Гибискусу не хватает света

– Знают. Но очень немногие. Все, кто причастен к этому происшествию сейчас находятся под колпаком.

– Кто-то должен был проговориться, – продолжал гнуть свое Неман.

– Непременно. Но еще никто не успел. Прошло всего восемь дней.

– Всего? Это довольно долгий срок.

– Как бы то ни было, – не стала спорить девушка, – это еще не все. Распространяющийся сигнал зафиксировали абсолютно все колонии, обладающие необходимой аппаратурой. И снова сигнал достиг их за доли секунды. Сигнал быстрее скорости света! И на столько быстрее, что наше путешествие по подпространству – это бег улитки по сравнению со скоростью этого сигнала. Миллиарды километров за секунду!

– Это невероятно, – сомневался Неман. – Если все так, то кто-то должен был рассказать об этом.

– Зануда.

– Просто я привык опираться на факты.

– Они есть. Документы правительства под грифом совершенно секретно у нас в лаборатории. Как и артефакт.

– И как же вы получили эти документы?

– Кажется, ты недооцениваешь нас, – заметила Таркелья. – Боишься, что мы сборище дилетантов, с которыми опасно связываться. Но у нас есть организация, Неман. У нас есть ресурсы.

– Пока мы не про это. Какое вам дело до этого артефакта?

– Я уже говорила тебе. По всей видимости артефакт попал на планету очень давно. Раньше, чем появился современный человек. А это доказательство того, что Землю посещали другие цивилизации. Возможно, что, расшифровав письмена на Мадагаскаре, изучив артефакт, мы прольем свет на некоторые фундаментальные вопросы нашей истории, нашего прошлого и настоящего. Но все к своим рукам прибрало правительство Конфедерации. А если дело дошло до такого, то можно не ждать ничего хорошего. Поэтому мы решили все взять в свои руки. Это опасно, авантюрно, глупо, но именно мы можем стать теми, кто укажет человечеству путь вперед. Я предполагаю, что этот артефакт является неким устройством оповещения. Раз мы его нашли, значит он должен нас к чему-то привести.

– Даже если он приведет нас всех к погибели? – поинтересовался Ви-Церг.

– Его уже нашли, он уже излучил свой сигнал. Считай, что он активирован, а значит мы вряд ли доставим человечеству больше хлопот.

– Признайся, что вами движет жажда славы и наживы.

– Возможно, – качнула головой Таркелья. – Но это очень важно, а у нас лучшие из лучших. Жажда же движет и тобой, не правда ли? Поэтому Норингтон и решил обратиться к тебе. Ты один из лучших пилотов, контрабандистов. Ты знаком с навигацией, космоплаванием и исследованием других миров. Можешь незаметно передвигаться под носом у полицейских и договариваться с людьми. Мы же работали вместе. Ты следовал контракту, делал свое дело молча и четко. Я ценю таких людей. Фолк ценит таких людей. Нам понадобится твой корабль, чтобы лететь туда, куда был послан сигнал на самом деле. Понадобятся твой опыт и твои знания, чтобы выжить на других планетах. А по итогу, если нам загадка артефакта поддастся, ты получишь славу и деньги, хотя деньги от Норингтона ты получишь в любом случае.

Они молча прошли еще несколько метров по тропинке, когда из-за ветвей деревьев рядом показался дом. Тропинка сделала круг.

– Прошу тебя подумать над предложением как следует. Фолк благородный человек. Он верит в то, что нам по силам эта загадка. Может мы на пороге величайшего открытия человечества, которое перевернет весь наш прежний мир.

Таркелья смотрела в глаза Неману, и в них по-настоящему сияла надежда. Или в них отражались лампы под куполом Норингтона?

– Я подумаю, – просто ответил Неман.

– Хорошо, – с улыбкой кивнула Таркелья. – Увидимся на ужине.

Прихрамывая, она отправилась внутрь дома, а Неман к шлюзу. По пути к месту встречи с Павоном, он пытался разложить по полкам плюсы и минусы его согласия или отказа.

Павон смиренно ждал Немана у шлюза. Вдвоем они улетели на соседний астероид, где в ангаре перекрашивался корабль Немана.

– Эй, – крикнул он роботам на обшивке корабля. – Когда имя будете писать, измените его с «Гепарда» на «Путника».

Роботы никак не отреагировали и продолжили возиться с кораблем. Неман взял с собой самые необходимые вещи, включая костюм и гибискус, который он поместил в специальную переноску. Павон помогал ему перенести вещи в транспорт.

Прилетев обратно на J7-2, Неман отправился в отведенную ему комнату. Она оказалась довольно светлой для комнаты на астероиде и непривычно просторной. Точно больше его каюты и комнаты на Марсе. Был свой туалет и душ. Неман поинтересовался у Павона, нельзя ли принести в комнату дополнительную лампу, имитирующую естественный свет.

