Закрой глаза и смотри

– Золотко, твой Гольдман уже за столом, – на бегу бросает мне Тамара Борисовна.

С досадой морщусь.

Не мой он. Не мой… Вот именно с ним я не хочу возиться, да простит меня мама. Я его даже боюсь немного, этого футболиста.

Боишься незрячего, Ян? Это же смешно…

А вот нисколечко.

Энергетика у него прям взрывная, очень мужская и очень разрушительная.

– Осторожно, порог, – на автомате бросаю Киту.

Тот хмыкает, посылая мне игривый взгляд.

– Прости, я всё никак не привыкну, – смущаюсь я.

– Что я теперь не беспомощный? – тщательно выговаривает слова американский парень.

– Да, именно к этому.

Но на самом деле я никак не привыкну, что он смотрит на меня. Постоянно и с явным интересом. Никак не привыкну к цвету его глаз. Радужки почти чёрные, как уголь. И контраст с яркими белками даёт странный эффект – его глаза будто бы светятся.

– Окей, окей, я закрою глаза, а ты дашь мне руку, – расплывается в обворожительной улыбке.

– Хорошая попытка, но нет, – вежливо улыбаюсь в ответ. – Зрение в твоём случае – это дар. Пользуйся им, пожалуйста.

– Окей.

Но Кит всё равно пытается коснуться моей руки. Засовываю обе в карманы халата, который я обязана надевать, раз уж косвенно являюсь частью персонала.

Как только входим в столовую, сразу вижу Гольдмана. Перед ним стоит поднос с тарелкой супа и парой кусочков хлеба. В руке Денис держит ложку. Вид у парня немного растерянный. Он медленно поворачивает голову из стороны в сторону и, кажется, прислушивается.

– Это наш новенький? – замечает его Кит. – A real star? (настоящая звезда)

– Ага, звезда, – киваю я.

В отделении уже вовсю болтают о Гольдмане и о том, что его команда проиграла чемпионат, сдувшись на финальном матче.

Я вообще не разбираюсь в футболе… Но, наверное, это очень грустно, когда проигрываешь в самом конце пути.

Кит идёт к раздаче. Тамара Борисовна заводит в столовую Толика. Этому пареньку около шестнадцати. Сегодня ему сделали лазерную коррекцию, и нужно немного времени для восстановления зрения.

Ну, собственно, вот и вся молодёжь нашего центра. Кит, Денис, Толик… Есть ещё Маша, но там особый случай.

Большая часть наших пациентов – пожилые мужчины и женщины. Замена хрусталика, лечение катаракты… В плане оборудования и специалистов мы не отстаём даже от московских клиник. Но у нас небольшая лечебница, мало мест для пациентов. И персонала тоже в разы меньше.

– Яночка, присмотришь и за ним тоже? – просит Тамара Борисовна, отдавая Толика на моё попечение. – Твоя мама скоро подойдёт.

– Да, без проблем.

Помогаю парню сесть за стол.

Кит возвращается со своей порцией обеда и садится рядом с Денисом. Удивительно, но у них почти сразу завязывается диалог. На английском. Болтают они вроде о футболе, если я правильно понимаю их беглую речь.

– Подожди минуту, я принесу тебе поесть, – говорю Толику и направляюсь за его порцией.

Кит дёргает меня за край халата, когда прохожу мимо него, и шкодливо улыбается. Я смущённо вырываюсь.

Когда возвращаюсь к Толику, парни всё ещё оживлённо болтают.

– No, no, давай по-русски, бро! – смеясь, останавливает Уилсон Гольдмана.

Похоже, тот отлично знает английский.

– Ну и какой ты американец после этого? – смеётся Денис.

– На нас уже смотрят косо…

Кит бросает взгляд на меня. Я отворачиваюсь и сосредоточиваюсь на Толике. Одна ложка, ещё одна… Парень морщится.

– Что за дрянь?

– Что, прости? – переспрашиваю в недоумении.

– Помои, а не суп. Не буду! – отпихивает тарелку.

На обед сегодня рыбные щи. Очень наваристые, пахнут так, что слюной захлебнуться можно.

– Давай, ты всё-таки поешь, – настойчиво подношу ещё одну ложку к плотно сжатым губам парня.

– Убери, – дёргает головой. – Сказал же: не буду.

Так… Прикрываю на секунду веки, чтобы поймать дзен.

Толик – парень капризный, но надо потерпеть его. Всего несколько дней – и всё.

– Могу принести второе.

– А что там?

– Картофельное пюре и гуляш.

Его верхняя губа брезгливо вздрагивает.

Да что ж ты ешь-то?

– Ещё есть компот и печенье, – продолжаю, уже плохо скрывая раздражение.