Тайна Пустошей

– Решение чего? – удивился доктор.

– Проблемы с галлюцинациями, – ответил Пьер.

– Утро вечера мудренее, – согласился Игорь и добавил: – Старинная русская пословица.

– Будем дежурить по одному, – предложил Пьер товарищу. – Сначала я, потом ты. Доктор пусть отдыхает.

– Согласен, – коротко отозвался офицер, даже ни разу не возмутившись.

Погружаясь в сон, Мигель продолжал держать в голове мысль, что сны могут быть крайне реалистичными и при этом непонятными, но это будут только сны. Вспоминая о видении Гадаха, доктор пытался проанализировать модель своих иллюзий и приготовиться к тому, что может предложить ему его собственное воображение. Но на деле такой анализ только ускорил процесс. Да и модель оказалась совершенно неверной.

– Здравствуйте, доктор, – голос Дознавателя был очень мягким и красивым, заставлял ощущать некое тепло во всем теле. И это было странно ввиду фильтра, меняющего его голос.

– Это снова Вы? – Мигель немало удивился такой встрече.

– Это снова я, – предоставил Дознаватель очевидный ответ.

– Зачем мы здесь? – спросил доктор, рассматривая белоснежную пустоту вокруг себя и своего собеседника.

– Чтобы получить ответы, – слова Дознавателя прозвучали так, словно это было еще более очевидным.

– Тогда как звучит вопрос? – предпринял еще одну попытку Мигель.

– Ответы есть всегда, но не всегда есть вопросы, – объяснил Дознаватель. – Некоторые вещи просто есть, они не ждут, пока кто-то о них спросит. Заяц появился задолго до того, как кто-либо спросил: «Что такое заяц?». Каин убил Авеля до того, как появился вопрос: «Как можно убить?». Космос существовал до того, как кто-то спросил: «Что это такое, там, где светят звезды?». Как видите, связь между вопросом и ответом не всегда существует.

– Я понял это именно в тот момент, как услышал Ваш ответ на мой вопрос, – сардонически заметил Мигель.

– Есть люди, которые всю свою жизнь ищут ответы, – продолжил Дознаватель. – Другие же тратят годы на то, чтобы найти «тот самый» вопрос. Третьи решают существовать вне вопросов и ответов. Но суть проблемы в том, что нет никакой разницы, что именно ты ищешь. Ведь никто не хочет услышать верный ответ. Только ответ, который по душе. И вопрос никто не хочет задать. Потому что нужен вопрос, который все упростит. А если не спрашивать и не отвечать, то это будет безмолвный путь. Но не верный путь, а удобный. Как видите, никому не нужна истина, только удобство.

– Что-то в этом всем неправильно, – Мигель потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. Мысли же в это время собираться совершенно не хотели, поэтому ловко уклонялись от пальцев своего хозяина. В голове были слышны их неодобрительные выкрики.

– Вам не нравится Белое ничто? – обиженно спросил Дознаватель. – Наш город, между прочим, славится своими достопримечательностями. Сюда приезжают туристы со всех планет. Чаще всего они, конечно, ищут глаза или часы кролика, но обычно ничего не выходит. Ну, сами понимаете, кролик сливается с окружением и быстро бегает, так что его до сих пор никто не поймал. Как видите, некоторые цели никогда не бывают достигнуты.

– Неужели люди летят с других планет, чтобы только найти какого-то кролика? – недоуменно поинтересовался доктор.

Дознаватель снисходительно улыбнулся и потер нижнюю губу пальцем. Мигелю на секунду пришло в голову, что это невозможно из-за надетой на лицо Дознавателя маски, но он быстро отогнал эту мысль.

– На самом деле это только официальная версия, – почти шепотом произнес он. – Так они все говорят, чтобы нормально пройти контроль. Но они не для этого прилетают. Понимаете, ведь Белое ничто оно… ну да, белое. Белоснежное, ослепительное. На фоне такой белизны видно любой оттенок. Они все из Черных миров, там они неотличимы от окружения. Здесь же все иначе. Как видите, только на свету можно оценить глубину черноты.

– Я все равно ничего не понимаю, – признался Кортес.

– Можно и проще, – Дознаватель указал пальцем на мрачный фонарный столб слева. – Это предмет из Черных миров. Он грязен, мерзок и темен. В Черных мирах он не такой. Там он совершенно чист и обыкновенен. Никак не выделяется на общем фоне. Так и с людьми. Там они ничем не отличны друг от друга, а здесь видно всю их суть. То, чем они являются. Как видите, природа вещей всегда относительна, разница лишь в эталоне сравнения.

– Значит, люди прилетают сюда, чтобы узнать, чисты ли они? – начал понимать Мигель.

Дознаватель негромко засмеялся и присел в кресло. Оно тоже было белым и слабо выделялось на общем фоне. Доктор тоже занял свободное сиденье и с удивлением обнаружил рядом кота, который без особых церемоний запрыгнул на его колени.

– Это ведь люди, – напомнил Дознаватель. – Они прилетают, чтобы узнать, насколько черны. Обычно сюда привозят кого-то. Чтобы проверить. Но бывают и одинокие пилигримы. Мыслители и философы. Вопрошающие о том, как глубоко в них засела тьма. Разное бывает. Обычно Первый привозит Второго, чтобы разобраться, что за человек Второй. Либо деловые партнеры, либо друзья, либо супруги. Очень редко Первый и Второй оба остаются довольны результатом. Первый разочаровывается и отменяет сделку или перестает доверять. Или подает на развод. Потому что без всякого Белого ничто знает, с кем имеет дело. Но случается иногда и так, что Первый оказывается темнее Второго. А мы наблюдаем за этим. Как видите, иногда виновный видит свою вину в другом человеке.

– Какие еще «мы»? – не понял Мигель. Но затем огляделся по сторонам и, поймав несколько взглядов многочисленных прохожих, удивился самому себе, что задал такой вопрос.

– Каждый человек показывает окружающим лишь часть себя, – продолжил Дознаватель. – Более того, и самим себе люди признаются не во всем. Можно подменить понятие, назвав предательство стечением обстоятельств, измену – случайной ошибкой. Но от этого они не перестают быть предательством и изменой. Ничего так человек не боится, как своей совести, потому что ее не обманешь. Но и совесть есть не у каждого. Поэтому никто и не открывается никому до конца. А тот, который открывается, открывает спину для ножевого удара. Как видите, люди чаще всего совсем не те, кем кажутся.

– Логично, – согласился Мигель и нахмурился. Его осенило. – Так зачем же я здесь?

Странным было задавать вопрос самому себе в пустой комнате, но задать его было необходимо. Доктор поднялся и устремил взгляд на большое зеркало у стены напротив. Ответ был очевиден. Очередной одинокий пилигрим решил увидеть свое отражение. В этот самый момент кролик спрыгнул на пол и устремился в подземный переход. Инстинктивно Мигель бросился было бежать за ним, но понял, что уже знает, что погоня эта ничем хорошим не закончится, и продолжил изучать зеркало. Оно стояло на полу, слегка покачиваясь из стороны в сторону, потому что оправы или ножек у него не было. Хоть доктор и понимал, что ничего не увидит, пока не встанет перед зеркалом, так и не решался сделать ни шага. Он посмотрел на диван, с которого только поднялся, взял с него свою трость и, закрыв глаза, подошел к зеркалу. Без трости он, конечно же, сразу бы врезался в шкаф, который разделял диван и зеркало, но все сложилось хорошо. Стоя перед зеркалом, Мигель с полным безразличием слушал выкрики мыслей, участвовавших в митинге внутри его головы. Радикальное крыло митинга призывало к импичменту правительства, но остальная толпа таких идей не поддерживала. Устав от этого, Мигель сложил полномочия со своего разума и открыл глаза. Он даже усмехнулся, расслышав внезапно сорвавшийся голос одной из мыслей. Мигель по ту сторону зеркала ничем не отличался от оригинала, кроме, конечно, неприятной расцветки. Глаза были залиты кровью, кровавые слезы стекали по щекам. Одежда и кожа были не грязными, но потемневшими и запыленными.

– Кровь в глазах, чужая кровь, – пояснил Гадах. – Когда видишь слишком много чужой крови, она ранит твой разум.

– А одежда и не грязная, и не чистая, – сказал Лоуренс, поглаживая спину Чхве. – Это потому, что запачкался, но не по своей вине.