– Мы можем купить и доставить ее вам в течении пяти часов, – доложил Павон.

– Сделай это, будь добр. Гибискусу не хватает света.

Робот слегка наклонил голову и ретировался, напомнив, что ужин начинается в семь по местному времени. Стало быть, осталось сорок минут.

Часы на руке Ви-Церга показывали одиннадцать часов. Он привел себя в порядок, сходил в душ и полил гибискус. Тот очень органично вписался в современный интерьер комнаты, в котором преобладали мягкие оттенки различных цветов, создавая очень интересную гамму для жилого помещения, никак не вязавшуюся со строгим стилем коридоров и общих залов. Приняв душ и решив надеть костюм, Неман спустился вниз. Кухню он отыскал сразу по приятному домашнему запаху еды, тянувшемуся шлейфом из приоткрытой двери. Между плит и столов носились повара и Павон. Они покрикивали друг на друга, переставляя с места на место тарелки, кастрюли и прочую утварь. Неман задумался, есть ли среди них люди или же все они роботы. С этим он пошел на зычный голос Норингтона, увлеченно рассказывавшего какую-то историю Таркелье.

Увидев всех в зале, сидящих не за столом, а в углу на диване и креслах, контрабандист с удовольствием отметил, что все присутствующие также, как и он решили приодеться. Даже Игорь сидел в белом костюме и курил сигару, выпуская в воздух белый дым. Этот костюм делал своего обладателя менее странным и смешным, но в нем он в большей степени походил на угрюмого гуманоида, чем на представителя человечества.

Таркелья и жена Фолка – Шонна, с которой Неман познакомился, когда столкнулся с женщиной в коридоре, относя вещи в выделенную ему комнату – надели на себя платья в пол. Археолог в бирюзовом, а Шонна в малиновом цветах. Обе выглядели потрясающе. И поэтому взгляд Немана, остановившегося на пороге, задержался на Оолк, которая пила вино, держа стакан кончиками своих пальцев. Она обернулась к нему и ее примеру последовали остальные, поэтому Неман перестал любоваться ею, а с легкой улыбкой повернулся к Фолку, сидящему в своем передвижном кресле и одетому как при первой их встрече. Тот широко улыбнулся и, пригладив свои белые волосы, и так собранные в пучок, обратился к своему гостю.

– А, мистер Ви-Церг! Мы вот ждем вас. Знаете, а я ведь ждал, что вы придете на ужин в своем походном скафандре.

Норингтон засмеялся, остальные заулыбались.

– Контрабандисты тоже кое-что знают о манерах, – последовал ответ.

– Вы прекрасно поняли, о чем я, – махнул рукой Норингтон. – Что ж, к столу!

Для Немана припасли место рядом с Шонной, Игорь и Таркелья сели напротив них, а Норингтон подъехал во главу стола. В зал, выполненный в том же величественном стиле, что и кабинет хозяина дома, вошли два человека в белых фартуках – мужчина и женщина. Они несли на подносах блюда, от вида которых Неман понял, что он давно проголодался. Пока накрывали на стол, Фолк Норингтон вел монолог о молодости, по большей части ни к кому не обращаясь.

– Вы, – он неопределенно обвел рукой пространство вокруг себя, – познаете жизнь с самого детства. На ваше молодое поколение свалились большие проблемы, заставшие вас в самом раннем возрасте. Кризис, поиск себя в этом аду – все это делало и формировало вас, повторюсь, с самого детства. Как только вы появились на свет. Вы не жили в тепличных условиях, которых сейчас не существует почти ни для кого. Если, например, говорить о таких людях, как я, то да, может нам чуть полегче было, но, хочу заверить, жизнь никогда не была слишком легка. Она всегда была трудной, просто, например, я это начал замечать не сразу, да и вовлечение в жизнь у меня произошло постепенно. Потому что была такая возможность.

Все уже ели, а мистер Норингтон, съев небольшую порцию овощей, продолжал.

– Катаклизмы нашей цивилизации застали меня в довольно зрелом возрасте, поэтому мне было легче. И, уверяю вас, тут дело даже не в том, из какой семьи я вышел. Видел я много примеров того, как в те времена богатые семьи быстро становились бедными, скатываясь в пропасть забвения. И это были, в большинстве своем, мои ровесники. У вашего же поколения история еще плачевней. Этот Марс, Титан, Европа. Я думаю о них, и мне становится холодно. Жить на этих планетах, выживать день ото дня. Это не для детей. Но история обычно не спрашивает нас о том, что мы хотим и когда мы этого хотим. Поэтому сейчас я сижу за одним столом с одними из лучших представителей своего поколения, – Фолк улыбнулся, обведя стол взглядом. – Вы те самые люди, которые выковали себя сами, выжив там, где слабые ломаются. Поэтому я и говорю, что молодость нынче не та, что была в мое время. Она жестче и заканчивается раньше. Ведь я вижу перед собой уже не юношей и девушку, а сформировавшихся людей, которые чего-то достигли в свои не такие уж и большие годы, если смотреть с высоты моего возраста. Но дело как раз в том, что это уже я рухлядь в свои 63 года. Когда я был молод, то воспринимал шестидесятилетних стариками, хотя посмотрите на мою жену! Она не выглядит на свой возраст! Больше сорока ей никто не даст!

