Протуберанцы. Социальный роман

– О, нет, я лучше включу магнитофон. У меня есть прекрасные записи Хворостовского. Вы любите классическую оперу?

– Я, оперу? Не знаю, мне почему-то больше нравится Меладзе.

– Меладзе у меня нет, хотя он мне тоже нравится, а вот Хворостовского послушаем.

Я завел двигатель, включил музыку, и мы медленно выкатились за ворота стоянки.

– Теперь я весь в вашем распоряжении, говорите, куда ехать.

– Мне нужно на автомобильный рынок, хочу посмотреть ценник на японские автомобили.

– Ёлы-палы, как я сам не догадался. Ваше увлечение автомобилями это хобби или бизнес?

– Какое это может быть хобби, конечно, бизнес, единственное, на чём можно сегодня реально заработать. Перепродажа автомобилей, оформление страховки, перегон до места назначения – вот тот небольшой перечень услуг, которыми я, как индивидуальный предприниматель, занимаюсь.

– О, так Вы индивидуальный предприниматель?

– Сева, давай без иронии.

Я вдруг почувствовал, что Ольга непроизвольно пытается перейти на «ты».

– Я нисколько не иронизирую, наоборот, считаю, что это здорово, когда у человека есть предпринимательская жилка.

А что, у Вас её нет?

– Знаете, Оля, – я тоже попытался максимально упростить наши взаимоотношения, – она у меня была и довольно-таки серьезная. В своё время, я занимался очень крупными проектами, даже состоял учредителем в одной небольшой частной компании, но это было давно, ещё в девяностые годы.

– И чем занималась компания? – Продолжала пытать меня Ольга.

– Занималась оптовыми поставками, так сказать, продуктов питания, используя все виды наземного, воздушного и морского транспорта. Но это в прошлом. Компания ликвидирована, деньги «попилены», а соучредители разбежались, кто куда, в основном на запад России.

– А ты, Сева, остался здесь? – Ольга опять попыталась, как бы невзначай упростить отношения.

– Да, я остался здесь, может быть, поднакоплю деньжат и уеду в Анапу – к солнцу, к морю, на горячий песочек, не знаю. А пока, у меня внутри полная апатия ко всему этому частному бизнесу и предпринимательству.

– Что так, Сева?

– Да, вот, как-то так, Ольга. Ладно, не будем отвлекаться, едем на рынок.

– Хорошо.

***

Выехав за ворота ЦМС на трёхосном ЗИЛ-131, управляемом сержантом срочной службы, мы проехали мимо нашего военного отряда, который располагался слева от дороги и стихийного футбольного поля на поляне справа. Дорога повернула вправо и тут же, с правой стороны, открылся вид на знаменитый венгерский завод, изготавливающий автобусы марки «Ikarus».

– Когда-то в годы войны, – повествовал я водителю, – здесь немцы собирали свой самолет «Мессершмитт». Кто-то говорил, что если посмотреть на завод с высоты птичьего полета, то в плане, он похож на фашистскую свастику. Основан завод в 1895 году Имре Ури в Пеште, как каретная мастерская. В 1920-х годах началось производство автобусных кузовов. В 1933 году дело перешло к сыновьям, и фирма стала называться «Братья Ури». Во время второй мировой войны они выпускали самолёты, ремонтировали автомобильную технику для вермахта, а после войны – для Советской армии, – продолжил я экспромтом политинформацию.

Далее мы проехали мадьярскую корчму «У собаки», расположенную слева от дороги, которую посещали в основном прибывшие из Союза военные. Она называлась так, потому что во дворе таверны был выстроен вольер, в котором хозяин выращивал собак, может быть, даже на продажу. Остановившись у небольшого частного магазина самообслуживания, я взял пару пачек солёной соломки в дорогу для водителя, для себя же массовое венгерское пиво «Kobаnyi», одноимённое с названием водохранилища и пивного завода в Будапеште, выглядевшего, с массивными колоннами и арочными сводами, как настоящий храм.

Мы выехали наконец-то на автобан Секешфехервар – Будапешт. Наш «Студебеккер» двигался по самой крайней правой полосе с максимальной скоростью 60 километров в час. И не смотря на то, что дорожные знаки предписывали езду по автобану не менее ста километров в час, мы упорно двигались с этой постоянной крейсерской скоростью. Вследствие этого, все крутые дорожные подъемы наш грузовик, гружённый кислородными баллонами, преодолевал по специальной полосе для тихоходов. На горизонте дорога сливалась с ярко голубым, без единого облачка, небом, воздушное марево которого в точке соприкосновения с полоской горизонта оставляло ощущение какой-то нереальности от знойного пейзажа. Строго через километр вдоль дороги были выставлены километровые знаки, возле которых располагались небольшие, с прозрачным верхом, ящички канареечно-жёлтого цвета, внутри которых виднелись квадраты кнопок металлического телефона.

