Сломанная роза

Сломанная роза
Кирилл Казанцев

Воровская любовь
Вадим Платов решил наконец-то узаконить отношения с любимой девушкой Надей. Свадьба обещала быть веселой и бесшабашной. Гости шумной компанией отправились сначала в ЗАГС, а потом на прогулку по реке на быстроходном катере. Но произошла трагедия. Катер захватили беглые заключенные. Появившиеся на берегу солдаты внутренних войск открыли огонь по сбежавшим зэкам и случайно убили молодую жену Вадима. Вне себя от горя и ярости, он выхватил автомат у одного из солдат и начал беспорядочную стрельбу, в результате которой погибли ни в чем не повинные люди… Вадима осудили на пятнадцать лет. Перед отправкой в далекую сибирскую колонию он дал слово, что найдет и покарает тех беглых зэков, что сломали ему жизнь…

Кирилл Казанцев

Сломанная роза

Любовью шутит Сатана.

    А. С. Пушкин

Часть первая

– Вадик, просыпайся, в садик пора! – послышался сквозь сон насмешливый голос мамы. – Ты забыл, дорогой, кто рано встает…

Тот весь день блуждает сонной мухой! Вадим зарылся в подушку. Зачем вставать? Рано ведь еще. Подождут детский садик, школа, которую он окончил около семи лет назад. Он взрослый, состоявшийся мужчина, он имеет право немного поспать…

– Вадик, вставай, – упорствовала мама, заглядывая в приоткрытую дверь. Она забавно морщила нос, чтобы не рассмеяться. – Я принесла тебе благую весть.

Он решительно не выспался, ведь вчера сильно устал.

– Вадик, поднимайся, ты сегодня женишься! Давно пора, дорогой, не век же тебе по мальчишникам водку пить…

Вздрогнули стены, на первом этаже отец включил на полную громкость музыку, и дом огласили слова песни: «А эта свадьба, свадьба…» Пели и плясали стены, Вадим, ошарашенный, вылетел из кровати и с ужасом уставился на смеющуюся маму.

– Я сильно загулял вчера, мам? – прохрипел он.

– Не сильно, – успокоила женщина. – Мы с твоим отцом держали ситуацию под контролем. Постоянно звонили в «Гнездо глухаря», где вы с друзьями бурно отмечали твой последний день холостяцкой жизни. Как ни странно, ты вел себя прилично, хотя ваш мальчишник несколько раз порывался перейти в девичник. Драк и разборок не было. Ты вовремя покинул компанию, вернулся домой, а твои друзья продолжали веселье в дамском обществе, но это уже их проблемы. Главное, чтобы твой свидетель вспомнил, какой сегодня день. Просыпайся, Вадик. О, ты уже проснулся… – с усмешкой констатировала мама и закрыла дверь с обратной стороны.

Вадим попытался сосредоточиться, ведь сегодня очень важный день. Он женится на самой красивой девушке Карагола и окрестностей. «Положительный пацан» Вадим Платов завязывает с холостяцкой жизнью. Он метнулся к окну, за которым был нормальный летний день, потом к кровати, чтобы заправить ее, но передумал – мама заправит, так и быть, в последний раз, в качестве исключения. В добротном доме на западной окраине Карагола гремела музыка, уж если отец что затеял, то на полную катушку. Парень метался в смятенных чувствах, не зная, за что хвататься. Кинулся к зеркалу – выглядит неплохо, вчера не перебрал, хотя голова немного побаливала. Из зазеркалья таращился взъерошенный парень с ладной спортивной фигурой, скуластой физиономией. У Вадима засосало под ложечкой от переполняющих эмоций. Дождался заветного дня…

И даже мальчишник в «Гнезде глухаря» не смог его испортить. Память воскрешала эпизоды вчерашнего веселья. Лучшее заведение Карагола, избранная мужская компания. Поначалу все чинно, выпивали, закусывали, рассыпались в комплиментах его невесте, мол, респект и уважуха, дорогой товарищ, твоя девушка так хорошо на тебе сидит. Разглагольствовал худосочный Шершень: «Такой важный день, приятель, ты должен хорошенько его запомнить, поэтому давайте напьемся. Господа, для начала грамм по триста, чисто для подвига…» Какие-то люди примыкали к компании – знакомые и не очень, гремела музыка, носились официанты. Исполнительница «экзотических» танцев, скинув одежды, извивалась вокруг шеста. Ржал толстяк Борька Шустов по кличке Портос – он тоже недавно стоял перед выбором: жениться или нет? И не женился… Шершень неугомонно подкалывал, мол, зачем тащиться в медовый отпуск на какое-то Бали, где Вадим никого не знает? Есть отличная возможность недорого отдохнуть в постели – как Джон Леннон и Йоко Оно. В разгар веселья «дружок» жениха Максим Горелов привел двух развязных девиц с толстым слоем макияжа, заявив, что это не для Вадима, но в принципе, глядя на них, он может мысленно осуществить свои самые смелые фантазии. На подходе еще парочка, они уже здесь, и движутся по залу…