– Перестань, Фолк, – с легким укором прервала его Шонна, пряча улыбку за бокалом вина.

– Перестань? Да ты красотка! Вот о чем я говорю. Сейчас в зеркале я вижу человека, который только недавно преодолел половину своей жизни и еще столько может пожить. А раньше я считал подобных древними стариками. Теперь ваша очередь. И боюсь представить, как сильно сдвинулось ваше восприятие старости, исходя из той жизни, которую вы уже прожили – без детства как такового. Но это неважно. Важно то, что сейчас молодежь взрослеет намного раньше и уже к двадцати пяти представляет из себя что-то. Меня это правда радует. Однако, – тут Норингтон слегка изменился в лице, – спутники жизни моих детей разочаровывают. Хочу похвастаться для начала, как гордый отец, что я безумно рад тому, кем стали мои дети. Я старался способствовать тому, чтобы они превратились в людей стоящих, и, думаю, мне, нам, – Фолк взял Шонну за руку, слегка наклонившись в своей коляске вперед, – удалось это осуществить. Они выросли умными и талантливыми. Хотя я уверен, что так скажет любой любящий отец. Но кого они выбрали себе? Ничего не хочу сказать, я уважаю выбор сыновей и дочери, но все же. Жены моих сыновей глупы и малообразованны. Их не интересует ничего, кроме дохода их мужей, моды и цацек.

– Фолк! – вмешалась миссис Норингтон.

– Не прерывай меня. Так вот, эти дамы созданы только для того, чтобы быть красивыми декорациями. Правда, они стараются быть хорошими матерями моим внукам и этого у них не отнять. Но в остальном. А Хендо? Муж моей дочери вышел из благородной семьи. Я знаю его отца уже очень давно. Мы с ним хорошие приятели. Но его сын. Высокомерный, завистливый. Я вижу, что моя дочь любит его и он любит ее в ответ, однако человек он премерзкий. Пренебрежения к другим, а в особенности к тем, кто ниже него, ему не занимать. Я не люблю таких людей. Они не в состоянии увидеть всю картину целиком. И, как я думаю, это все произошло из-за его постепенного входа в жизнь. Он не выживал. Ему не приходилось ставить на кон все. Его партии в покер я не считаю. Хендо вовсе не достойный человек. В нем нет благородства и того понимания жизни, которое есть у вас или у меня. Поэтому, я пою дифирамбы вашей молодости, когда вы можете исследовать космос, стать великими людьми и понимаете это, делая все от вас зависящее для достижения своих целей.

Во время ужина Неман замечал попеременно на себе взгляды Таркельи и Игоря. Если девушка кидала изучающие взгляды, то Игорь смотрел на контрабандиста с пренебрежением, а возможно и с небольшой ненавистью. Неман спокойно отвечал им обоим безразличными взглядами, стараясь не упустить нити повествования в монологе Фолка. Весь ужин гостя не покидало чувство, что мистера Норингтона все слушают в пол уха, вежливо, не прерывая его поток мыслей, за которым было трудно уследить, особенно одновременно с этим ужиная. Но для Немана речь этого человека отлично гармонировала с трапезой, в особенности с коньяком «Руж», который им сразу разлили после того, как они закончили последнее блюдо. Контрабандист вслух оценил вкус напитка, поделившись с присутствующими своими соображениями по поводу того, что цена на коньяк была искусственно завышена якобы из-за новой технологии его производства, хотя его знакомый, работающий в той самой компании, уверял, что производство этого напитка не отличается от производства коньяка, например, «Леозо блю», который при несколько меньшей цене имеет несравненно лучшие качества. Абсолютно все посмотрели тогда на него с любопытством.

– А вы полны сюрпризов, Ви-Церг, – удивился Фолк. – Прошу завтра вечером вас продегустировать со мной некоторые другие напитки. Мне кажется, что вы человек знающий и опытный в части подобных вещей.

– Откуда же это у тебя? – спросила Таркелья.

– Чем же еще в космосе заниматься, кроме как пить? – просипел Игорь.

– Это конечно, но денег мне на такие напитки не хватит, – непринужденно ответил Неман, сверля взглядом зрачки титанца. – Завтра, так завтра, спасибо, – ответил он уже мистеру Норингтону. – Кстати, когда мой корабль будет готов?