Закрой глаза и смотри

– Давай картошку без гуляша, – нехотя сдаётся Толик.

– Минуту…

Уношу его суп, возвращаюсь с пюрешкой. Самую малость, но меня мучают угрызения совести, потому что Денис всё ещё не поел. Да, он ужасно занят болтовнёй с Китом, но тот-то есть успевает. А суп Гольдмана наверняка остыл…

И тут, как специально, Кит говорит:

– Ты почему не ешь, брат?

– Так это… не могу, – растерянно проводит по волосам Денис. – Жду сиделку.

Уилсон смотрит прямо на меня, потом на Толика, давящегося картошкой. Явно собирается меня позвать.

– Шшш… – говорю беззвучно, приложив палец к губам.

Не надо… Сейчас же мама придёт. Она его и накормит.

Кит заговорщицки ухмыляется.

– Твою сиделку увели. Life is a pain. (Жизнь – это боль)

– И кто посмел? – усмехается Гольдман.

– Один задрот и ботан.

– Ооо… – оскаливается Денис. – В реальном мире такого бы не произошло. Спортсмены получают всё. Задроты – ничего.

– Да мы, походу, в матрице, бро!

– Точно!

Парни угорают, им весело. Внезапно понимаю, что у них даже энергетика схожая. Только когда Кит был незрячим, он не казался мне опасным. А вот Гольдман – это высший уровень опасности, на которую срабатывают все мои внутренние звоночки.

Первый раз со мной такое…

– Давай научу тебя есть, – добродушно предлагает Кит. – Свободной рукой придерживай тарелку. Вот так, – помогает Денису нащупать тарелку с супом. – А вот эту, с ложкой, бери вот так, – упирает его запястье в противоположный край тарелки. – Ну что? Теперь не так уж и слепо, да?

– Нормально, – Денис пробует зачерпнуть суп. – Лучше скажи, где ты так балакать по-русски научился.

– Балакать? What does it mean? (Что это значит) – усмехается Кит.

– Speak… (Говорить)

– Да я понял. Моя мать русская. С самого детства дома мы общались на двух языках.

– Понятно.

– А ты откуда на английском так балакаешь?

– Много путешествовал… С отцом, – нехотя отвечает Денис и тут же отрезает: – Всё, дай поесть!

Мне кажется, что агрессивная волна от этого его «Всё, дай поесть!» проносится по всей столовой.

Кит с недоумением его разглядывает. А Денис явно уже закрылся и от Кита, и от всех остальных. Молча борется с ложкой и пытается есть.

Вот именно об этой энергетике я и говорю. Я, как человек творческий, таких людей стараюсь избегать. Они властные, эгоистичные… и частенько просто-напросто энергетические вампиры.

Денис справляется со своей задачей на «отлично». Каждую ложку доносит до рта, умудряясь ничего не пролить.

Я так долго на него пялюсь, что, должно, быть он чувствует мой взгляд. Прекратив есть, поворачивает лицо в мою сторону. Его ноздри вздрагивают. Так, словно он резко втягивает воздух, пытаясь принюхаться к тому, кто глаз с него не сводит.

Заставляю себя отвернуться.

С горем пополам Толик съедает половину порции пюре и выпивает полстакана компота.

– Я хочу вернуться в палату, – заявляет парень и тут же вскакивает.

Не успеваю его придержать, и Толика ведёт в сторону. Он задевает ботинком ножку стула, тут же накреняется в другую сторону и бедром бодает стол. Поднос Дениса уезжает по наклонившемуся столу, остатки супа расплёскиваются.

Боже…

– Чё за нахер?! – агрессивно вскидывает руки Гольдман.

– Всё нормально, нормально. Просто ботан бунтует, – отвечает ему Кит, продолжая угорать.

К счастью, в этот момент появляется моя мама. Уносит поднос с разлитым супом, ставит перед Денисом второе.

Как же хорошо, что мама вмешалась в этот хаос!..

С чувством почти выполненного долга увожу Толика из столовой и отдаю в руки Тамаре Борисовне. Женщина причитает:

– Вот угораздило Эвелину клеиться к тому женатику… Мало свободных, что ли?

А Эвелине свободный не нужен. Ей с деньгами нужен. И штамп в паспорте у выбранного объекта её вовсе не напрягал.

Того пациента уже выписали. Наша ушлая сиделка клеилась не только к нему, просто не попадалась раньше. Её пока не уволили, но от работы с пациентами отстранили. Помогает теперь в процедурке.

– Быстрей бы уже студентов, что ли, пригнали, – ворчит Тамара Борисовна.

– Можно, я вернусь к своей учёбе? – с мольбой смотрю на неё.

– Да вроде не нужна ты сейчас, золотце. Тихий час же.

– Спасибо…

Правда, учёба сейчас ни при чём. Я хочу порепетировать в одиночестве.

Сбегаю от медсестры. Уже почти покидаю здание больницы, когда от мамы прилетает сообщение.