Вадим покинул мальчишник, пока тот не перерос в свальной грех. И был этому страшно рад. Он выдержал испытание, вынес из сражения свой чистый образ. Чем не выгодный жених? Пять лет назад был «проклят» приказом министра обороны – от армии не косил, не изворачивался, достойно отслужил в десантно-штурмовой роте. Обаятелен, привлекателен, твердо стоит на ногах, деньжата водятся. Достойный резидент небольшого сибирского городка, расположенного на стыке Хакасии и Кемеровской области в жутко красивых предгорьях Саян. Имеет небольшую собственную фирму, занимающуюся грузоперевозками, десяток технически исправных «Газелей», добрососедские отношения с коммерсантами района. Имеется пара собственных магазинов, пивные точки, где все по-честному. Кругом друзья, никаких врагов…

Наступили часы большого волнения и долгих сборов. Ведь он обязан достойно подчеркнуть ослепительный блеск своей невесты. Белоснежная рубашка, галстук, элегантный костюм за полторы тонны бакинских, маска уверенности и торжественности на сведенном судорогой лице… В десять утра он скатился вниз при полном параде. Боевым конем на сегодня был «лобастенький» шестисотый. Нормальная центровая тачка. И пара черных «бэх» дружеской огневой поддержки… Вадим был неотразим в непривычном образе. Волновались родители, уже переодевшиеся к торжеству. Глубоко дышала мама Елизавета Петровна, она отлично выглядела в свои сорок восемь, фигура такая, что молодые нервно курят. Отец возбужденно подмигивал, хлопал отпрыска по плечу – для Федора Ильича и его благоверной это тоже был ответственный и волнительный день. Сбредались похмельные друзья.

– Не могу… – стонал толстяк Борька Шустов – его качало, как неваляшку, пиджак расползался на пузе. – Чего мы так надубасились? Мой организм ругается матом, а еще целая свадьба впереди…

Ухмылялся стройный Максим Горелов – самый ответственный друг, он выглядел так, словно и не было бурной ночи, галантный, отутюженный, со скорбной миной на загорелом лице, дескать, отправляем такого парня в последний путь…

– Как я выгляжу? – взволнованно шептал Вадим, теребя огромный букет роз.

– С пивом – нормально, – ухмылялся Максим. – Лепень – ништяк, коцы – сияют. Да не парься ты, Вадим, справимся, прорвемся. Друзья с тобой.

– Какие, к дьяволу, друзья? – шипел Вадим, проглатывая слова, он действительно безбожно волновался. – Где Шершень, так его растак?

– Да, действительно, Шершня не видно, – монотонно бухтел Максим. – Вы не в курсе, пацаны, он сова или жаворонок?

– Он дятел, блин… – усмехнулся Шустов.

Ожидаемый гость примчался, когда компания рассаживалась по машинам – долговязый, нескладный, блаженно щурился. Коноплев Роман Сергеевич, школьный друг Вадима, балагур и любитель вечеринок. А Шершень – просто погоняло. Прицепилось к парню после драки двухлетней давности, когда шпана из Камышинского района по скудости мозгов пыталась наехать на рыбачью артель Федора Ильича Платова. Бились дружно всей ватагой, вставили недоумкам по первое число. Не сказать, что все прошло гладко – кровь текла, кости трещали. Исчерпав «приличные» аргументы, Ромка вцепился зубами в сплющившего его братка. Вереща от боли, тот пустился наутек, а через час у пострадавшего высыпала на роже аллергическая сыпь, его увезли в больницу, долго лечили. Ромка ходил гоголем, пацаны ржали, кто-то вспомнил, что у него была такая же сыпь после укуса шершня – в общем, приклеилось прозвище…

Все было чинно, не скучно, пока без куража. Невесту выкупали с размахом, соря деньгами. Жених со свидетелем рвались через заградительные барьеры, отвоевывая пяди земли у каких-то хихикающих девчонок, у наряженных баб бальзаковского веса и возраста. Их не пускали, предъявляли претензии и завышенные требования. Встала грудью разбитная девица по имени Настя и прозвищу Фрикаделька, с лихвой характеризующему особенности ее фигуры – не обидчивая, резка на язык. Она трудилась диспетчером в фирме Вадима и не теряла надежды выйти однажды замуж, причем не по приколу, а по любви. Именно она была сегодня подружкой невесты, что очень не нравилось кисло улыбающемуся Максиму. Носился с аппаратурой приглашенный фотограф, кто-то вел любительскую видеосъемку. Родители невесты пытливо разглядывали жениха, будто первый раз увидели. Он уже решил, что будет называть их «мамой» и «папой». Тестя звали Валерий Леонидович, тещу – Алевтиной Валентиновной. Язык сломаешь, пока научишься выговаривать без запинки.

