Натюрморт с персиками

–Хороша – это еще очень слабо сказано, подруга. Не отражает всей глубины кайфа, испытанного с тобой.

Я стал целовать ее плечи, гладить волосы, гладить спину.

– Так со мной не обращались мужчины. Ты слишком нежный. Ты заставляешь влюбиться в себя. Так меня не целовали и не обнимали. Это сводит с ума.

Я широко улыбнулся.

– Что говоришь такое? Не верю ни единому твоему слову.

– Это правда… С мужем у меня совсем все по-другому… Просто секс. Без поцелуев и объятий. Однажды я стала целовать его в губы, а он мне: “Ты в своем уме?”

Я рассмеялся. Рука моя сама по себе гладила ее спину, пологой горкой спускающуюся к ложбине перед двумя круглыми холмиками ягодиц.

Кармен стала рассказывать мне об отношениях с мужем. Видимо, накипело. Я лежал рядом и слушал. Оказывается, ее брак нельзя было назвать счастливым. Ее муж, Карлос Ольвейда, ей изменял. Временами он приходил домой пьяным. Временами не приходил вовсе. Вся причина раздоров с мужем состояла в том, что Кармен в голове издавна сидела фантазия попробовать секс втроем, с двумя мужчинами. Вообще-то в супружестве верность ее никогда не подвергалась сомнениям со стороны второй половины, но эта навязчивая мысль ее не покидала, и вот она однажды высказала ее мужу. Тот, видимо, переваривал долго эту идею, но жену свою огорчать не хотел. Поэтому в один прекрасный день они поехали к одному из его друзей и занялись сексом втроем. Кармен была удовлетворена и больше, с ее слов, повторять эксперимент не намеревалась. Но, очевидно, Карлоса (а он был тем еще ревнивцем) этот опыт немало задел, а потому он тоже ей кое-что рассказал… О том, что встречался с каждой женщиной из своего офиса. Это чуть не свело ее с ума, бедную женщину, а ведь ей еще и тридцати не было.

– У меня на родине говорят, что мужчина ни в коем случае не должен жаловаться на машину и на жену: обеих выбирал сам. Ты тоже выбрала его сама, не так ли? И замуж он тебя насильно не толкал? Хотя если откровенно, я не понимаю, как, имея такую красавицу, такую жаркую женщину, он хочет идти на сторону за другими.

– Думаешь, ты единственный, кто мне говорит, что я хорошенькая? Что я нереально хороша в постели? Но ведь я пожертвовала всем в своей жизни, чтобы быть с ним, и хочу быть с ним до самой смерти. Ради него, кто единственный и не ценит меня такой! Как он мог так поступить со мной? И ведь они все уродины, понимаешь, все до единой!

Осознание этого разбило ей сердце. Довело до безумия. Она сильно страдала, а после даже заболела и пребывала в жестокой депрессии, которую смогла перебороть лишь спустя несколько недель. Но и до сих пор грустные мысли время от времени возникали в голове, и обида терзала ее, и тогда они скандалили так громко, что и до меня, соседа снизу, доходили эти вскрикивания и всхлипы.

– Послушай… ты ведь прекрасно понимаешь, что твоя жизнь в твоих руках. Если тебе плохо с ним…

– В моих руках? Она в его руках! Куда я пойду, если останусь одна? С двумя детьми. Я конечно смогу и постоять за себя, и заработаю достаточно для жизни… Но ведь я люблю его очень сильно. Это тот человек, с которым я хочу провести остаток жизни. Несмотря даже на то, что он такой.

– А он тоже любит тебя. Он ведь все-таки адвокат и провести бракоразводный процесс для него должно быть парой пустяков. Раз не делает это, значит, его выбор – ты.

– Да его семья его убьет, если он сделает это. Он же дал клятву у алтаря. Он женился на мне, и я родила ему детей. Он может и хотел бы это сделать, но боится свою семью. К тому же все друзья и братья вечно говорят, какая мы прекрасная пара, и что никогда не видели семью счастливее нас. Так вот и живем.

– Надеюсь, он образумится и станет снова тем, кто тебе нужен. Идеальным мужем, – сказал я с искренней грустью. Пришлось нести какую-то чушь, потому что я больше не знал, как выразить свое сочувствие. – Мужики с годами все равно приходят в себя и возвращаются в семью насовсем. Он тоже опомнится, и все у вас станет хорошо.

– Да, пусть так и будет. Только я давно хотела ему отомстить, – с неожиданной злобой в голосе произнесла Кармен. – Он очень мало времени уделял нам. Детям. Одна работа на уме да эти шлюхи. Как мне это все надоело…

Я ушел от нее в подавленном настроении. Этот последний разговор оставил неприятный осадок. Типичная история. Типичные брачные проблемы. Интересно, у меня так же будет? Надеюсь, что нет. Я вышел на балкон выкурить сигарету. Стало прохладно. Редкие машины проносились внизу, шелестя шинами по асфальту. Листья деревьев зеленели и отражали желтоватые блики от уличных фонарей. Дым выходил из ноздрей и рта мелкими густыми облачками. Все тело ощущало приятную усталость от долгого секс-марафона. Под черепом клубился серый туман, будто дым от сигареты как-то попал внутрь пустой башки. А последние слова Кармен все никак не выходили у меня из головы.

