Предел погружения

Он глубоко вдохнул, обхватил её под лопатками, притягивая ближе.

– Нас обещали на две недели на Чёрное море отправить, отдыхать. Между прочим, на жён и подруг тоже обещали места. И потом ещё полтора месяца отпуска.

Она потёрлась виском о его плечо. Он сполз ниже, поцеловал её в бровь, в щёку, потянулся в блаженной тёплой истоме.

– Саш, а когда мы с тобой заявление подадим? Лучше, наверное, поскорее, а то тебе не разрешат ко мне переехать: посёлок закрытый. Да и опять же, чтобы квартиру нам успели дать, не ютиться же тебе в этой комнатушке.

Саша оперлась ладонью о постель, медленно села. Повернулась к нему:

– Артур, я хочу вернуться в мединститут. И учиться – по-настоящему, а не заочно по книжкам. Да и вообще… Здесь же ни жизни, ни цивилизации.

Он сунул руку за кровать, поболтал в руке бутылку с остатками шампанского. Снова поставил.

– Люди живут, – сказал наконец.

– Живут. Теряют зрение из-за полярной ночи. Вырваться некуда, поговорить не с кем – одни и те же лица. Мне дядя рассказывал, как спивались, как изменяли – просто от скуки.

– Случается, – кивнул он.

– Потому что здесь душно, как в вашей подводной лодке – но вы хотя бы можете всплыть!

Он так и смотрел на неё, запрокинув голову, снизу вверх.

– Не могу с тобой спорить. Ты всё верно говоришь.

– Слушай, – она рывком придвинулась ближе, сжала его локоть, – давай я поговорю с дядей. Тебя переведут в Питер, в академию или куда-нибудь при штабе.

– В штабе? – уголок его рта приподнялся. – Никогда не рвался на канцелярскую работу. А в академию мне рановато, опыта не набрал ещё.

– На Балтийский флот, – она пожала плечами. – На Черноморский. Куда захочешь. Главное, чтобы мы могли быть вместе.

Плечи Артура тяжело опустились. Он запустил пятерню в волосы.

– Ты, наверное, скажешь, что я больной на голову. Но я Север люблю. И я хочу ходить в Арктику, а не бултыхаться в луже.

Он обнял её за плечи, прижался лбом к её затылку.

– Я знаю, что гроблю себя, что Север высосет из меня всё и выплюнет дряхлым и ненужным. Но я же и шёл в подводники – чтобы вкалывать, тянуть за десятерых, чтобы на волосок от пиздеца. Не умею по-другому. Не хочу.

Саша тихонько вздохнула:

– Я понимаю.

– Что же нам делать?

Она пожала плечами. В горле горчило, проглотить, пропихнуть едкий солёный комок она не могла.

– Ты правда не должна хоронить себя в нашей дыре.

– А ты не должен переступать через себя.

Она спустила ноги на пол – голые пятки обдало холодом.

– Погоди, носки надень, – он встал, подошёл к шкафу. Нагнулся – под смуглой кожей проступили мышцы, выудил пару носков, коричневых, шерстяных. Присел рядом с Сашей, тёплые ладони обхватили замёрзшую ступню, принялись растирать, и она вздрогнула сильнее, чем от холода. Сглотнула, улыбнулась через силу:

– А твой отпуск? Мы ещё можем поехать вместе?

Он кивнул, шумно выдохнул, натягивая колючий носок вверх по её ноге, до щиколотки.

– Два месяца у нас есть. А дальше… ну, посмотрим.

Эпилог

10 ноября 20.. года, Санкт-Петербург

Привет, Артур!

У нас сегодня такой ветер, что хоть не выходи из дому. И дождь: вольёт на пять минут так, что промокнешь до последней нитки, утихнет. Лужи успевают высохнуть, будто и не было ничего. Через пару часов – опять стена воды.

Но лекции пропускать никак нельзя: нам на общей хирургии рассказывали про лапароскопию органов пищеварения. Сказали, на зачёте обязательно будут у всех спрашивать. Вообще, это так здорово, когда вместо полостной операции – она же обычно тянется несколько часов и вдобавок оставляет шрамы – делают маленький аккуратный надрез и за пятнадцать минут решают проблему. Врач должен калечить пациента как можно меньше, правда?

А потом мы ездили на другой конец города в лабораторию, с кровью работали. Закончили поздно, охранник пришёл нас выставлять. Так что забрать рамку для картины я уже не успела, завтра поеду.

Очень рада, что она тебе нравится. Это ты ещё вживую не видел. Вот вставлю в раму, выбью себе пропуск и привезу её к вам на лодку. Дядя сказал, что пропуск не обещает, но постарается. Это он специально говорит, чтобы я не расслаблялась и учёбу не забрасывала – да я и так не заброшу.

А что там у тебя? Знаю, тебе много писать про службу нельзя, секретность, но хоть скажи, всё ли в порядке, не собираются ли вас снова послать за тридевять земель. Дядя обмолвился про какие-то учения – вы тоже в них участвуете? Это надолго? Насколько опасно?

Если тебе нельзя на эти вопросы отвечать, не отвечай и не сердись на меня, пожалуйста. Я просто волнуюсь. Днём всё нормально – лекции, лабораторные, бегаю в студию рисовать – а вечером как приду домой, как накроет…

Артур, не могу я так больше. Мне нужно тебя видеть, говорить с тобой, целовать тебя и знать, что у тебя всё хорошо. Ладно, три месяца автономки – тут никуда не денешься, но сейчас-то ты на берегу, и я могла бы быть с тобой, и даже если бы мы виделись две минуты в день, до твоей службы и после, насколько легче мне было бы!

Может, я приеду? Насовсем. Как только доучусь. Я не хочу переезжать на Север, но без тебя я как будто дышу теми самыми девятнадцатью процентами кислорода и никак не могу надышаться. Смешно, наверное, звучит? Сама бы обсмеялась.

Братец Сашка говорит, что я стала бледная, вредная и злая, только это неправда. У меня ещё загар с Чёрного моря не сошёл, на курсе до сих пор спрашивают, где я так классно отдохнула. И я не злюсь, я просто нервничаю. Если бы вам хоть нормальную связь провели, если б можно было говорить каждый вечер…

Ну а вредная я всегда была, сам знаешь.

Кстати. Позавчера столкнулась в коридоре с Долинским, это наш профессор анестезиологии. Он стал спрашивать, как мой академ прошёл – я и рассказала ему про тебя, как я интубацию лёгких проводила. В общем, от Долинского тебе привет и поздравления. Он мне, конечно, сказал, что, если бы я не отлынивала в своё время от учёбы, ты бы восстановился намного быстрее, но я-то видела, как у него глаза от гордости блестели.

А ещё тебе привет от дяди Славы, ему жалко, что он до сих пор с тобой не познакомился. И от Сашки привет – вот ему-то как раз не жалко.

А от меня передавай поздравления командиру дивизии контр-адмиралу Кочетову. И вообще, всех наших от меня обними – хотя бы на словах.

Напиши мне, как только сможешь. Я люблю тебя.

Саша.

10 ноября 20.. года, Мурманская область, посёлок Оленево