Осколки

Осколки
Кирилл Берендеев

Павлу не очень везет в жизни, неудивительно, что он все глубже уходит в свои очень реалистичные сны. В них Павел видит себя совсем иным, новобранцем, вынужденным защищать отечество от неведомого врага. Так переживая целую историческую эпоху он постепенно становится увереннее в себе, жестче… и человечнее. И пусть «лучший мир» окончательно вытесняет реальность, Павел обретает альтернативный вектор жизни, где получает шанс найти близких людей, кого знал лишь по своим грезам.

Осколки

Кирилл Берендеев

Корректор Дмитрий Иванов

Редактор Александра Головина

© Кирилл Берендеев, 2021

ISBN 978-5-0053-8920-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

У этого романа непростая судьба. Как и у его героев. Впервые мне пришло в голову написать нечто подобное «Осколкам» еще в самом начале нулевых. Разные тому были предпосылки, но все они постепенно сложились в необходимость собственного осмысления войны как таковой, без привязки к какому-то конкретному периоду времени или места. Конечно, особой занозой в сердце всегда оставалась Великая отечественная, но в ту пору я не осмеливался покушаться на серьезную работу с архивами и подготовку хотя бы рассказа, посвященного ей. А потому пытался кружными путями подойти к своему роману: писал небольшие рассказы, посвященные разным временам, как до, так и после Второй мировой, но затрагивавшие либо память о ней, либо предвосхищающие в той или иной степени. Кружил, отдаляясь, приближаясь. Потом, несколько сбившись, написал повесть «Бисмилла», посвященной чеченской кампании. И снова вернулся к необходимости сказать свое слово о грандиозной катастрофе, затрагивающей жизни сотен тысяч людей. Наверное, написал бы что-то, похожее на отвлеченный труд о Великой отечественной, ведь необходимость была предусмотрена самой природой: вряд ли найдется семья в нашей стране, или в соседних, кого бы не коснулась она. А потому выписать какие-то размышления о природе конфликта, но больше о судьбах людей, вовлеченных в него, на линии фронта, за ней или глубоко в тылу, для меня оставалось первоочередной задачей.

Потому я довольно долго пытался найти свой подход, пока не вмешалось стечение обстоятельств. В ту пору сборник с моим участием вышел в издательстве «Альфа-книга», ее главный издатель, Владимир Маршавин, любезно согласился побеседовать со мной. Слово за слово, я принялся рассказывать о своем капитальном труде, до которого никак не доберутся руки, не осмеливаются, говоря откровенно, прежде всего, из-за недостатка фактического материала. Глава издательства пожал плечами, предложив написать альтернативную историю, чего проще и яснее, так можно все, что нужно и донести. А уж потом какими-то окольными путями связать ее с действительностью нашего мира и любого времени в нем. Поневоле я задумался. В самом деле, написать альтернативную историю вполне в моих силах. А потому, изучив подробнее быт и жизнь людей в предвоенный период, засел за составление предварительного плана, стал набрасывать заметки. Дело сдвинулось с места. Признаться, я не ожидал, что получится именно то, что в итоге и вышло, как структурно построился роман, изначально планировал только две ветки, при этом, история нашего времени должна была отстоять от нынешних времен как минимум лет на двадцать в прошлое.

Разумеется, ничего не вышло. Черновики у меня остались, а вот тема казалось неподступной, года два я к ней не возвращался. Пока не написал рассказ, странным образом перекликавшийся с романом, все еще лежавшим в форме разнообразных записок на бумаге, а так же заметок уже перенесенных на компьютер. В нем речь зашла о старике, получившем в качестве своеобразного наследия работы безвестного автора. Но рассказ не получился, а вот герой, он мне показался интересен. И так вышло, что именно тот старик-редактор оказался нужным персонажем для набросков романа. Именно его я сделал промежуточным, но от этого не менее важным звеном между главным героем времени настоящего, Павлом, и его альтер-эго из мира прошлой войны. Так в романе появилась третья линия, оказавшаяся тем удачней, что именно через нее мне предстояло рассказать читателю, что же я замыслил и как собираюсь свивать две непересекающиеся истории разных времени и жизней. Дальше пошло легче, и я принялся писать «Осколки». Название тоже появилось неслучайно – ведь именно таковыми поначалу виделись начальные главы произведения. Однако, чем дальше к финалу, тем больше они сближались, пока не сошлись воедино в последней главе. Изначально я предполагал завершение романа в виде отдельной, все объединяющей главы, но после передумал, и остановил текст на встрече Павла и его двойника из альтернативной вселенной. Думаю, так будет понятней и очевидней, да и естественней. А окончание истории каждый волен будет истолковать на свой лад, ни к чему пристраивать прокрустово ложе авторского измышления.

