Предел погружения

– Ага, и командиру доложу, как ты их ловко вычислил, – Агеев улыбается во весь рот. – Бывай, журналист.

Он протягивает Саше ладонь, она с удовольствием жмёт её – и всё-таки решается:

– Слушай, а пару таблеток но-шпы не дашь?

– Дам, конечно, – Агеев лезет в шкафчик, – а тебе зачем?

– Да живот прихватило. Ерунда.

– Это бывает, – смеётся Агеев, – ты же знаешь, какая у нас тут вода после двойной дистилляции? С непривычки кишки в трубочку свернутся. На, – натряс жёлтых кругляшек Саше в ладонь, – только смотри, если до завтра не пройдёт или сильнее заболит – сразу ко мне.

– Спасибо, – Саша выдыхает с облегчением, запивает таблетки водой и уходит.

Облегчения хватает до ближайшего переборочного люка: скручивает так, что она с трудом разгибается.

Привалившись плечом к стене, она дышит ровно, медленно, глубоко. Сейчас таблетки начнут действовать, и будет легче. Сейчас.

– Вершинин, ты что, помираешь?

Саша со злостью оборачивается. Сосед по каюте, Илья, глядит на неё с усмешкой, скалит зубы.

– Не дождёшься, – хмыкает она.

– А я-то уж думал получить каюту в единоличное пользование. Тогда, значит, ты решил с железом пообжиматься? Так стосковался по бабам?

– Отвали, а? – Саша смотрит на него в упор. Поясница всё ещё горит огнём, и теперь, кажется, горят ещё и нервы.

– Экий ты сегодня сердитый, – смеётся Холмогоров. – Ну точно – спермотоксикоз. А наш док говорит…

Осекшись, он шумно втянул носом воздух.

– Погоди… это чё, дымом, что ли, пахнет?

Саша вздрогнула, попыталась принюхаться.

– Да вроде нет, не пойму… ой, глянь!

Из выгородки выползала тонкая белая струйка.

Илья побежал по отсеку к «Каштану», но раньше, чем он схватил рукоятку, по ушам ударил протяжный, заунывный вопль ревуна.

– Боевая тревога! Пожар в пятом отсеке!

Застучало, загрохотало, забегали люди – бежали из отсека, бежали в отсек. Голые спины, босые ноги – Сашу оттеснило к стенке, она вжалась в неё, стиснула ладони в замок. За перегородкой трещало, шипело. Разматывали шланг, он полз змеёй.

«Если случится авария и ты окажешься в аварийном отсеке, твоя главная обязанность – забиться в сторонку и никому не мешать, – застучал в голове уверенный голос Караяна. – В отсеке все знают, что им делать, роли давно распределены и заучены. А ты – не лезь под руку. Если твоя помощь понадобится, тебе скажут».

– Лёха, клапан! Давайте, давайте, жмите!

Сзади что-то лязгнуло, загремело. Переборка. И ещё одна, спереди – матрос потянул вниз рычаг. Переборки закрывают, чтобы огонь не пробился в соседние отсеки.

«Эвакуация? А нет у нас, Саш, никакой эвакуации. Не положено. Или ты тушишь свой отсек, или горишь вместе с ним».

А она-то почему не выбежала? Она же не обязана здесь быть. Надо было спасаться… надо… жарко, как же горло дерёт!

Аппарат. Надеть аппарат для дыхания. Красная коробочка на бедре, маска, шланг.

«Саш, смотри, показываю ещё раз: дёрнуть за ленту, вытащить ПДА –

– вытащила –

– футляр бросить –

– бросила –

– вдох, глаза закрыть –

– закрыть?.. закрыла, закрыла –

– натягиваешь маску – подбородок, потом лоб –

– лоб… ай, больно!.. так, да, держится –

– левой рукой придерживаешь, правой перекидываешь флажок на дыхание через аппарат – вот он, флажок, под трубкой –

– ага, вот… не поворачивается, ещё раз, ну, давай, заело тебя, что ли? Ну!…»

Звонок – резкий, пронзительный. Через несколько секунд пустят смесь для тушения, ядовитую, и, если она не успеет, не справится… не получается, Господи, пожалуйста, что-нибудь…

«Саш, сколько раз тебе повторять: не дергай его вверх. Легонько проворачивай вправо на сто восемьдесят градусов. Спокойно. Не суетись. Вот так…»

Есть!

Она выдохнула, жадно глотнула воздух.

Теперь надо закрепить ремни – на плече, на поясе. Щёлк, щёлк. Да.

– Топор, бля! Кто топор уронил? Дайте сюда!

Саша машинально нагибается. Топор лежит у стенки, она хватает его, протягивает неловко, боком ближайшему парню в противогазе. Как он забирает его, она уже не видит: из-под потолка наползает вязкое белое облако, клубится, и за стеклами ничего не удаётся рассмотреть.

Глава 11

– Товарищ командир, докладывает командир пятого отсека старший лейтенант Холмогоров. Возгорание ликвидировано, погибших и тяжелораненых нет. У пары человек небольшие ожоги, – сбивается он с официального тона, из «Каштана» слышится его негромкий смех:

– Это пустяки.

– Хорошо, – Кочетов медленно разжимает пальцы, стискивающие рукоятку «Каштана». Пальцы слушаются неохотно, успели занеметь. – Личный состав?