Грешница, путь во тьму

Ей не было у кого просить помощи. Она слуга и это все удел слуг. Её мать стара, всю жизнь работала в чужих домах, а в последнее время слегла. Отдавала все силы, чтобы содержать своих дочерей.

Теперь же пришел черед Марии помогать своей матери. Терпеть побои и беспрекословно выполнять поручения.

Когда ты знатен или же у тебя есть деньги – ты можешь позволить себе гордость.

Когда у тебе нет ничего – ты зависим. Должен молчать и послушно сносить все удары жизни.

Мария родилась и выросла в смирении. С самого детства знала, что бедна и выйдет замуж за такого же бедняка, который всю жизнь будет прислуживать другим.

В ней не могли зародиться гордость и самолюбие.

От того она молча поднялась и вышла из кабинета. У неё не было времени обрабатывать свои раны и вытирать кровь. Ей нужно было вывесить стирку, а после подать обед, после ланч. Помочь на кухне, убрать, проверить не испачкала ли кровью ковер. Если хоть капля – оттереть пока не засохла. Уже вечером она постирает свое платье, сотрет пальцы до красноты, стараясь оттереть засохшие капли крови.

Иоханн отправился ждать свою жену. Внутри все ещё кипела злость.

Он сидел у камина, вытянув ноги. Глядел на яркие, оранжево-красные всполохи пламени, трещащие дрова.

Медленно цедил алкоголь, хмуря густые брови с седыми волосками. Иногда чесал свою редкую бородку.

Когда Эдита зашла в комнату, она ощутила в воздухе напряжение. Просто знала, что ей есть чего опасаться. Но не опускала взгляда, уверенно глядела на Иоханна, дожидаясь, когда он посмотрит в ответ. С раздражающим упрямством всматривалась в его лицо, сжимая в кулаках подол своего платья.

Задрала нос и до боли выровняла спину. В её теле и лице была раздражающая уверенность и сила. Из-за этого хотелось сделать ей больно, хотелось сломать её. Для Иоханна было невыносимо, было оскорбительно, что Эдита не выражала ни капли страха.

На её лице было написано не высказанное: «Что ты мне сделаешь? Ты уже сделал все, что мог!».

Иоханн медленно поднялся. Его немного шатало от выпитого алкоголя или же из-за бессильной злости и печали. У него было дыхание, обжигающее запахом алкоголя. Он подошёл к своей жене, та не отводила взгляда от его лица.

– Где ты была?

– В доме своей семьи, – уверенно ответила.

Мистер Эшби цыкнул, переведя взгляд куда-то за плечо Эдиты.

– Я был добр к тебе, – задумчиво протянул, находясь неприятно близко к девушке. Ей хотелось съежиться, но она не позволяла себе этого, – и так ты отплатила за мою доброту? Ты позоришь фамилию Эшби.

Ты хоть представляешь сколько сплетен разошлись по городу из-за того, что ты уселась с этими…

Он презрительно скривился, будто семья Кэнтуелл была не обычной семьей, а что-то сродни крысам, что бродят по помойкам.

Девушка поджала губы, упорно глядя на лицо мужа.

– Ты не можешь меня посадить на цепь и держать, как собаку во дворе, – уверенно заявила.

– Миссис Эшби, – обманчиво мягко сказал мужчина, – думаю, ты заблуждаешься. Ты моя жена. Ты моя собственность и если я пожелаю, я смогу посадить тебя на цепь. Могу запереть в подвале, могу избить до смерти или же отдать морякам, которые не видели женского тела не менее года.

– Я ваша жена! – как-то истерично громко воскликнула Эдита, отсыпаю. Нападение осталось единственной её защитой. – Вы не посмеете так обращаться со своей женой, а ношу вашу фамилию.

– Поднимись в свою комнату, – спокойно отрезал.

Девушка опасливо отступила назад, вглядываясь в лицо мужчины, будто пыталась найти там блеф. Надеялась найти там милость или подтверждение слов своей воспитательницы – найти то, за что можно его полюбить. Но видела лишь безобразного старика, который стал её тюремщиком.

Осыпал её драгоценностями, построил вокруг неё непреступные стены.

