Неожиданный удар

Каждый дополнительный день без седого волоса – повод для праздника. Мой отец поседел в тридцать лет, и это знание висит надо мной, словно пианино на тонкой струне, с моего тридцатого дня рождения. С тех пор прошло три года, и каждый день я считаю своим благословением.

Сигнал смарт-часов заставляет меня быстро выключить везде свет и рысцой поспешить через весь дом к гаражу. Истон наблюдает за моей пробежкой со своего места на диване, и перед выходом я показываю ему средний палец.

Купер уже ждет меня в машине и, когда я сажусь на водительское сиденье, окидывает меня неодобрительным взглядом, который добавляет ему возраста.

– Собралась наконец, королева красоты?

Коротко рассмеявшись, я протягиваю руку и ерошу ему волосы.

– Осторожнее, крутой парень. Я могу высадить тебя на обочине и оставить там.

– Попробуй, – фыркает он, шлепая меня по руке.

Я отодвигаюсь обратно и завожу двигатель.

– Еще одно «попробуй», и я подумаю, что ты бросаешь мне вызов, приятель.

* * *

«Ледовый комплекс Уайта» – хоккейная арена, расположенная в нескольких минутах езды от Восточного Ванкувера, с катком, полноразмерным тренажерным залом и помещениями для занятий в зависимости от специфики игроков.

Мы тренируем больше сотни спортсменов разного возраста, начиная с пятилеток, которые только учатся кататься, и заканчивая юниорами, которые готовятся попытать счастья в серьезном спорте.

Помимо Купера, «ЛКУ» – моя гордость и радость. Мои кровь, пот и ведра слез. Я вложил в создание собственной компании всего себя и все, что имел, и каждый раз, когда я стою здесь – в нескольких футах от входа – и с благоговением оглядываю свое детище, меня наполняет ощущение сбывшейся мечты.

Я открываю тяжелую стеклянную дверь и захожу внутрь, радуясь легкой прохладе, которой веет от оживленного катка. Сегодня я сильно опоздал, пришлось звонить Бэнксу, моему заместителю, и выслушивать его ворчание в ответ на просьбу приехать раньше и открыть комплекс, так что день обещает быть отвратительным.

– Доброе утро, Адам, – с улыбкой приветствует меня Бриэль, одна из администраторов.

– Привет, Бри. Как твое утро? – спрашиваю я, подойдя к стойке и положив локти на разделяющую нас перегородку.

Бриэль – молодая мама девочек-тройняшек. Ее бывший парень свалил еще до рождения дочек, и, хотя ее родители много помогают, я предложил свою поддержку в любое время.

Обычно пару раз в неделю я отвожу ее девочек в школу, поскольку и так везу Купера в ту сторону, но в последнее время она решительно настроена справляться сама. Я не настаиваю. Видит Бог, я и сам не любил принимать милостыню, когда Купер был маленьким, хотя предлагаю вовсе не это.

Бриэль тепло улыбается:

– Весьма неплохо. Кажется, мы наконец выработали подходящий для нас четверых утренний график. Мне не приходится выбегать из дома с полотенцем на голове, а трое шестилеток не надевают хэллоуинские костюмы.

Я смеюсь, откинув голову.

– Здорово. Но я уверен, что в этих костюмах они в центре внимания.

– О да. Но мне высказали по поводу того, как сильно учителям не нравится бегать за хот-догами и огурцами ростом с ребенка во время утренних перекличек.

– Помню, когда Купер учился в третьем классе, он в Хэллоуин пошел в школу в маске из «Крика» с искусственной кровью. В итоге идущая от насоса трубочка оторвалась, и вся эта искусственная кровь оказалась на учительнице математики. Мне тогда сильно досталось от директора.

Бриэль хихикает, прикрыв рот ладонью.

– Знаю-знаю, я крутой папа, – подмигиваю я.

Она качает головой, приподняв уголки губ в улыбке:

– Именно так я и подумала.

Я отталкиваюсь от перегородки и кладу руки на пояс.

– Мне лучше идти работать, пока Бэнкс не увидел, что я прохлаждаюсь. Сегодня назначены три собеседования. Вызови меня в кабинет, когда придут кандидаты, ладно?

Мы давно в поиске идеального дополнения к нашей команде, и я уже теряю надежду, что найдем кого-то стоящего.

– Хорошо, босс, – кивает она. – Удачи с Бэнксом. Он уже чуть не сцепился с Бруклином Дэнверсом.

Зашибись. Бруклин – один из наших лучших клиентов и олимпийский золотой медалист. Но Бэнкс и утро – вещи несовместимые, так что, как бы это меня ни раздражало, я не удивлен.

– Спасибо, Бри. Увидимся позже.

Я благодарно улыбаюсь ей и, развернувшись, иду по оживленным коридорам «ЛКУ» к своему кабинету.

Остается только надеяться, что я переживу этот день целым и невредимым.

Глава 2. Скарлетт

– Мам? – кричу я, заходя в дом и прячась от палящего солнца.

Ответом мне становится тишина.

Я запираю дверь и прохожу в дом своего детства, наслаждаясь запахом жженого апельсина и свежих цветов. На кухонном столе лежит толстая пачка конвертов с неоплаченными счетами, и мои мышцы напрягаются, проступая под одеждой для бега.

Взяв пачку, я пролистываю ее в четвертый раз за эту неделю и делаю мысленную заметку оплатить счета, пока мы с мамой не остались без электричества. Я бы уже сделала это, если бы всю неделю не прятала голову в песок.

Тяжело вздохнув, достаю чашку из мятного цвета шкафчика и наливаю в нее воды из-под крана. Зеленовато-голубая краска на шкафчиках облупилась в нескольких местах, но мама не посмела бы их поправить.

– Дорогая, это придает кухне сельскую атмосферу, – говорит она всякий раз, стоит мне заикнуться о том, чтобы немного привести в порядок помещение, как будто в ее понимании «сельский» значит «уникальный», а не «устаревший и разваливающийся».

Я залпом выпиваю воду, ставлю чашку в посудомойку и иду вглубь дома, мимо маленькой гостиной и санузла. Моя комната находится в задней части дома, а окно выходит на внутренний дворик, теперь больше похожий на оранжерею.

С тех пор как я вернулась домой и обнаружила, что большую часть времени мама подрезает изгородь и ухаживает за помидорами, я поняла, до какого состояния она дошла, пока меня не было. Надо признать, что она прирожденный садовод, и это определенно не передалось мне. У меня даже кактусы не выживают.

Садоводство помогает ей оставаться в здравом рассудке. Она как будто возвращается в то время, когда болезнь, поразившая ее мозг, еще не успела ее отравить.

Войдя в свою комнату, я не спускаю глаз с окна. Цветы покачиваются на легком ванкуверском ветерке, словно жених и невеста в свадебном танце, а на маленьком прудике под гигантским дубом играют солнечные блики, согревая обиталище карпов кои.

И когда из-за садового сарая выходит мама, я улыбаюсь – широко и искренне – при виде счастья, написанного у нее на лице.

На маме бесформенная шляпа и свободный комбинезон, а в руке ярко-желтая лейка. На пальцах босых ног видно педикюр, который я сделала ей вчера вечером.

Ядрено-салатовый.