Мне было искренне жаль ее. Но чем я мог помочь? Единственно разве тем, что никак не стану лезть в личную жизнь ее семьи. Ведь то, чем мы занимались, рано или поздно должно было закончиться, и тогда все. Никакой больше связи.

Я посмотрел на часы. Было поздно, начинался следующий день, а наутро рано вставать и ехать в офис. Я закрыл дверь и лег в кровать.

Три.

В течение этих двух недель, пока мы встречались, образ Кармен был со мной постоянно. Закрывая глаза, видел перед собой ее лицо. Я думал о ней, пока пил кофе за рабочим столом. Пока просматривал электронную почту. Пока ел или разговаривал со своими людьми. Пока был в душе. Особенно в душе. Намыливая голову и опуская глаза на нижнюю часть тела, иногда я ругал свой пенис за то, что в одну из предыдущих встреч он не сделал все как полагается. Иногда я хвалил его за стойкость и упорство, с каким он выдерживал не в меру буйный темперамент Кармен. Он молчал и висел, расслабленный, отдыхая.

Может быть, это любовь? Привязанность? Но нет. Я знал, что такое любовь. И привязанность. Это было совсем другое. Наваждение, пожалуй. Волшебные чары, наложенные на меня ведьмовским заклинанием. Ее необычно зеленые для латиночки глаза были похожи на очи колдуньи.

Временами она писала мне сообщения на смартфон, отвлекая от дел. Я ласково обзывал ее ведьмой и шутил с ней. Ей, похоже, нравилось. И она тоже говорила, что думает обо мне не переставая.

Вопрос, чем заняться вечером, отпадал сам собой. Этот короткий роман мне давал вдохновение и веру в свои силы. Мне хотелось заняться чем-то, что могло высвободить пробудившуюся вдруг во мне внутреннюю энергию. Только в тот вечер я пришел к Кармен в несколько ином расположении духа, чем обычно. Перед выходом я опустошил стопку водки, почистил зубы, чтобы не пахло, и осторожно, стараясь не шуметь, стал подниматься по лестнице.

– Вчера ты сказала мне, что давно хотела отомстить Карлосу. Эй, но мне совсем не хотелось бы быть лишь орудием твоей мести. Мне он не сделал ничего плохого…

– Спокойно, ты никакое не орудие мести, – мы уже были в спальне, и вокруг царил сгустившийся полумрак: единственным источником освещения была лампочка на прикроватной тумбочке, протягивавшая от себя по сторонам короткие желтые лучики сквозь отверстия в абажуре из бежевой матери. – То, что я поделилась с тобою своими проблемами, – заключила Кармен, – вовсе не говорит о том, что я тебя как-то использовать хочу. Это говорит лишь о том, что я доверяю тебе, как другу.

Она мягко улыбнулась, обняла меня, сомкнув запястья за моей шеей, и едва ощутимо погладила меня по затылку.

– Ну, хорошо. Кажется, ты меня успокоила, – я тоже улыбнулся ей в ответ.

Мы поцеловались. Она открыла тумбочку и достала из нее маленькую синюю шкатулку из окрашенной в синий цвет жести.

– Я тут нашла косячок с марихуаной, оставшийся от Карлоса. Не хочешь затянуться?

Я отрицательно тряхнул головой.

– Никак нет, моя госпожа. Травка действует на меня настолько расслабляюще, что я потом просто ничего не смогу сделать.

– Окей. Никогда в жизни меня так не называй, госпожа. Просто Кармен, никак иначе. Терпеть не могу, сеньор. Я все же покурю немного.

Она зажгла конец тонкой самокрутки и затянулась, задержала дыхание, потом выдохнула обратно целое облако сладковато-одурманивающего дыма. Еще пара затяжек, и она погасила косяк, и спрятала бычок обратно в синюю коробку. Она легла поперек кровати и прикрыла глаза.

– Как хорошо. О, мне так хорошо.

Я знал, что марихуана пробуждала в ней зверский раж. Но торопиться не стоило. Я начал не спеша раздевать ее. Расстегнул халатик. Стянул рукава. Взялся за резиночки на лоскутках кружевной ткани, опоясывающих бедра. Аккуратно стащил с нее трусики. Поласкал живот и грудь. Она загорелась быстро, оставалось только поскорее покончить с прелюдией и приступить к делу. Но мне совсем не хотелось спешить. На ней остался только лифчик. Я помял ее бедра, потом раскрыл промежность и стал играть языком с ее торчащим розовым бугорочком. Кармен прижимала меня к себе одной рукой, но этого, по всей видимости, было недостаточно, чтобы ее удовлетворить. Она притянула мою руку к своему вместилищу удовольствий и заставила засунуть в себя два пальца, и сама задала довольно быстрый ритм, чтобы посильнее имитировать фрикции жесткого секса.

И я начал водить в ней пальцами, каждую секунду ощущая, как там, внутри, скользко, влажно и горячо. А еще посильнее гладя одним пальцем твердые края вагины, другим одновременно дотягиваясь до круглого бугорка в глубине, массаж которого приносил ей краткие мгновения особенно сильного удовольствия. Указательным пальцем другой руки я осторожно проник в соседнюю дырочку, и стал двигаться в ней параллельно, чувствуя пальцы обеих рук сквозь тонкую стенку, разделявшую их. Она дышала тяжело и хрипло. Наконец я разогрел ее так сильно, что продолжать это мучение было напрасной потерей времени и сил, которые можно было употребить теперь на большее блаженство. Я в мгновение ока избавился от сковывавшей меня одежды, и теперь мы оба были обнажены и заведены до предела. Она раздвинула ноги, чуть приподняв таз, чтобы мне удобнее было войти. Я сделал это не сразу, водя членом у входа во влагалище и дразня, и распаляя ее посильнее. Оттуда крупными редкими каплями вытекала бледная густая жидкость, похожая на сперму. Кармен лежала с закрытыми глазами. Я погладил безымянным пальцем ее губы, она слегка прикусила верхнюю фалангу и стала всасывать ее в себя, облизывая, как эскимо. Наконец, произошел контакт: я с небольшим усилием воткнулся в нее, ощущая, как внутри ее все сжимается от радости встречи.

–Ммммм… Нет… – проговорила она. Голос ее стал хрипловат, низок, но тембр был приятен. И это Кармен, которую я знал уже год, добрая элегантная хозяйка с очаровательными малышами, живущая по соседству. Кто бы предполагал, что под маской кроткой овечки живет этакая пантера.

Я внимательно смотрел на её сомкнутые веки. Ресницы трепетали на них мелкой дрожью. Одной ладонью я гладил ее волосы. Кармен была очень мила. Несмотря даже на то, что мы, уже потеряв счет времени, долго занимались сексом, мое отношение было к ней двойственным: вопреки телесной нашей связи я почему-то хотел думать о ней как о сестре, как об очень хорошем друге, чьей дружбой стоит несомненно дорожить. И даже если бы мы оба были свободны, в первую очередь она была бы близким духовно человеком. Да и что могло бы произойти, если бы она не была замужем? Стали бы мы встречаться, поженились бы? Отчего такие мысли возникали в моей голове, я понял значительно позже… А пока мы упивались страстью, нам было хорошо.

Пахла она восхитительно. Я вдыхал смешанный с соками сексуального азарта аромат ее молодого еще тела, наливавшегося подлинной зрелостью; и все ощущения вместе, тактильные, обонятельные, зрительные и слуховые, перемещались от нервных рецепторов к центрам удовольствия электрическими разрядами, взрываясь в мозгу вспышками чистого кайфа и наполняя эйфорией кровеносные сосуды. Оставалось объединить эти ощущения с вкусовыми. Кармен открыла глаза, почувствовав, верно, на себе мой взгляд, и тогда мы слились в долгом сладком поцелуе. Этот горьковато-приторный осадок марихуаны еще был на ее языке, да и наверняка действие ее не окончательно еще ослабело в ней, но уже точно вытеснялось другим, более сильным эффектом сладострастия. Я двигался медленно, чувствуя, как головка пениса проходит между ее внутренними мышцами, сдавливаемая, каждый раз наливаясь новыми силами для продолжения.

– Тебе хорошо так?

– Да… Очень, я просто схожу с ума, – она ответила не сразу, облизав пересохшие губы и тяжело дыша. Веки ее вновь сомкнулись.

– И мне. Ты такая… – я не находил слов, чтобы описать свои чувства. Слова далеко не всегда описывают то, что на самом деле хочет сказать голова.

– Я раньше думала, что мне нравится только когда это делают сильно, но оказывается, и так без спешки тоже… Так здорово.

Кармен выгнула спину, и я обхватил ее двумя руками, расстегнул бюстгальтер, высвобождая томившиеся под ним персики и припадая к ним губами.

Потом мы поменялись местами.

Она кончила почти сразу, как только оказалась наверху, мелко сотрясаясь, лицо ее искривилось, губы разошлись, давая выход страстному стону. Потом легла на меня, отдыхая и давая отдых мне. Я прижимал к себе ее голову, наслаждаясь каждым вдохом, который передавался мне от ее расширяющейся груди.

Потом мы продолжили. Она все еще была сверху, и я почувствовал, как взяв мой пенис, она стала проталкивать его потихоньку в узкое отверстие, которое сжимало его ощутимо сильнее, чем раньше, но это было не влагалище. Это была ее попка. Она улыбнулась, когда я весь пролез туда, и мы стали трахаться с новыми ощущениями, и это было очень здорово.

Я кончил сразу после нее, и член весь исходил импульсами и сокращениями, разряжаясь внутрь.