взвизгнул Толстый, которому от перенапряжения в лицо бросилась кровь.

В отличие от супруги, он понимал, кто стоит рядом с ним, и прекрасно знал, что может последовать за ее словами.

– Ты мне такое говоришь? – завопила жена во весь голос. – Это моя квартира…

Февраль не дал ей договорить, ударил по лицу наотмашь загипсованной рукой. Мария отлетела, ударилась о стену и сползла на пол.

– Не надо было так круто, – сглотнув, пробормотал Толстый таким тоном, словно гость всего лишь неудачно пошутил.

Его лицо покрылось испариной, хотя в квартире работал кондиционер и было отнюдь не жарко. Просто Толстому наконец-то стало понятно, что визитер опаснее, чем кажется, и явился не с баблом, а с проблемами.

– Разоралась твоя сука, – рявкнул Февраль и резко прижал хозяина квартиры костылем к стене. – Ты, падаль, конкретно подставил меня.

– Я ничего не делал, – бледнея, прохрипел Толстый. – Дал тебе нормального клиента.

– В натуре, что ли? – Февраль ткнул ствол пистолета в нос собеседнику и осклабился. – Этот нормальный опустил нас на бабки, а потом хотел замочить. Я соскочил, а Профессора он завалил. Босяк усох, а ты тут колотишь. Чего гнал, что бабок будет немерено? Думал, эта параша на дурняк прокатит?

– Я и правда не понимаю, что случилось. Может, вы что-то не так сделали? – выдавил из себя Толстый, закатывая глаза от удушья.

Февраль убрал костыль от горла жертвы. Хозяин квартиры упал на колени и стал судорожно ловить ртом воздух. Жена его лежала на полу в бессознательном состоянии. Из рассеченной скулы женщины текла кровь. Толстый одернул ее задравшийся халат и испуганно посмотрел на гостя.

Тот ухмыльнулся и велел:

– Тащи эту шалаву в зал. Там мы и побазарим.

– Ну, начнем, – выдохнул Сергей Живцов и похлопал по плечу водителя, чтобы тот остановил машину.

Темно-синяя «Тойота» затормозила перед полуразвалившимся бревенчатым домом, обнесенным покосившейся изгородью. Горелый с трудом выбрался из салона, захлопнул дверцу, расправил плечи, окинул взглядом ветхое жилище и скривился.

– Что-то стремно выглядит. Откуда тут бабки?.. Здесь бомжи, наверное, ошиваются.

– Больше оптимизма, – подбодрил его Живцов, открывая папку с документами. – Судя по бумагам, тут живет Зеленова Мария Петровна, тысяча девятьсот двадцатого года рождения. Домик, конечно, дрянь, но у старухи большая пенсия, а тратить ее некуда. Прикинь, сколько у нее за это время на книжке скопилось. Лимон, не меньше. Надо только с ней поаккуратнее, чтобы не крякнула раньше времени. Ты, Кот, остаешься в машине, а Стена пойдет с нами.

Парень лет около тридцати внушительных габаритов с вечно сонным видом получил кличку Стена в местах не столь отдаленных. Однажды он признался сокамерникам, что работал в театре электриком, и как-то в одном спектакле ему доверили сыграть роль стены. Настоящий актер был пьян, не мог стоять на ногах, поэтому годился лишь на роль дров. Так кличка и пристала к нему навсегда. Парень был абсолютно безынициативный, но отлично выполнял приказы и при этом никогда не задумывался. Выбравшись из джипа, он поплелся за товарищами, слабо понимая, зачем они вообще заехали в эту глушь.

Живцов осторожно постучал в калитку, и она сама собой открылась с противным скрипом. Сзади залаяли собаки. Живцов прислушался, затем сообразил, что никто к ним не выйдет, и вошел во двор. Стена с Горелым молча последовали за ним.

На первой же ступеньке крыльца Живцов провалился сквозь подломившиеся гнилые доски и порвал брюки. Выругавшись, он потянул за дверную ручку, и она осталась у него в руках. Следом на Сергея рухнула дверь.

Гости отшатнулись, увидев древнюю старуху с желтым восковым лицом, изборожденным глубокими морщинами. Она смотрела на них, но не видела.

Живцов отшвырнул в сторону поломанную дверь и заговорил официальным тоном:

– Здравствуйте, Мария Петровна. Мы представители коллекторского агентства. У вас имеется задолженность. Вы брали кредит на развитие бизнеса…

Не слушая его, старуха прошаркала мимо, цепляясь за сгнившие перила, спустилась по самому краю ступенек и заковыляла к покосившемуся туалету.

– Мы пришли, чтобы взыскать задолженность, – растерянно продолжил Живцов, наблюдая за старухой.

Она зашла в туалет и захлопнула за собой дверь.

– Ну и что? – Горелый с вызовом посмотрел на Живцова.

– Сберкнижка у нее в доме, – оскалился тот. – Возьмем, наймем какую-нибудь старуху, и она за нее деньги в банке получит.

– Ну, это можно, – согласился Горелый, признав, что план предводителя не так уж плох, как казалось сначала.

Коллекторы рванулись в дом, пока хозяйка пребывала в сортире, но внутри их ждали неожиданные препятствия в виде беспорядочно расставленных в темноте вещей, склянок, мебели и черт знает чего еще. Кроме того, в помещениях стоял ужасный смрад.

– Кошка у нее, что ли, тут сдохла? – прохрипел Живцов, зажимая нос.

Света в доме не было. Горелый в поисках выключателя шарил по стене, получил удар электрическим током и навернулся через табуретку. Стена споткнулся об него и свалил груду каких-то банок. Послышался звон разбитого стекла.

– Я порезался, – взвыл он в темноте.

– Осторожнее надо, – рявкнул на него Живцов и сам тут же запутался в какой-то веревке.

Рядом Горелый чиркнул зажигалкой, и комнату осветило слабое пламя. На стенах плясали черные тени. На полке серванта Горелый заметил старинную шкатулку и схватил ее. Вещь оказалась довольно тяжелой. В таких штуках старики обычно хранили все самое ценное.

Решив больше не рисковать, сотрудники агентства вышли на улицу и сели в джип.

– Давай к следующему дому, – скомандовал Живцов, пытаясь открыть шкатулку старухи.

Замок был достаточно простым, но прочным. Вскоре он заметил, как ему на штаны из шкатулки валятся кусочки бумаги, перевернул вещичку и увидел в дне дыру с неровными краями. Живцов подобрал несколько обрывков и понял, что это пятисотенные и тысячные купюры, только сильно измельченные.

– Эй, Кот, дай нож, – потребовал он у водителя.

Тот, не глядя, достал из бардачка охотничий нож в кожаных ножнах и протянул его начальнику через сиденье. Живцов снял ножны, осмотрел оружие, оценивая и прикидывая, выдержит ли сталь значительные усилия при работе на излом. Каплевидная форма клинка «дроп-пойнт» имела надежный вид. Сталь немецкая, солидной толщины. Лезвие острое как бритва.

Он попробовал аккуратно поддеть крышку, но не тут-то было. Пришлось попотеть. Немного поковырявшись, Живцов все же вскрыл замок и, к своему ужасу, увидел мышиное гнездо, сделанное из огромного количества изгрызенных денежных знаков. На глаза ему попался даже кусочек пятитысячной банкноты.

Горелый заглянул в шкатулку и весело заметил: