Тайна Пустошей

Он открыл глаза, но в комнате больше никого не было. Он поднял с пола коробку с припасами, свободной рукой протер глаза, а потом взял и сумку. После чего вышел из квартиры.

Несколько пуль точно попали в цель, но солдата это не остановило – он продолжал стрелять. Пьер подсчитал в уме, сколько осталось патронов, и выругался. Еще пара очередей и все. Стрельба окончится. По идее, у солдата патронов уже тоже быть не должно было, ведь он стрелял еще более агрессивно. Видимо, взял дополнительные магазины у товарищей.

Пьер снова выругался. Выйти из этой кладовой он мог только через труп противника, поэтому оптимизм мало чем мог помочь. Кладовая была довольно большой, но никаких укрытий здесь не было. Были стеллажи, но прятаться от пуль за полками так же целесообразно, как укрываться за стремянкой. Поэтому только крупный ящик (или небольшой контейнер) мог обеспечить укрытие. Солдату тоже было негде прятаться, но он хотя бы мог уйти в любую минуту, ведь контролировал дверь и стрелял из коридора. Сильно рискуя, Пьер выглянул и примерно наметил область, где должна оказаться шея противника. Когда солдат тоже выглянул, офицер выпустил очередь. Цель поразить не получилось. Солдат открыл ответный огонь, но через секунду раздался щелчок, сообщающий о том, что магазин пуст. Не желая проверять, повезет ли так во второй раз, Пьер выскочил из-за своего укрытия и бросился на противника. Растерянный солдат копошился, пытаясь извлечь новый магазин, поэтому не подготовился к удару. Пьер с разбега пнул противника в грудь, отчего тот отлетел в коридор метра на два. Пока солдат поднимался, Пьер снова бросился на него. Бой не был похож на поединок из кассовых боевиков: ни эффектных ударов, ни изящных парирований здесь не было. Бойцы немного потоптались на месте, намяли друг другу бока, безрезультатно поборолись и остались на своих местах. Видимо, к такому результату привело то, что обоих обучали одним и тем же приемам, одному и тому же стилю боя. Пьер пытался как-то разнообразить драку, но на все его приемы солдат реагировал другими приемами, в результате оба так и стояли – то ли дрались, то ли обнимались. Каждый знал, чего делать нельзя в такой ситуации, а что делать нужно – оба не понимали. По росту и весу они тоже были схожи. Ни один не мог взять верх. Ситуация была глупая. Положение изменило только то, что Пьер случайно наступил на автомат, который уронил солдат, и потерял равновесие. Вот только солдату от этого же и больше досталось, потому что он решил воспользоваться этим и надавил сверху. Пьер согнул колени и еще больше потянул солдата на себя. В итоге тот перелетел через офицера, но захвата не ослабил. Затем Пьер и сам перелетел через противника. После этого оба покатились кубарем по коридору прямо до первого мусоросборника.

– Как звали того мальчугана? – спросил Гадах, помогая поставить консервные банки в коробку из-под бумаги.

– Джозеф, кажется, – попытался вспомнить Мигель. – Или Иосиф.

– А разве «Джозеф» и «Иосиф» это не одно и то же имя? – усмехнулся Гадах.

– Произношение-то разное, – пояснил Мигель и извлек еще одну банку тушенки из холодильника. – Или же его звали Янисом.

– Да не так уж и важно, – Гадах зевнул и поставил в коробку последнюю банку. – Факт в том, что ты его на шее катал. И шутил с ним. И играл. А в это время твои товарищи с бетона отскребали его маму. Все, что от нее осталось. А ты не давал ему на это смотреть.

– Ему и восьми лет не было – нельзя ему было на это смотреть, – отозвался Мигель, скривив гримасу.

– Да дело-то не в нем, – объяснил Гадах. – А в тебе. Слишком много ты этого всего видел. И как один твой друг другого твоего друга убивает из жалости, чтобы тот уже не страдал. И как молодые девушки кричали, чтобы им помогли выбраться, а ты знал, что их ниже талии полностью раздавило, что нельзя эти сваи поднимать. Видел, как они умирали, до конца ничего не понимая. Видел ты, как человеку большую дозу морфия вводили, чтобы он не чувствовал, как паразиты сжирают его заживо изнутри. И что дальше? Чем ты стал?

Мигель сжал челюсти и уставился на стену перед собой.

– В тебе этой безысходности теперь целое море, – продолжил Гадах. – Вот ты и ненавидишь себя. Заставил себя перестать чувствовать что-то по отношению к тем, кто пострадал в таких местах. Но так не бывает. Они обычные люди. Как и твои дети, как и твоя жена. Она ведь на шесть лет тебя старше, уже не такая молодая и красивая, уйти она от тебя не сможет, потому что не чувствует уверенности в себе. А именно ты эту уверенность в ней и убил. Охладел к ней, охладел к детям. Потому что решил охладеть к жертвам. И свою семью в жертв превратил. И сам стал такой же катастрофой, подобной тем, что в подобных этому местах происходят. Уже не можешь любить, не можешь мечтать. Допоздна всегда не спишь, чтобы вымотаться и уснуть мгновенно. И чтобы снов не видеть. Тебя ведь сны твои так пугают.

– Слушай, просто скажи, что тебе от меня нужно? – взмолился Мигель.

– Мне от тебя не может быть что-то нужно, – как-бы напомнил Гадах и перетянул коробку изолентой. – Просто не могу я этого понять. Твои родители посвятили себя построению Торговой империи. Ну, не они, конечно, сами единолично ее строили, а наряду с миллионами других людей. Но это стало делом их жизни. А что сделал ты, когда Империя перестала существовать?

– А что я, по-твоему, мог сделать? – недоуменно поинтересовался Мигель.

– Ну, сохранить Империю ты, само собой, не смог бы, я говорю о твоих родителях, – Гадах проникновенно уставился Мигелю в лицо, но тот отвел взгляд.

– Я все равно не понимаю, к чему ты клонишь, – негромко заявил доктор.

– Тебе следовало проверить, как это коснулось их, – объяснил Гадах. – Они полностью зависели от Империи. Что с ними стало, когда она рухнула?

– Разорились и вернулись на Европу, в дом, где я вырос, – хмуро ответил Мигель, делая вид, что проверяет, как хорошо заклеены коробки.

– Технически они стали беженцами, которых не жаловали противники Торговой империи, – напомнил Гадах. – А на Европе ее сторонников не было никогда. А если и были, то тщательно это скрывали. Ты со своей работой, со своими связями мог забрать их к себе, прикрывать их и оберегать. Вернуть им тем самым то, что они дали тебе, когда ты был ребенком. Но ты был занят работой. Был занят тем, чтобы убить в себе все человеческое.

– Не я установил правила этой игры, – сказал Мигель, глубоко вздохнув. – И не мне их нарушать.

– Но это ты решил играть в эту игру, – парировал Гадах.

Мигель снова глубоко вздохнул. Он немного постоял, глядя себе под ноги, а потом взял обе коробки с провизией и двинулся в сторону места встречи. Звук шагов гулко отражался эхом от пустующих коридоров.

Игорь вскрикнул и бросил коробку. Затем протер глаза и снова заглянул внутрь. Но там были только консервы. Сумка с вином немного натерла плечо, поэтому он перевесил ее на другое. После чего решил оглядеться. Это был еще один белый коридор, при одном виде которого становилось не по себе. Освещение было тусклым, видимо, в целях экономии энергии, поэтому окружение казалось однотонно серым, а отсутствие пыли и грязи на стенах вызывало неправильное восприятие пространства. Игорь вспомнил, что слышал где-то, что пыль на планетах, занятых людьми, в большом количестве состоит из частиц человеческой кожи. Почему-то на стенах ее было очень мало, но вот в кабинетах руководства она была повсюду. Внезапно от дальнейших размышлений офицера отвлекло небольшое пятно на одной из стен. По цвету оно напоминало кровь, но при слабом освещении разобрать было сложно. Сделав решительно три шага к стене и оказавшись вплотную к ней, Игорь чуть наклонился, чтобы оказаться глазами на одном уровне с находкой. Без сомнений это была кровь. Или ее качественный заменитель. Во всяком случае, так показалось офицеру. Кроме того, оказалось, что пятно находится в небольшой, глубиной в пару сантиметров, выемке. Игорь решил ощупать отверстие, потому что оно напомнило ему след от выстрела. Под пальцем стена начала крошиться, открывая под собой еще больше крови. Чем больше капитан крошил штукатурку, тем больше оказывалось пятно. Через минуту Русланов терзал стену уже обеими руками. Еще через несколько секунд часть стены вывалилась. Из нее высыпались многочисленные останки, кровь потекла, как вода из горного источника. Игорь попятился и посмотрел на коробку с консервами – она снова оказалась наполненной черепами. Офицер закрыл глаза руками и издал сдавленный крик. Затем попытался успокоить дыхание и, добившись определенного результата, убрал ладони от лица. Стена была целой, в коробке была только провизия. Он посмотрел на часы и понял, что нужно поторопиться к точке сбора.

Ситуация была не из приятных.

– Идти сможешь? – спросил Пьер пытаясь подняться над горой мусора, ноги в которой проваливались словно в трясину.

– Нет, – сдавленно отозвался солдат. – Нога…

Пьер с трудом подобрался к недавнему оппоненту и попытался осмотреть проблемную конечность.

– Сломана, – констатировал он с холодным безразличием в голосе. Ошибиться было сложно – целая нога под таким углом сгибаться не может.

– Тогда пристрели меня уже и проваливай, – хрипло сказал солдат, отвернувшись. Он тяжело дышал, отчего голос казался неестественным.

– Я думал об этом, – ответил Пьер, сам до конца не осознавая, действительно ли так считает или дает волю сарказму.

– Так не тяни, – в голосе солдата слышались нотки неподдельного страха.

Пьер отодвинулся назад и внимательно посмотрел на противника. Шлем полностью скрывал его лицо, поэтому убедиться, что солдат испуган, было невозможно.

– Почему вы напали на нас? – спросил Пьер, вынимая из волос кожуру от какого-то фрукта.

Солдат молчал и, по всей видимости, ожидал пули в голову. Ожидание было бессмысленным, ведь оружие Пьер бросил еще наверху.

– Мы же ничего вам не сделали, почему вы открыли огонь? – более вкрадчиво поинтересовался офицер, пытаясь как-то поудобнее устроиться на горе мусора.

Стало слышно, как солдат сглотнул. Затем он едва заметно покачал головой и прочистил горло. Однако так ничего и не сказал.

Пьер нахмурился и осмотрелся. Мусоросжигатель явно не был рассчитан на пребывание в нем людей, что было вполне объяснимо, но оказался довольно вместительным. Свет попадал внутрь только через отверстие, в которое оба бойца и провалились, поэтому точно определить размеры контейнера было невозможно. Пьер прикинул на глаз, что выход находится над ним метрах в двух, так что выбраться было вполне возможно, если сгруппировать должным образом окружающий хлам. Внезапно его размышления прервал голос солдата:

– Ты решил меня вытащить отсюда?

Слова прозвучали скорее с недоверием, чем с надеждой.

– Не могу же я тебя здесь бросить, – Пьер пожал плечами. – Да и оружия у меня нет, чтобы тебя пристрелить.

– А оставить человека погибать в помойке для тебя уже слишком, так? – прозвучало словно насмешка.

– Верно, – ответил Пьер. – Убить в бою это одно, но это…

– Хочешь выйти чистеньким? – с укором поинтересовался солдат.

– Ну, до сих пор у меня неплохо получалось, – заметил Пьер. – Так почему вы открыли огонь?

– Упреждающий удар, – солдат попытался приподняться на руках, но лишь погрузил их глубже в мусор. – Знали, что вы нас живыми не выпустите.

– Вы ошиблись, – Пьер скривил гримасу. – Мы собирались эвакуироваться. Мы нашли доказательства того, что здесь случилась авария при изучении биологического оружия. И антивирус тоже нашли. Нужно было сделать вам инъекции.

– Мы заражены? – прозвучало безразличным тоном.

– Да, все мы, – Пьер достал ногу из мусора и попытался найти твердую опору. – Все до одного заразились, я уверен. Думаю, что вирус витал в воздухе всей лаборатории, даже на верхнем уровне. Мы заразились, как только попали сюда.

– Думаю, тебе нет смысла врать мне, – солдат откинул голову назад и уперся затылком в стенку. – Неужели вы и вправду ничего не знаете?