– Не хочется выпускать, привык уж я очень к ней! Да и ручная такая сделалась! Я даже нарочно крылья подрезал, чтобы как-нибудь не улетела. Слышал я, что вороны очень умны; ну, и подлинно; каких только штук она не выделывает! Вот только «умирать» еще не научил.
– Как это умирать? – спросил Митя.
– Да вот, как собак учат. Скажешь ей: «Умри!» она ляжет на пол, ноги вытянет, совсем как бы умрет. Презабавно! У меня, видите ли, есть котенок, так она все с ним дерется из-за говядины. Хотите посмотреть?
Но Митин отец отказался и посоветовал еще раз выпустить ворону на волю, когда у нее подрастут крылья.
– Нет уж, зачем же, – отвечал часовщик: – ей у меня, я думаю, лучше. Я ее говядиной кормлю. А какая она жадная! Вот, погодите, принесу говядины, вы увидите, как она примется есть.
Он сбегал вниз, принес несколько кусочков сырой говядины, стал катать из нее катышки и бросать вороне. Та прожорливо глотала их.
– Не хотите ли заняться? – предложил часовщик Мите, – а я пойду посмотрю, не починил ли подмастерье часы.
Митя взял говядину и тоже начал бросать птице катышки. Сперва она очень недоверчиво относилась к незнакомому мальчику и стояла неподвижно, перестав есть, потом сделалась смелее и начала подбирать катышки. Под конец, она уже совсем освоилась и близко подскочила к Мите. Митя хотел ей дать говядины из рук, но ворона вдруг отпрыгнула, раскрыла рот и уставилась на него своими черными, блестящими глазами.
Митя долго смотрел ей в глаза, и ему невольно пришло в голову замечание часовщика, что вороны умны. Таким умом, такой понятливостью светились глаза вороны, словно, вот-вот, она сейчас заговорит!
Мите почему-то сделалось вдруг неловко. Он никак не мог объяснить себе причину этого и очень обрадовался, когда Илья Петрович вошел в комнату с часами в руках. Отец расплатился с ним и они вышли из магазина.
– А что, папа, подрастут у вороны крылья? – спросил Митя на улице.
– Конечно, подрастут, – отвечал отец.
– И тогда она улетит?
– Да.
– И станет отыскивать своих родителей?
– По всей вероятности.
– А они умные, вороны?
– Даже очень.
Отец рассказал ему кое-что о воронах, чем крайне заинтересовал мальчика, а когда они пришли домой и вечером в гостиной зажгли лампу, отец принес толстую книгу с картинками и стал рассказывать Мите о разных странах и животных.
В книге этой было множество изображений разных людей, населяющих земной шар, и животных. Митя чрезвычайно любил эту книгу и всегда с интересом слушал рассказы отца; но на этот раз он был очень невнимателен, все думал о вороне.
Наконец, пробило 8 часов, когда Митя обыкновенно ложился спать; попрощавшись с отцом, он отправился в детскую.
II. Ночная гостья
Детская, в которой спал Митя, была большая, светлая комната с двумя окнами, выходившими в сад. Мебели в ней было очень немного, и вся она состояла, кроме няниной и Митиной кроватей, из нескольких соломенных стульчиков и стола, подходивших как раз под Митин рост.
Придя в детскую, Митя снял с себя платье и сапоги, аккуратно сложил все на стульчик, стоявший подле кровати, и, помолившись Богу, лег.
Ярко теплилась лампадка перед иконой. Все вокруг было тихо, все располагало ко сну, только ветер чуть слышно завывал в трубе. Лежа в постели, Митя смотрел еще некоторое время на колеблющийся свет лампадки, затем веки его отяжелели, глаза стали понемногу смыкаться; вот они совсем закрылись, и Митя заснул глубоким сном.
Но недолго пришлось ему спать.
Он вдруг услышал стук в форточку. Раз, другой! Митя открыл глаза и соображал, что бы это был за стук. Но все было тихо.
Лампадка теплилась по-прежнему, только свет от нагара сделался как будто меньше. В трубе все еще ворчал ветер.
Митя делал усилия над собой, чтобы преодолеть дремоту, и ждал стука, разбудившего его.
Стук повторился, и на этот раз еще громче.
Митя не был трусом. Недаром он любил играть с саблей и хотел быть гусаром. Вспомнив, что солдаты не должны ничего бояться, и предположив, что стучит форточка, раскрывшаяся от ветра, Митя хотел разбудить няню и попросить ее закрыть форточку. Но няня была так утомлена, так крепко спала, что Митя решил сделать это сам, и, надев туфельки, подошел к окну, прикрытому спущенной занавеской.
Подходя к окну, он заметил, что занавеска колыхалась, и из-под нее дуло холодом. Значит, правда, что форточка открылась. Он приподнял конец занавески и… так и замер от удивления!
Форточка, в самом деле, была открыта, а на раме сидела ворона.
Митя тотчас узнал в ней ворону часовщика. Она сидела, не двигаясь, и пристально смотрела на него своими умными глазами. Невольно Мите стало как-то жутко, и он хотел уже крикнуть няню, как вдруг, к величайшему его изумлению, ворона заговорила:
– Здравствуй, мальчик! Как я рада, что нашла тебя! Ты уж спал?
– Да, я спал! – отвечал Митя, все еще не доверяя глазам, до того казалось ему странным и это посещение, и, главное, то, что ворона говорила на понятном ему человеческом языке.
– Ну да, я так и знала! Но не думаю, чтобы ты пожалел, что я тебя разбудила, так как я хочу тебе сделать одно предложение. Ты мне очень понравился.
– Чем же я тебе понравился? – спросил Митя. Он уже успел освоиться с нежданным появлением вороны и перестал бояться.
– А вот чем! Ты не такой мальчик, как другие, которые, вероятно, думают, что животные и птицы им даны на потеху, и, будучи сильнее, мучают нас: дергают за хвост, бьют, выщипывают перья, привязывают на веревочку…
– Знаю. Вот почему прежде, чем отправиться разыскивать своих родителей, я прилетела к тебе.
– Но как же ты могла уйти от часовщика?
– Очень просто! Хозяин забыл, когда подрезал мне крылья, а так как это было давно, то крылья успели подрасти настолько, что я могу теперь свободно летать. Вот я взяла да и улетела, благо, он не унес меня в свой чулан, а оставил в комнате. Если бы ты знал только, как я рада теперь, как тяжело мне было в неволе!
– Но ведь хозяин кормил тебя говядиной?
– Свобода дороже всего на свете. Я лучше соглашусь питаться червячками и зернами и жить на свободе, чем есть говядину и сидеть в темном чулане или глядеть на грязный двор сквозь запыленные стекла! Ты себе представить не можешь, какое наслаждение летать по воздуху, быть, где захочешь, в разных странах, видеть разных людей, птиц, животных, словом, видеть все то в действительности, что нарисовано в твоей любимой книге.
– Да, это должно быть очень хорошо! – согласился Митя.
– Еще бы! Вот я и подумала: «Дай-ка загляну к Мите, он добрый мальчик, не выгонит меня, не прибьет и даже, может быть, согласится полетать вместе со мной».
– Как! Лететь с тобой? Но я не могу, у меня нет крыльев.
– Не беда! Ты будешь держаться за меня.
– Но я гораздо больше и тяжелее тебя.
– И об этом не беспокойся! Как только ты возьмешься вот за это перо, то сейчас же сделаешься легок, как пух. Ну, так что же, согласен?