– Девчонки, разбегайтесь! – визжала Фрикаделька, глядя, как Вадим готовится к последнему броску на крыльцо. – Этого парня ничто не остановит, зашибет же!

Он прорвался в опрятный домик, окруженный фруктовым садом, захлопнул дверь перед носом улюлюкающей толпы. Из комнаты показалась невеста в белоснежном платье – взволнованная, румяная, утонула в его объятиях. Наипрекраснейшая Надежда… Еще одно солнце взошло и засияло над планетой! Сердце колотилось, ведь он по уши влюблен и не может без этой девчонки, теперь он никому ее не отдаст, они обязаны быть вместе до гробовой доски.

– Вадик, я тоже рада тебя видеть… – бормотала Надюша, отвечая на поцелуи, а он заводился, уже тащил ее в пустую комнату, путаясь в рюшках и оборках. – Но не здесь же, подожди, давай дождемся вечера… Вадик, ты мне все платье помнешь… – она сдавленно смеялась.

Он опомнился, действительно, не самое подходящее время и место. Толпа страждущих ломится в дом, все одетые, такие красивые. Они привыкли заниматься ЭТИМ в самых неожиданных местах, на грани фола и провала, но чтобы так вызывающе…

– Наденька, я так тебя люблю… – шептал Вадим срывающимся голосом.

Он вывел взволнованную невесту на крыльцо, и толпа восторженно взвыла. А жених уже будто не понимал, кто все эти люди, чего им надо… Амур всадил в него из гранатомета четыре месяца назад, в Международный женский день, когда он заехал к Насте Фрикадельке, чтобы лично ее поздравить. А у той сидела подружка, в гости к которой приехала еще одна подружка, и он оторопел, когда увидел ту, последнюю… Умница, красавица, практически комсомолка – год отработала волонтером в столичной «богоспасаемой» организации, хотя имела обеспеченных родителей, могла кататься как сыр в масле и ничего не делать. Он прекрасно помнил холодный «пробный» взгляд, брошенный в его сторону, – в нем имелась чуточка интереса… Впрочем, Наденька долго не вела оборонительные войны, пала под напором и обаянием, подписала акт о безоговорочной капитуляции. «Я такая порочная и ветреная, просто ужас… – шептала она умирающей лебедицей после первой ночи любви. – Я так бестолково потеряла свою девственность…» А ближе к лету он поражался: «И что бы я делал без тебя, Надюша?» Она смеялась: «Все то же самое, милый. Но только с другой…»

События неслись по сценарию. Загс славного города Карагола не блистал изяществом интерьера и вычурной мебелью. Но кого это волновало? Жених с невестой входили в зал под торжественного Вагнера. Расписались в документе строгой отчетности с гербовой печатью… «Сегодня самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни… С этого дня вы пойдете по жизни рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения…» – гнула заученный текст регистраторша. Стояли, как на параде, по стойке смирно, даже не пытаясь понять, чего она там бухтит. Временами пробивало на ржач. «Подойдите к столу регистрации и своими подписями скрепите ваш союз… Прошу вас в знак любви и преданности обменяться обручальными кольцами…»

Разразился хриплый Мендельсон, качество аппаратуры оставляло желать лучшего. Дыхание перехватило, что-то сладкое побежало по телу. Ну, вот и все, промчались светлые денечки…

– Слышь, Плата, а ты в курсе, что невеста и жена – это совершенно разные люди? – сипел в затылок толстяк Борька. – Хотя и зовут их примерно одинаково.

– А ты доверяешь своей второй половинке? – шипел в ухо Максим, перехватывая укоризненный взгляд работницы загса. – Я имею в виду, конечно, основную – нижнюю, а не ту, которая симметричная. Ей теперь придется пахать, как таджику…

Разбирал смех, Вадим насилу сдерживался.

– Максим, заткнись… – процедила сквозь зубы Надюша и судорожно вздрогнула.

– А ты помнишь, Вадим, – спохватился тоскующий в тылу Шершень, – что возврат можно делать только в течение четырнадцати дней? Если больше, то могут возникнуть непредвиденные сложности.

Засмеялись почти в открытую, включая невесту, и чуть не запороли такую ответственную процедуру. Но все обошлось, никто со смеха не умер. Потом по плану были слезы, трогательные поздравления, пожелания, все лезли обниматься, а Вадим терпеть не мог обниматься с мужиками. Он мечтал, чтобы все это кончилось, настал вечер, и он остался наедине со своей женой, от которой не мог оторвать глаз… Но шансов на попадание во временную дыру не было. Все эти ненужные глупые процедуры, национальные обычаи, обряды, ритуалы. До ресторана с бурными возлияниями оставалось несколько часов. С шиком проехали двести метров от загса до пристани, где свадебную компанию уже поджидал арендованный водный «трамвайчик», быстроходное судно на воздушной подушке, с двумя палубами, застекленным кокпитом и весьма оригинальным названием «Чайка». «Семь мостов искать будем!» – смеялись гости. «Да на нашей Кащеевке и одного-то не найти!» Загрузилась приличная компания – порядка двадцати персон: жених с невестой, близкие родственники, самые верные друзья. «Активисты», возглавляемые Фрикаделькой, побежали в ресторан наряжать банкетный зал к возвращению виновников торжества. На палубе гремела музыка, рекой лилось шампанское. Снисходительно поглядывал на веселье капитан из рубки. Судно мчалось по касательной на стремнину под хохот и удалой шансон. Места в окрестностях Карагола были очень красивые. Широкая Кащеевка петляла в бурной зелени среди пологих холмов. Развесистые ивы клонились к воде, в отдельных местах обнажались причудливые меловые скалы. На востоке в сиреневой дымке высились горы – седые, рослые, монументальные. «Чайка» двигалась на восток против течения. На верхней палубе толпились люди, веселье не унималось ни на минуту. Трещал, как из пулемета, фотограф, хохотали молодые люди. Оживленно общались сваты – у них нашлись общие темы. Родители невесты оценивающе поглядывали на жениха, родители жениха – на невесту. Ветер свистел в ушах, развевалось свадебное платье. Надюша смеялась, как колокольчик, хотя не все шутки, отпускаемые друзьями Вадима, были приличными. Оживший Шершень носился с шампанским, разливая на брюки всем желающим, и уже дозрел до актуального вопроса: нет ли в этом доме чего покрепче? Вадим не налегал – впереди еще много испытаний. Ему и так было безумно хорошо. Судно покоряло речные просторы, красиво разрезая воду за кормой. Он держал за руку невесту, не отступал ни на шаг – сомнительно, что ее стырят на этой «подводной лодке», но от греха, как говорится…

– И вдруг человеку без видимых причин стало хорошо, – подтрунивал над ним Максим. – Ты глупо выглядишь, Вадим.

– Не утоните в море счастья, – брюзжал Шершень, получивший информацию, что на судне нет ни одного «приличного» напитка и придется терпеть до ресторана.

– А давайте поедем к «тройняшкам»? – вдруг встрепенулась Надя и вопросительно посмотрела на Вадима. – Милый, это ведь рядом. Представляешь, какую фотосессию мы там проведем? Это лучшее место в районе! Мы ведь не спешим на пожар, верно?

Желание невесты – закон. Вадим проорал капитану соответствующее приказание – тот пожал плечами, мол, любой каприз за ваши деньги. Судно прижалось к правому берегу и минут через десять повернуло в безымянный приток Кащеевки. Красивые ивы склонились над притоком в гостеприимном поклоне. Карагол остался на западе, они находились в самом сердце живописной природы. «Чайка», сбросив скорость, втягивалась в приток. Двести метров – и взорам разгоряченных игристым напитком людей предстали три монументальных столба. Они казались практически одинаковыми – усеченные пирамиды, похожие на творения инопланетян. Скалы окружали густые заросли тальника, а на переднем плане простиралась каменистая площадка, обрывающаяся в воду – просто идеальная пристань, сочиненная природой…

Глубина у берега позволяла встать впритирку к камням. Капитану было не в диковинку – многих сюда возил. Перебросили трап. Кто-то спрыгнул на берег, кто-то остался на палубе. Ворковала Наденька, устремившись к «тройняшкам». Вадим не отставал. Смеялись люди, вновь звенели бокалы. Хихикала, немного причитая, что ее укачало, полноватая теща Алевтина Валентиновна.

– И нас не забудьте щелкнуть! – кричала мама Вадима, повисая на руке у отца.

Фотосессия удалась, хотя, с точки зрения Вадима, места здесь были несколько мрачноватые. Впрочем, невеста в белоснежном платье их украшала наилучшим образом. Фотограф усиленно бегал вокруг гостей и новобрачных, с бедняги ручьями струился пот. Каждый счел своим долгом сняться с женихом и невестой. Порисовавшись перед объективом, гости возвращались на судно, распечатывали новые бутылки. Позевывал в кулак капитан в своей рубке. Сокрушалась теща, что невеста испачкала платье – но это не беда, она взяла с собой некое новомодное чистящее средство, отличный повод его испытать…