– Вы не…

– Иди в свою комнату! – неожиданно гаркнул он.

Эдита дернулась, ощутила, как тело затряслось в дрожи. Дрожали губы, но она упорно их сжимала. И убеждала себя не двигаться. Но хотелось спрятаться под кроватью, как маленькой девочке. Или же под одеялом. А потом, чтобы пришла мама и утешила тёплой рукой, поглаживая по волосам. Утешила ласковым голосом и колыбельной.

Но она не позволяла себе ничего из этого. Не желала показывать своей слабости из-за уязвимой гордости. Чувствовала унижение и из-за него хотелось плакать.

Не сделала ни шага к лестнице. Не отвела взгляда от лица мужчины, усеянного морщинами и складками.

И это взбесило его ещё больше. Он глухо зарычал, этот звук зародился где-то в его груди. Его глаза вспыхнули неподдельной яростью. Видел на молодом, красивом лице упрямство и вспоминал о своем ничтожестве. Хотел сломать девушку, превратить её во что-то трусливое и жалкое. Ему казалось, что тогда он будет уверен – он полон силы. Он не жалкий старик, единственная ценность которого – деньги.

Эдита своей молодостью, красотой, умом и упорством будто кидала в него упрек. Упрек за старость, уродство, необразованность и скудность нрава.

Он вытянул руку вперед и схватил девушку за волосы на затылке. Сжал их в кулак, оттягивая. Эдита заскрипела зубами, зажмурив глаза из-за болезненных слез, не желая их демонстрировать.

Толкнул девушка. В руке осталась небольшая прядь темных волос. Девушка упала на колени, опершись ладонями в пол. Прическа растрепалась, волны волос падали на лицо. Ладони и колени обожгла боль.

Она подняла взгляд на мужчину, что стоял над ней.

В её глазах было что-то дикое, будто она животное, ещё слабое, но упорно демонстрирующее небольшие клыки, когда охотник загнал его в ловушку.

В её глазах была стойкость, не желание сдаваться. Презрение и гордость.

Иоханна обжог этот взгляд.

Он вновь схватил девушку за волосы и едва не тащил её за собой, поднимаясь на второй этаж, в её комнату. Она дергалась, царапала ногтями его руку. Шипела и рычала, оббивала колени об ступеньки.

Пыталась вырваться, но мужчина был сильнее.

Он втолкнул девушку в её комнату и громко захлопнул дверь. Схватил её за плечи, поднимая с пола. Эдита пыталась его пнуть, укусить и поцарапать. И это злило его ещё больше, а ещё почему-то возбуждало и будоражило.

Ему доставляло какое-то удовольствие, что она слабее, что она ничего не может противопоставить ему. Ему хотелось закричать в её лицо: «Видишь!? Я сильнее, ты зависишь от меня! Не смей меня презирать!».

Иоханн зарычал и бросил её на кровать. Девушка коротко вскрикнула, ударившись головой об дерево изголовья. Попыталась спрыгнуть с кровати, но перед глазами все поплыло и пошатнулось. Мужчина, будто позабыл о своем возрасте и физической слабости. Запрыгнул на кровать, оседлав девушку. Вцепился до синяков и кровоподтеков в её запястья, не позволяя царапать себя и бить.

Она дико рычала и безвольно трепыхалась. Смотрела горячими ненавистью глазами на его лицо. Волосы спутанными прядями падали на её лицо и на подушку. Сбились, от чего Эдита выглядела ещё более дико. Но почему-то, вместе с тем, ещё более прекрасной.

Иоханн дернул ткань на груди. Она затрещала под его рукой и разорвалась на лоскуты. Обнажилась крепкая девичья грудь, светлая кожа, совсем молочная.

Впалый живот и темная точка пупка.

Её грудь высоко поднималась в глубоких, судорожных вдохах. Мужчина болезненно сжал её, оставляя красные отпечатки своих рук и Эдита болезненно вскрикнула. Было унизительно и стыдно. Щеки горели, то ли от стыда, то ли от злости. А на глаза наворачивались слезы.

Слезы бессилия, унижения, злости, боли и ненависти.