Плащ и галстук. Книга третья

– Пошёл нахер, Паша!!! – жутко взвизгнула Юлька, приятно удивив меня своей активной гражданской позицией.

За дверью коротко квакнули и послышались торопливо удаляющиеся шаги. Можно было продолжать, чем я и занялся со всем пылом давно никого не трахавшего человека, на который мне отвечали со всем пылом давно не трахавшейся девушки.

Как до этого дошло? О, очень просто. И в первую очередь всё происходящее было сильно связано с «эффектом резонанса». Точнее – он тоже сыграл свою роль.

Окалина-старшая была вынуждена в этой курортной операции опереться на сомнительные кадры, то есть нас, «коморских». От чего и как – не докладывала, но я это понял буквально налету. И вот в этих стесненных обстоятельствах такая криптидка как Сидорова была ей нужна. Сильно нужна. Настолько, что оперативный штаб НИИСУКРС спланировал целую операцию по окучиванию этой дурочки. Сработало всё просто идеально.

Первые переговоры, проходившие при мне, ожидаемо провалились, но блондинка закинула шатенке слишком крупный крючок, банально «выпустив» ту с Коморской. Бесплатно, то есть даром. Однако, поскрипев несколько минут извилинами, пирокинетичка догадалась о том, какая жопа ей грозит. «Рекомендация» безусловно поможет ей неплохо устроиться в жизни, но обратного пути не будет. Клеймо поджигательницы, вредительницы, психопатки и, конечно же, «коморской» – она никогда с себя не снимет. Поэтому эта Юлька и кинулась обратно, понимая, что в случае успеха все её мечты исполнятся.

А майор её обломала, весело проиграв на диктофоне мою критическую шутку про доверенное говно. И заодно высказав охреневшей девочке, что моё мнение решающее, так, как если бы работали, то не просто вместе, а даже жили бы в одном номере. Последнее само собой, потому как оставлять Сидорову без плотнейшего надзора и оперативного контакта, ну… идиотизм. Ну а затем сказала, что до прибытия на вокзал у поджигательницы есть где-то три часа, поэтому если она сумеет меня переубедить, то так уж и быть, её возьмут.

Говорю же, развод. Но «переубеждали» меня со всей самоотдачей, которой оказалось неожиданно много. Скромная тихоня, сращивающая порванные сумки и колготки, оказалась совершенно лишена каких-либо комплексов, а еще, до кучи, той еще мазохисткой.

А? Эффект резонанса? Ну это именно то, что заставило меня подписаться на эту движуху с Сидоровой. Он был связан непосредственно с другой Юлькой, которая Палатенцо. И которая обещала много чего со мной проделать условно-приятного, если мы из подземелий Стакомска выберемся. Но мы не выбрались. На решительность моей призрачной невесты (не спрашивайте, никто ничего толком не понимает и почти всем похер) это особого значения не оказало, но тут из-за леса, из-за гор вышла товарищ Молоко и… запретила Юльке вообще любые эксперименты. Мол, кривой опыт сейчас окажет непоправимый вред будущей психике, а этого нам не надо, потому что, по расчетам Нины Валерьевны, скоро у Юлии Игоревны должна произойти метаморфоза, буквально Симулякр, выраженный в полном включении сознания и псевдотела. То есть, у Палатенца были по мнению ученой все шансы перестать быть Палатенцем, а стать простой советской энергетической девочкой со всеми девочковыми прибамбасами – то есть симулякром организма, в котором будет симулироваться… ну всё. Вообще всё.

То есть – трахаться нельзя, вредничать нельзя, экспериментировать нельзя, можно только общаться с другими призраками и вместе с ними облучаться витиными мозговыми волнами. Так что товарищ Изотов вполне может пердолить товарища Сидорову всё лето с чистой совестью, товарищ Окалина не против, потому как не ревнует. Хотела бы, может быть даже просто изобразить, но нельзя, доктор запрещает.

Ну а я что? Лето, пляжи, Севастополь! То есть, стоит вопрос – кого-то всё-таки трахать будет надо. Банально. А что у нас? Палатенцо? Нездоровая фигня, даже несмотря на её собственный интерес. Это противоестественно. Девки коморские обыкновенные? Ну их нахер всем скопом, на чей-нибудь. В этот серпентарий даже кочергу бы не сунул. Остаются Кладышева, пионеры, вожатые и Янлинь. И никого из них я трогать пиписькой категорически не хочу, особенно китаянку, потому как той наоборот, нужно как можно лучше от меня отвыкнуть.

Так что Сидорова – и Сидорова. Вполне неплохо, кстати. Кончает она как пулемет, ну а сиськи, ну… я же уже говорил, что секс на каждом дереве не растет? Вот-вот.