Роман я принялся писать сразу на компьютере, хотя прежде так никогда не делал. Обычно все свои истории я писал на бумаге и только затем переносил на жесткий диск; это занимало много времени и порой, приводило к досадным последствиям уже потому, что почерк стал решительно портится. Да и правки, вносимые по мере преодоления сюжета, наслаиваясь друг на друга. «Осколки» подтолкнули меня не медлить окончательно на работу на компьютере.

После завершения романа и его окончательной правки последовал, как всегда, долгий поиск издательства. Тут «Осколкам» не повезло с самого начала: роман то принимали, то затем отклоняли, порой, не по вине издателей, а по причинам довольно банальным —кризис седьмого-восьмого годов не мог не сказаться на книжной индустрии, немало издательств закрылось в те времена. Неудивительно, что и мой роман оказался вроде бы и востребован, но долго не мог найти своей ниши. Пока не попал в «Городец», где и получил прописку в портфеле. А затем мы с Александрой Головиной, редактором серии «Славянская линия», куда и был распределен мой роман, засели за корректуру. И после подведения всех итогов, редакцию неожиданно, и в тоже время ожидаемо сократили, слили с другой, а после этого случился самый странный казус. После всех пертурбаций «Осколки» вышли в редакции, не имеющий ни к оригинальной, ни к откорректированной версии ни малейшего отношения. По счастью, это не сказалось сильно на издании – роман получил некоторое количество положительных отзывов. Однако, история со странной корректурой мне долго не давала покоя. Теперь история завершилась, роман вышел в оригинальной версии, в редакции Александры Головиной и Дмитрия Иванова, отличного писателя и поэта, которого я попросил помочь в поисках возможных ошибок. И ищет новых авторов или возвращается к прежним – в том виде, в каком изначально и задумывался, но с теми правками, которая внесла в него сама жизнь.

Надеюсь, все наши труды того стоили, и роман придется вам, дорогой читатель, по душе.

Приятного чтения!

Искренне ваш,

Кирилл Берендеев

Осколки

А прошлое кажется сном,

Томит наболевшую грудь!

Николай фон Риттер

Глава первая

Знакомство мое с Еленой вышло странным. Наверное, такое случается только в первопрестольной и только в час пик. Таганская улица оказалась намертво закупорена транспортом: от самой Абельмановской заставы и до станции метро «Марксистская» троллейбус тащился через густую метель, останавливаясь каждые десять метров и натужно щелкая неведомыми сочленениями. Когда до метро оставалось меньше остановки, у девушки, сидевшей прямо передо мной, зазвонил мобильный телефон. Она торопливо извлекла его из сумочки, поднесла к уху.

– Паша, это ты? Ты еще дома? Почему? – она говорила громко, не обращая внимания на пассажиров. Впрочем, те отвечали взаимностью: высматривали в передние окна машины долгожданный просвет в череде автотранспорта, будто вымаливали его у судьбы-индейки, заставившей их сидеть в троллейбусе, а не пройти пару остановок пешком. Подобная прогулка куда полезнее для здоровья: нервозная обстановка, возникшая в троллейбусе, передается всем и заводит самых спокойных. Я и сам заразился волнением, и поглядывал на часы каждые две минуты. Впрочем, у меня был повод: я опаздывал на встречу.

Девушка тоже.

– Паш, я в пробке стою, выезжай, – молодой человек что-то принялся говорить ей, но девушка – на вид лет двадцати семи, светловолосая, со вкусом одетая: короткая дубленка, мышиного цвета джинсы в обтяжку и поблескивающие полусапожки – девушка немедленно оборвала собеседника. – Я буду ждать, как мы договорились.