– Что это? – Спросил я у Миклоша, так звали водителя грузовика.

– Вызов службы спасения, – быстро среагировал Миклош на мой вопрос.

Он был призван в советскую армию из Фанчиково – села в Виноградовском районе, что находилось недалеко от Ужгорода. В его семье мама была мадьярка, а отец русский, поэтому он свободно говорил на обоих языках, но вот писать ему грамотно удавалось только на русском. Его знанием венгерского языка пользовались практически все офицеры отряда, когда ходили в кинотеатр «Будапешт» на премьерные смотрины нового фильма «Горец». Миклош, на этих просмотрах слыл отличным переводчиком, «a tolmаcs», если говорить по-венгерски, хотя в фильме про драку на мечах, переводить особенно было нечего.

В районе автомобильной развязки между населёнными пунктами Кишфалуд и Динньеш, у нашего железного монстра начало слегка троить двигатель, и Миклош решил не испытывать счастья на автобане, а проложил курс по старой дороге на Будапешт, которая проходила через Агард, Гардонь, Веленце, вдоль железной дороги. При подъезде к Мартонвашару, двигатель грузовика громко чихнул и грузовик, прокатившись по инерции, остановился.

– Бензонасос полетел, – уверенно заявил Миклош, – всё, приехали!

– Попробуй съехать с дороги и доехать до площадки, вон к тому кафе, – сказал я Миклошу и показал рукой направление.

– Попробую на аккумуляторе, – ответил водитель и, включив первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Стартер начал проворачивать двигатель и грузовик, дергаюсь как паралитик, рывками допрыгал до стоянки возле кафе.

– Ну, вот, займемся непредвиденным ремонтом, – посетовал Миклош и, потянув на себя рычаг, открыл капот автомобиля.

Он снял бензонасос, открутил его и сквозь зубы процедил:

– Как я и предполагал, трещина в мембране насоса и заменить нечем. Нет у меня такой бензостойкой резины, чтобы вырезать новую мембрану.

– Думай, – сказал я ему, – ты же водитель, а не просто наездник.

– Да, тут думай не думай, нужна резина, другого варианта просто нет. Миклош собрал бензонасос в обратном порядке и установил на прежнее место.

– Слушай, а если нам бензин как-то изловчиться и подать прямотоком в карбюратор? – высказал я ему неожиданно пришедшую в голову идею.

– Мысль хорошая в нашем положении, – ответил Миклош, – но, это нужно, ха, открутить бензобак и поставить его выше карбюратора, например, на кабину и как-то закрепить его, да ещё вывести трубочку, скорее даже тонкий шланг из бензобака прямотоком в карбюратор.

Другого варианта не было, и мы, открутив бензобак, смонтировали его на кабину.

– Всё, – сказал мне Миклош, – дальше я сам всё сделаю, а вы, товарищ старший лейтенант, пока отдохните.

– Хорошо, отдохну. Пойду, разведаю, что это за кафе.

Я вошёл в сумрачное чрево местного вендегло. Как только глаза привыкли к темноте, двинул к стойке бара и заказал себе стакан водки, произнеся фразу по-венгерски:

– Adj ?r?met egy pohаr orosz vodka![18 - «Подайте мне пожалуйста стакан русской водки!» – (венг.)] – и добавил фразу по-немецки:

– Und eine Packung Zigaretten «Sopiane»[19 - «И пачку сигарет „Сопиане“» – (нем.)].

После первой фразы на венгерском языке бармен только поднял на меня глаза и, не торопясь выполнить просьбу клиента, продолжал протирать бокал бумажной салфеткой. Но после второй фразы, произнесённой мной на немецком, с лающим акцентом, всё его тело встрепенулось, и он, откупорив бутылку водки «Столичная», с некоторым удивлением, налил мне полный двухсотграммовый стакан, положив передо мной пачку сигарет. Никогда не видевший в своей жизни военных в черной морской форме, он спросил меня:

– Barаtom, azt mondjаk, hogy katonai egyenruhаt viselt rаd?[20 - «Мой друг, скажи что это за военная форма на вас?» – (венг.)]

– SS Division – «Totenkopf»[21 - «Дивизия СС – «Мёртвая голова» – (нем.)], – ответил я ему.

Он изумлённо посмотрел на меня и недоверчиво улыбнулся: