Осторожно, двери открываются

Таня поправила локон причёски и сделала глоток напитка, чинно смакуя каждую капельку.

– А мы, правда, познакомились в поезде?

Всего немного отойти в сторонку тёплого разговора и вот Юрий уже смотрит с благодарностью за то, что диалог не превращается в монолог.

– Ты так и не вспомнила? Да. Правда. Познакомились в поезде. Интересно, зачем же мне выдумывать это?

Хотелось бы и Тане знать ответ на этот вопрос, но она решила смягчиться. Пускай продолжает. Это впрямь становится занятно.

– Ты слушала фортепиано. Что-то классическое в наушниках. Тебя встречал парень. Высокий, с яркими голубыми глазами. Светлые волосы. На нём была куртка. Кожаная. Коричневая. Нет, стой, чёрная, да. И белые кроссовки.

Наклонив голову на правый бок, Таня соединила пальцы обеих рук в замок на поверхности столика. Продолжим.

– Ну, и что Вы ещё можете изложить суду, уважаемый свидетель?

– Тонкая цепочка с жемчужинами была у тебя на шее. Маленькие такие звенья. И камень посередине. С фиолетовым отливом. И на пальце кольцо. С завитками.

– Походит на то как маньяк изучает свою жертву.

– У меня память хорошая. Проходит мимо девушка – я буду помнить во что она одета. Или парень – могу через пару дней рассказать что у него было в руках. Или ребёнка описать и с кем он был. Я не знаю почему, но запоминаю.

– Да, из таких как ты и выходят отменные маньяки. Только учти – за насилие над инвалидом в аду тебе приготовят отдельное место, – хмурость напротив стала сильней и губы девушка поджала в недовольном жесте.

– Я это запомню. На будущее. И придумаю что-нибудь другое.

Юрий обиженно опустил голову.

– Тебе неприятно моё общество? Я слишком навязчивый, наверное. Просто хотел… Познакомиться поближе. И извиниться за поезд.

Голос парня сделался виноватым. Лобовое столкновение. Тане оно явно не нравилось. Именно потому, что такой тон разговора всегда ставит людей в неловкое положение. И вот она уже ежится, словно от холода и сожалеюще улыбается.

– Мне неожиданно твоё общество. Почему именно меня выбрал ты? Что, никого больше нет вокруг? С чего бы вдруг? Я приняла твоё "прости". И, смотри, вторую встречу не могу вспомнить, что же было в поезде. Так часто знакомишься с людьми от скуки ради? И захотелось немного разнообразия?

– От интереса ради. Ты заинтересовала меня.

Таня вздёрнула брови, допивая чай.

– Значит заинтересовала? Чем?

– Твои руки. И шея. Мне понравилось как цепочка огибает твою шею, а руки всё делали не спеша, лениво. Они совсем у тебя хрупкие.

Те самые руки приподнялись над столом. Двинулись плавно в сторону, вверх, вниз, снова плавно в сторону и застыли перед зелёными глазами. Волнительно. Парень следует взглядом за пальцами. Каждым шевелением. И вытягивает голову вперёд, когда руки девушки исчезают под столом, и улыбается хитро, поднимая взгляд по её шее.

– Ты меня клеишь сейчас?

– Нет. Ты спросила, а я ответил. Мне свойственно интересоваться подобными деталями. Я архитектурный институт закончил.

Ах, умалишённый художник. Неудивительно. Хотя… Таня вернула руки на стол, раскинув пальцы веером. Взгляд зелёных глаз впялился в них. Внимательно. Она их убрала вновь под стол себе на колени и зелёные глаза нахмурились. Интересно. Это ведь может продолжаться долго. Вечно. Никто, да, кажется, действительно никто ещё так не зацикливался на её обычных балетных руках.

– Пишешь картины?

– Нет, скорее иллюстрации и так, немного чертёжник, чуть-чуть архитектор.

В ответ Таня наклонилась, чтобы рассмотреть и его пальцы. Что ж, не похож. Не художник. Обычные пальцы среднестатистического парня, в котором вряд ли с первого взгляда можно увидеть хоть какой-то творческий потенциал. Есть след от клея и порез на большом пальце. А больше… Ничего.

– И мои руки, естественно, вдохновили тебя на художественный подвиг?

– Ещё нет, но только если…

Юра запнулся и хотел попросить о новой встрече. Помешал телефон. Он зазвонил совсем не вовремя на стороне Тани.

– Да Лёш. У…уже? Так быстро? Я на Никольской. Чай пью. Да, через пять минут подъеду. Жди.

Торопливо девушка надела куртку, вытерла с уголков губ крошки, оставив право заплатить за обоих малознакомому Юре.

– Уже уходишь, да? – его глаза заметались в недоумении.

– Уезжаю, – язвительно отозвалась девушка, надеясь, что это действительно последние пять минут их общения. В этой жизни.

– Тебя пров… Забирают отсюда? – Юра встал, решив пойти против плана. Открыть дверь. Ни отстать, ни оставить Таню без многообещающего "до встречи". Не оставить себя без этого прощания.

– Да, тот самый голубоглазый блондин в куртке и белых кроссовках. Ну что, Юра из поезда, счастливо оставаться.

В руках под неловкими пальцами были набраны буквы. "Таня". Успеть. Не допустить ошибку.

– Когда девушка уходит из кафе, она оставляет свой номер телефона на салфетке.

Таня закатила глаза.

– Пафосные мелодрамы любишь посмотреть? Забудь. Никогда не говори девушкам такой бред. Бывай.

– Но номер… Ты разве не оставишь? – Юра попытался задержать. Готов был свои контакты написать на любом клочке бумаги. Но девушка лишь пожала плечами, отъехав от столика сделала полукруг и, сжав колёса, направилась к выходу. Всё делает быстро, сосредоточенно. Таня была из тех людей, что не любят тратить лишние секунды зря.

Напоследок с улицы карие глаза обжигают парня взглядом. Догонять и преследовать не надо, не нарывайся. Бывай… Просто слово, оставляющее вкус незаконченного разговора. Так действительно говорят, когда будущее становится ненужным. Именно после этого встретиться снова не получится. Да, приятно было познакомиться, бывай.

Юра открыл в телефоне список адресов на завтра и отметил для себя, что время на площадь Театральную у него снова будет.

Глава 3

Взгляд. В глаза своего партнёра. Такой бывает один на миллион. Когда ты рассказываешь лишь мимикой лица, движением тела всё, что внутри. Любовно обвить за талию, сгибая ногу в па. Прислонить к его крепкому плечу свою голову и веки поднять, чтобы ваши взгляды встретились. Но есть опасность, что он увидит какой зверь из тебя вырывается. Волчица с переломанными конечностями, которая от боли даже не может выть. Есть партнёры, которые чувствуют тебя. А есть…

Есть Лёша, смотревший перед собой на стоп-кадр репетиции. В минуты, когда в квартире появлялся он, любой вечер, любой час превращался в репетицию. Гостиная становилась репетиционным залом с многочисленными зеркалами и балетным станком. Вместо фортепиано был плазменный телевизор как окно в театральный зал.

Таня лежала головой на бёдрах Лёши и вместо экрана телевизора смотрела в потолок. Считала несуществующие трещины пока он, будущая надежда балета, считал по пальцам замечания хореографа.

– Ну, ты же видишь, я всё сделал правильно, – обозлённо парень поставил видео на паузу, сжав переносицу, – не с той ноги пошёл. Нет, ты слышала? "Ты пошёл не с той ноги и всех сбил". Охренеть. А то, что Васильев ушёл на вторую линию…

Таня закинула голову, чтобы встретить голубые глаза на самом пике возмущения. Но нет. Неправедный гнев летел в несчастную телевизионную коробку, и жестикуляция руками была отправлена в воздух. Девушка улыбнулась и поднялась рукой до щеки. Тш-ш-ш, успокойся, ты прав. И даже когда это было не так.