Чхве замурлыкала, ритмично двигаясь под рукой Ферфакса словно кошка, трущаяся о ствол дерева.

– Доктор, просыпайтесь уже, – прикрикнул Пьер. – Это уже не смешно.

Прозвучавшие слова вызвали недоумение и у Мигеля, и у Гадаха, и у парочки руководителей, и даже у кролика, но через пару секунд все снова стало на свои места. Гадах, наконец, вышел из шкафа, свернул его и заложил за ухо, а затем подошел к Ферфаксу и дал ему пощечину. Лоуренс выпрямился и убрал руку с поясницы своего заместителя. Ынхе же не обратила на происходящее никакого внимания.

– Он прав, – буркнул Мигель и глубоко вздохнул. – Пора обратно. Я достаточно посмотрел на бредни, порождаемые моим зараженным разумом. И я хорошо понял, что ты хочешь сказать мне, приятель. Я уже многое пережил и увидел. Хватит.

– Так давай подведем итоги, – предложил Немигель.

– Хорошо, только убери всю эту чушь, – поставил условие Мигель. В следующую секунду вокруг них осталось лишь Белое ничто.

– Убрал, теперь – эпилог, – сказал Немигель.

– Когда я узнал эту историю любви Айлина и Лиги, это просто шокировало меня, – сказал Мигель. – Но виду я старался не подавать. Они любили друг друга вопреки всему, вопреки грядущей смерти. Я же каждый раз все больше отдаляюсь от жены, потому что хотел убить все чувства к ней, чтобы быть готовым к своей смерти или ее, если какой-то эксперимент пойдет не по плану на Европе. Готовился потерять и ее, и детей, и остальную семью. Но выход очень прост – нужно потерять эту работу.

– Я слишком мало видел смертей во время заданий, – сказал Немигель. – Это никак не повлияло на мою психику и на мои чувства. Я остался тем же веселым, компанейским парнем, что и двадцать лет назад. Когда я видел ухаживания Ферфакса за Чхве, я никак не мог сравнить это со своими отношениями с женой, хотя они и были такими же. Я совершенно не боюсь ночи, когда нужно остаться наедине со своими мыслями во сне. И я обязательно останусь на этой работе.

– Весь этот несвязный бред – это образ мой жизни, – сказал Мигель. – Все вокруг меняется так быстро, что я не успеваю понять, что именно не так. Разум приспособился к этому и не видит никаких сложностей в восприятии этого. Обычное и обыденное кажется нелогичным и очевидным. Пора завязывать с такой жизнью.

– Очень жаль, что у меня нет знакомого, который помог бы мне остаться на работе, – сказал Немигель. – Я бы обратился к нему и, оставив семью саму по себе, продолжил бы работать.

– Точно, – сказал Мигель. – Кое-у-кого есть должок. Я воспользуюсь его помощью и укрою всех своих от проблем, которые могут возникнуть в случае моего ухода с работы. Теперь пора идти.

Игорю же повезло меньше. Осознать свое пребывание во сне ему не удалось. Да и обстановка оказалась не очень приятной. Похожую картину он уже видел однажды.

– Укройся за чем-нибудь, в тебя же попадут! – крикнул он, пуская длинную очередь в клубы дыма, заполнившие поле боя.

– В этой завесе? – усомнилась Жаклин. – Они тут даже своих рук не увидят.

– Ну, специально, может, и не попадут, но если шальная пуля пролетит… – пояснил Игорь и посмотрел на невесту. Он мог поклясться, что увидел, как несколько пуль пролетело прямо сквозь нее, но в этом чувствовалась какая-то непонятная логика. Пожав плечами, он продолжил стрелять. Хорошо, что патроны не заканчивались.

– В кого ты стреляешь? – спросила девушка, рассеяно теребя прядь волос. Прическа у нее была, как и всегда, шикарная – каскад светлых прямых волос обрамлял округлое смуглое лицо, подчеркивая густые темные брови. Когда-то давно именно в эти бровки, только нахмуренные, юный кадет и влюбился.

– Во врагов, – резонно пояснил он. – Не в друзей ведь мне стрелять.

– А зачем ты в них стреляешь? – последовал следующий вопрос.