Внизу, у главного входа гостиницы, в которой мы останавливались на ночь, стоял обычный туристический «Икарус» с затененными стеклами. Возле нашего будущего транспорта находился слегка бледный и очень удивленный Паша Салиновский с слегка подвыпученными глазами, а рядом с ним тусовали две хрупкие изящные красавицы, имеющие претензию жить вечно. Правда, тоже с выпученными глазками, что в случае Янлинь смотрелось свежо и миленько. Над этой троицей святым духом веяло слегка грустное Палатенцо.

– Изотов, – выдавила из себя наша психологесса с синдромом нимфы, – Я тебя никогда не особо понимала, но так, как сейчас – особо сильно не понимаю!

– А чо? – задал я универсальный вопрос, провожая взглядом веселую и хорошо потрудившуюся за утро задницу Сидоровой, скрывающуюся в автобусе, – Это вы, Вероника Израильна…

– Что я?! – не поняла девчонка, одетая в настолько легкое платье, что просто срам один.

– Провокаторша вы, – с достоинством ответил я, впихивая свой чемодан в багажное отделение автобуса, – И девятиклассница-рецидивистка.

Возмущенный вопль брюнетки потонул в здоровом женском гоготе на два голоса, раздавшемся из открытого окна автобуса. Тихонечко хрюкнув от злости, Кладышева аж подпрыгнула в воздухе, набирая скорость в сторону двери, явно собираясь там настучать веселящимся ровесницам. Янлинь стояла, улыбаясь, но чуть-чуть грустно. Еще и Юлька, в смысле настоящая, слабо заметная под севастопольским солнцем, смотрит как прокурор…

– Партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть!», – дал я толстый намек двум очень неглупым женщинам, а потом уточнил, – Викусика видели?

– Её привезут в спецтранспорте, – расслабленно заметила Юлька, а потом полетела внутрь «икаруса», где кто-то визгливым девчоночьим тоном выговаривал интересные вещи двум добродушно посмеивающимся и определенно уже врезавшим чего-то алкогольного женщинам.

– Поехали! – схватив меня за руку, потащила меня китаянка.

Взрослых женщин, как оказалось, было не две, а три. Полюбовавшись на слегка прибуханную и улыбающуюся чему-то бабу Цао, я покрутил головой, садясь у раскрытого окна. Похоже, даже несгибаемая дочь китайского народа наконец начала относиться к поездке как к отдыху. Я расслабился и закрыл глаза, наслаждаясь жизнью со снятой временно маской и полным отсутствием КАПНИМ-а.

С последним было сложно. Таскать в черноморской жаре мою привычную одежду было нельзя, а разгуливать в новейшей разработке экзоскелета – ну, по крайней мере глупо. Тем более, что его запросто можно было спутать с У-удерживающей серией, а значит и меня с каким-нибудь преступником. Нервировать никого не хотелось, поэтому передо мной поставили отдельную боевую задачу – быть милым и добрым человеком, дабы никто не таил на меня зла. И маску, конечно, не снимать.

Нашим, конечно, сделали дополнительное внушение, чтобы они меня не бесили, поэтому я могу вполне мирно отдыхать на своем кресле, пока коварная Вероника экспресс-методом набухивает несчастную Сидорову. Или счастливую, тут надо разбираться. Эх, Вадима жалко. Его, конечно, увезли на какую-то рыболовную заимку в Карелию, чтобы парень там отдохнул душой и глазами, но не с нами… не с нами. Берсерка к детям никто бы в своем уме не подпустил.

Ехали мы в общей сложности часа два, не считая времени, проведенного на трех блокпостах. Там нас самым тщательнейшим образом обнюхивали, осматривали, сканировали и подозревали, особенно разомлевшую на жаре Сидорову, не вязавшую лыка. Пришлось даже Нелле Аркадьевне вмешиваться, объясняя, что вот эта вот спящая красавица – как раз та самая психопатка-пироманка, подвергшая опасности сотни людей, которую надо пропустить к самым-самым детишкам Советского Союза. Очень опасная преступница давила сонную лыбу, булькала и тяжело дышала, вводя присутствующих в испанский стыд и осуждение невозмутимой Кладышевой.

Но мы всё преодолели, так что вот он – его величество санатория «Лазурный берег»! Прекрасное приземистое здание высотой в три этажа, расположенное противной буквой «С», как любят у нас в Союзе строить школы. Обсажено зеленью и цветами, есть свой парк рядышком, 50 метров до пляжа. Наличный персонал? … отсутствует. Хоть кто-нибудь со стороны? Нет даже собак. Территория? Велика и обильна, сплошь зелень, лужайки и поля для активных видов спорта. И это только то, что известно нам.

– Ваш первый этаж в жилом крыле! – зычно оповестила всех Окалина, озирая всё восторженное и потное стадо, что вылезло, – Сегодня отдыхаем, приводим себя в порядок, жрём то, что взяли с собой! Дети, вожатые, персонал, повара, продукты, *уё-моё – всё пребывает завтра! Через два часа жду всех перед главным входом на линейку!

Ну штош. С настоящим на плече, следуя за прошлым и преследуемый будущим в виде Палатенцо, я повлек свои и Сидоровой чемоданы на заселение. Номера оказались приятные, чистенькие, но, еще по моей старой советской памяти – пронзительно пустые. Древний и свирепый холодильник, способный наморозить новую Арктику и пробудить своим шумом от вечного сна древнее зло, две кокетливо свободные в своих креплениях розетки, парочка пружинных коек, обреченных в будущем пострадать, две тумбочки, да две табуретки. Балкон? Есть. Дверь балконная? Не закрывается. Выйти через балкон? Перемахнуть метровую решеточку, а там уже и травка зеленеет. Первый этаж, чо.

Красота. А главное – запах. Всё-таки, как не крути, «Жасминная тень» – подземелье. Бункер. И протираем мы его там далеко не хозяйственным мылом. В общем, запахов много технических, к которым хоть и привыкаешь, но восторга не испытываешь. А тут солнце, трава, пахнет цветами!

Пррррээээлестно!

На линейку успела даже Викусик. Большая, добрая, наивная, хорошая… Викусик. Вспотевшая как не знай кто. Ну да, здесь хоть прогресс технический и идёт, но своеобразно, товары народного потребления не ставятся во главу угла. В свежезапущенном советском спутнике вполне может быть компьютерная начинка, соответствующая по уровню

2012–2015-м годам моего мира, но для граждан? Пф, ничего подобного, максимум – видеомагнитофоны. Даже наши стакомовские браслеты-часы обладают серьезной технической начинкой, но и они не игрушка. А уж кондиционеры в машинах? Вы что, смеетесь? Потерпите, чай не баре. Стране пока чугуний нужен на другие проекты.

Ну и, конечно, санаторий? Тут нет ванной комнаты для трехметровых девочек. С этой бедой предстояло справляться некоторыми подручными средствами и импровизированными способами, которые были слегка не готовы. Поэтому Викусик стояла с нами на линейке и вовсю пахла трехметровой девочкой, проехавшей в черноморской парилке около двух сотен километров.

– Товарищи жильцы «Жасминной тени», – Окалина вела себя заметно мягче, чем в городе, – Некоторые из вас меня знают. Я – мама Юлии Окалины, а заодно та, кто отвечает за вас на этом отдыхе. Со всеми вами были проведены собеседования, каждый, в обмен на три месяца жизни в этом санатории, согласился на определенную работу. О ней дальше и пойдет речь…

Определенная кривизна души в речах присутствовала, потому что переговоры о «курорте» проходили не совсем равноправно. Всех жильцов «Тени» поставили перед выбором – либо они живут в других общежитиях Стакомска, распределенные по остаточному принципу, либо едут на Черное море. Дураков отказаться не случилось, так как сидеть всё лето у черта на куличиках в самых паршивых (потому что свободных) комнатах, да еще и под усиленным надзором (коморские же!) среди нас не было. Вот с такой позиции мы всей общагой и согласились.

Теперь же перед нами, точнее, ними, ставили задачу. Довольно простенькую, кстати, – быть массовкой на треть ставки, а заодно шпионами под кураторством бабы Цао. Девчонки и мальчишки «Жасминной тени» будут перед основными гостями проходить под легендой выигравших в лотерее отдых в «Лазурном берегу», что очень недалеко от истины. Основной задачей у почти всех присутствующих (за небольшим исключением) будет безопасность 34-х детей, которые заселятся в «Берег» завтра.

– Это не значит, что вам придётся защищать их от каких бы то ни было угроз, товарищи, – уточнила Окалина, – Кроме одной-единственной. Эти пионеры сюда прибудут вместе с группой ответственных товарищей из Первого района, комсомольцев. Именно они возьмут на себя роль вожатых, развлекателей и прочее, прочее, прочее. Но! И их и вас… куда больше, чем нужно для обеспечения отдыха и досуга этим детям. Следовательно, будет работа по сменам, много времени на самих себя, экскурсии в Севастополь, может быть, даже морские прогулки…

Ничего не должно было выйти за пределы «Лазурного берега» без ведома Цао и Окалины. Ничто не должно было войти. Эти ответственные товарищи должны были быть в курсе чего, куда, сколько и так далее, тому подобное. Причем, это всё только в течение дня. На ночное время, товарищи студенты, у нас есть семь призраков.