Она даже поднялась с места и подошла к дверям троллейбуса, словно это одно действо помогло бы ей доехать до метро за минуту – ту минуту, которую обыкновенно тратил шестнадцатый, преодолевая оставшееся расстояние. К моему удивлению, троллейбус послушался ее, как мог: дернулся, протащился новые десять метров и замер.

Садиться девушка не стала. Минуту она разглядывала заоконный пейзаж, хотела садиться, но телефон затрезвонил снова. Он выхватила сотовый так, словно тот был обжигающе горяч.

– Паш, ну поезжай, зачем ты меня подводишь?

Теперь пассажиры следили только за ней. Смотреть больше не на что. Солнце скрылось за новой снежной тучей, погрузив салон троллейбуса в тень.

– Нет, я тебе уже сказала, что никак не успею и помочь не смогу. Прошу тебя, добирайся сам, мы встретимся на «Менделеевской».

Молчание. Тишина в салоне, только где-то невдалеке тревожный гудок клаксона. Троллейбус снова дернулся и потихоньку стал объезжать грузовик дорожной службы, рискуя сорвать штанги с проводов – так далеко он забрался от края дороги.

– Паш, я еще до Таганки не добралась. Да, я говорю, застряла в пробке…. Ничего страшного, собирайся, все потом…. Ведь ты не только меня, ты еще и других обманешь….

Телефон неожиданно замолчал. Девушка затравленно обернулась по сторонам: пассажиры, доселе с интересом слушавшие разговор, теперь отводили глаза. Я снова взглянул на часы. До встречи оставалось всего ничего, а ехать вдвое больше – при такой скорости. Если только водительница не решится выпустить страждущих пассажиров прямо здесь, в нарушение инструкции, исключительно из чувства сострадания. Скорее всего, диалог этот она слышала, дверь в ее кабинку полуоткрыта, а девушка говорила достаточно громко.

Кажется, в мобильном сели батарейки. Девушка потрясла телефоном, включила-выключила его. И тут же, приняв другое решение, пошла к кабине водителя.

– Простите, пожалуйста, – голос ей изменил. – Вы не могли бы открыть двери. Мне очень нужно… я опаздываю на важную встречу.

Кто-то поднялся следом, не сомневаясь в положительном ответе. Самый нетерпеливый прошел в голову салона, к девушке, та посмотрела на него недоуменно. И только после этого двери распахнулись, впуская столь долго рвавшийся ветер в салон. Снег запорошил ступеньки.

Девушка не успела поблагодарить, она, едва не упав, выскочила на проезжую часть, обогнула ряд машин, нахально припарковавшихся прямо под знаком запрещения остановки, и тут только остановилась и растерянно обернулась. Но обратно пройти не смогла, толпа, разом сорвавшаяся с мест, преградила ей путь живой стеной.

Мобильный телефон, оборвавший разговор на полуслове, лежал у самых колес троллейбуса. Я поднял его, подал девушке.

– О, – она не сразу нашлась, что ответить. – Большое спасибо. Только он все равно не работает. Батарея села.

– Я могу дать вам свой. Подождите минутку, он у меня глубоко запрятан….

– Тогда, не стоит беспокоиться, я опаздываю. Мне надо спешить… простите…. И все равно большое спасибо вам.

– Да никуда ваш молодой человек не денется, девушкам положено опаздывать.

Странно, до этого момента я не сомневался, что этот Паша, с которым девушке надлежало встретиться – ее любовник. Но она так странно посмотрела в мои глаза, что этот взгляд невольно лишил меня запаса заготовленных слов. А спустя мгновение взор смягчился.

– Алексей Никитич? Надо же, как неожиданно…. Простите, я вас не сразу узнала.

– Простите? – Миг взаимного непонимания.

– Я – Елена. Елена Старикова. Помните, позавчера я записывалась к вам на консультацию по поводу брата, Павла…. Ну как же, я вам рассказывала о его… некоторых странностях.

– Извините, Лена, совсем замотался. – и тут же заметил всю иронию ситуации: – А ведь именно на встречу с вашим братом я и тороплюсь. Забавно, вы не находите?