– А теперь, еще одна важная вещь…, – сделав два широких шага, блондинка вцепилась мне в плечо, чтобы выволочь на публику, – Вот это товарищ Изотов, вы его знаете и любите. Настоятельно рекомендую любые теневые делишки, любые сговоры, любые попытки зайти за правила «Лазурного берега» … всё это согласовывать с ним. Этот молодой человек – прямая линия связи между мной и вами, а заодно – и силовая поддержка, если кто-то из Первого района начнет себя неправильно вести. По этой же причине я перевожу товарища Салиновского в подчинение Изотову и даю Виктору право санкционировать использование активатора.

На этом моменте меня ошарашенно осмотрели все, включая даже плывущую Викусика. Чего поделать, буду работать козлом отпущения, первой линией обороны. Вторая в виде Окалины, Молоко, Кладышевой, обеих Цао, Палатенца и сонма призраков – это всё настоящие бойцы невидимого фронта. А мы у них своим неорганизованным стадом на подпевках и в качестве декорации. Кстати, о последней…

У майора в загашнике были еще хорошие и очень хорошие новости. Первые состояли в том, что каждый месяц всем коморским будут выделяться самые настоящие отпускные во внушительном для студента объёме – 150 рублей. Учитывая, что мы тут живем по принципу «всё включено», деньги, можно сказать, будут чисто и прямо на пропой и сладости. Однако…

– За нарушения будут штрафы. От суммы будущих выплат. Для начала, – блондинка стала куда менее добродушной на вид, – Напоминаю, товарищи студенты. Это не только отдых, но и работа! Вам предстоит провести три месяца в довольно тесном коллективе, иногда работая с детьми. Никаких одиночных выездов не предвидится. Любой серьезный залет, то есть драка с применением способностей, либо попытка уйти в самоволку – и вас отсюда вывозят. Затем, в зависимости от последствий ваших действий, будет и реакция.

Вот это слушающим откровенно не понравилось. Самые сообразительные начали понимать, о чем речь. Да, травка зеленеет, солнышко блестит, погода шепчет, ветер с моря дул – это всё хорошо. Но это «хорошо» – аж на 90 дней!

– Да это же как Коморская! – возмутилась одна из наших, статная черноволосая девушка, которую если что и портило, так это необъятных размеров воздушная жопа, которую она зачем-то наприседала, – Мы что, даже сами по городу погулять не сможем?!

– Теперь понимаете – почему выбрали именно «Жасминную тень»? – Нелла Аркадьевна не собиралась миндальничать, – Считайте это экзаменом. Если вы продемонстрируете минимальный уровень социальной адаптации за эти три месяца, если будете выполнять свои совершенно необременительные обязанности ответственно – то статус общежития вполне может быть пересмотрен. Как и ваши личные дела.

«Хорошо, что Сидорова это не слышит», – порадовался я, – «Ей бы точно не понравилось, что её личное предложение, которое ей сделали тет-а-тет, распространяется на всех».

Ну… относительно?

В принципе, ситуация совершенно ничем от нашей жидкосисьстой не отличалась. Есть нарушители, есть задание, есть пряник и есть кнут. Условия более чем приемлемые, особенно для тех, кому любой вид отдыха-курорта не светил по меньшей мере еще пять лет, то есть до первого отпуска с работы. Логично? Нормально? Более чем. Для Стакомска.

Спросив, есть ли у кого-то вопросы по делу и услышав настороженное, но слегка баранье молчание, Окалина хмыкнула, подозвала к себе жестом нервничающую Викусика, а затем уперла её вместе с бабой Цао, Ниной Валерьевной и Вероникой. Соображать девочке удобства и осуществлять помывку. Мы же озадаченно рассосались по местности, чтобы через час быть вновь собранными пожилой китаянкой. Та лихо разделила народ на смены, по которым мы будем дежурить, а затем провела общий допрос на тему у кого есть что пожрать. Сегодня нам пришлось устраивать большой общий котёл, так как пища насущная с поварами должна была приехать только завтра.

Что-то мне подсказывало, что раз так обстоят дела и все приезжают одним пакетом – то повара у нас, как и все остальные, будут очень непростыми.

Вечером я вернулся в номер, обнаружил там сонно трущую глаза Сидорову с урчащим как старый мотор животом. Оделив страждущую принесенной с собой тарелкой странного, но очень сытного варева и несколькими кусками хлеба, я проверил на функциональность ванну, а затем загнал туда и наевшуюся соседку по номеру. Затем, рассказав ей за час обо всех событиях, что она пропустила, еще и полночи естействовал, проверяя на прочность кровати и стараясь не реагировать на временами высовывающуюся из двери полупрозрачную голову, наблюдающую за текущими процессами скорее с любопытством, чем с негодованием.