Сказ о Яре и Чернаве

– Выкинь из головы Навь, глупая! Безумцы только о ней помышляют. Это земля колдунов да мертвых, живым туда ходу нет!

– Так ли нет?

– Нет! Мертвой водой дорога туда обозначена. А за живой водой в Навь сунешься – так навечно там и сгинешь!

– Живой водой! Бабушка! – Ярослава схватила старушку за руку. – Так есть средство чудодейственное от любой беды, напасти и хвори? Есть?

– Да то байка волшебная. Никто из живых, кроме ведьм и колдунов, в Навь попасть и вернуться оттуда не сможет.

– А как же мертвая вода? Она ведет к Нави? Как найти ее? – настаивала Яра.

– Вот упертая ты! Нет никакой мертвой и живой воды! Так народ честной кличет воду испорченную, затхлую, смертельную да опасную. Убить такая вода может хоть человека, хоть лошадь. Все! Больше ничего не скажу, лиса хитрая! Выкинь из головы глупости! – Милица сердито топнула ногой.

– Бабушка, а если я отправлюсь лекарство искать, присмотришь ты за батюшкой моим?

– Ишь, чо удумала! Дурь себе вбила всякую, да и я хороша, задурила тебе с детства голову байками… Пойми: Навь существует не для живых и не для простых людей. Это царство мертвое, опасное, запретное. Как туда попасть – неизвестно никому доподлинно, как уйти – тем более. А вот бед натворить, не подумавши, каждый может, – погрозила и вздохнула удрученно бабка. – Ты бы лучше об отце думала, как его выходить или хоть жизнь облегчить. Знахаря можно и в дальних селах поискать, более умелого. Тебе теперь все хозяйство вести самой, приданое хорошее собирать, мужа найти бы доброго да заботливого. О жизни надо думать, не о старых байках!

Яра больше ее не расспрашивала. Ей и так нашлось над чем поразмыслить.

***

Пока хлопотала по дому, Яра вспоминала, как много батюшка делал для нее, заботился всегда, иногда тихо, незаметно, ненавязчиво. Жили они на то, что ему удавалось заработать сложным своим ремеслом. Всемил с утра до ночи плавил железо, превращая его, словно колдун, из одного в другое, выковывал прочные и долговечные изделия. Он следил, чтобы в доме всегда были дрова, не забивалась печка, не задували ветра в щели, не гнили доски и крыша. Носил тяжелую воду даже в морозы, чтобы Ярославе не пришлось отмораживать пальцы. В детстве рассказывал дочке истории, пел песни, а когда она подросла – всегда выслушивал обо всех чаяниях, для любой беды мог найти решение или совет. Кузнец никогда не взваливал на дочь свои беды и переживания, хотя и горько ему было видеть, как в деревне обижают Ярославу. Но и все бросить и уехать из родного дома – сложно, страшно.

Кузнец болел и дом скрипел, ворчал, пошатывался, рушился привычный уклад. Ветер злобно выл в трубе, хотя Яра почти без остановки топила печь, чтобы дома было тепло и сухо, колола дрова, добывала хворост. Но прежнего уюта не было. Дом чувствовал, что с хозяином что-то не так, и тоже боялся будущего, разделяя все страхи Ярославы.

Время не щадило здоровье отца, и чем быстрее оно утекало, тем тревожнее было девушке. Понимала она, что не справляется одна со всем хозяйством и делами и уходом за отцом. Он уже практически перестал вставать с печи, с трудом ел, а желтым гноем налилась сыпь на теле. Если дальше станет хуже, то как быть? Бесконечно металась Ярослава между делами, готовкой еды, топкой печки, иногда успевая покормить отца простой похлебкой. А если заразится сама Ярослава, то на чьи плечи лягут все заботы?

Как бы Милица не ворчала, а знала Яра, что за батюшкой она присмотрит вместе с другими добрыми соседскими бабушками. Так было и раньше. Да и в деревне кузнеца любят, пропасть не дадут, особливо если рядом не будет непутевой дочки. Вот и сейчас одна из добрых соседских семей начала приносить к двери еду, делясь тем, что сами для себя наготовили. Жалко им кузнеца.

Не могла Ярослава не думать о том, что колдовством сильным или водой чудодейственной можно снять всю хворь и все проблемы, как по мановению руки. Устала она, и мучили ее эти мысли, мешая спать. Старания принесли свои плоды, травушки и уход помогли – отец стал меньше кашлять, снова начал есть сам. Одного его оставить совсем больного было страшно. Но пока отцу легче, и он может сам что-то делать – надо решаться. Или терпеть болезнь до победного и надеяться на чудо, или пойти и сделать чудо самой.

Что может пригодиться путнику в дальнем странствии? Особенно если он идет туда – не знаю куда. Попасть туда можно так – не знаю как, а принести то – не знаю что. Ярославе нужно было добыть лекарство для отца, любой ценой. У живых ответов не ее вопросы не было. Значит, только создания из Нави могут знать, как победить смерть? Смерть. Думать об этом слишком страшно. Само слово сжимает горло холодными тисками, душит, причиняет боль и нагоняет ужас. Разве можно такое допустить?

Отец все больше спал: и днем, и ночью – сон помогал сдерживать кашель и хворь, как и бабкины отвары.

Два дня понадобилось Ярославе, чтобы все обдумать и решиться на поход. Собирала она вдумчиво сумку в дорогу: помимо теплой одежды надо взять с собой нож и шнурок – вещи полезные. Огниво, чтобы огонь разжечь, если он вообще способен гореть в Нави. Немного хлеба и вяленого мяса, сухих ягод. Гребешок деревянный, чтобы косы длинные не спутались. И две маленьких фляжки: с обычной водой и пустую, чтобы было куда воду живую налить. Али мертвую – уж как повезет.

Грамоте Яра не была обучена, записки не могла отцу оставить. Поэтому весь дом прибрала, заготовила побольше дров, еды, воды и трав для отвара оставила. Нашла свою праздничную рубаху, испорченную золой, завернула в нее пустую кружку и положила осторожно под дверь у избушки бабки Милицы. Она поймет, что Яра была здесь и куда, зачем отправилась.

Укутавшись теплее во все платки и свиту[4 - Разновидность теплой одежды, похожа на тулуп.], не оборачиваясь, чтобы не засомневаться, Ярослава темной ночью выскользнула и зашагала от деревни в лес. Если кто-то и сможет найти в Нави живую воду, так точно только ведьма.

Либо ведьмина дочка.

Часть третья. Как найти мертвую воду

Всю жизнь Ярослава старалась быть хорошей и не верила, что есть в ней та колдовская тьма, что приписывали ее матери, что так боялись соседи. Сторонилась всего неизведанного, волшебного, даже безобидные наговоры на воду бабушки Милицы пугали Ярославу. Но и притягивали одновременно: как много не ведает человек и какие неизведанные силы управляют всем на свете?

А теперь она добровольно ушла из деревни в путь – Навь искать. Тяжело и страшно было Ярославе, не хотелось дом покидать и отца, но и сложа руки сидеть не хотелось. Решения принимать она не привыкла, ответственность всегда лежала на плечах отца. Но раз все равно всю жизнь кличут ведьмой, так может, это – судьба? Неужели все же правы люди? Пора смириться и поверить, что на роду начертано с силами потусторонними связываться. Все равно уже нырнула в омут с головой: ослушалась Милицу, отца одного оставила, сбежала. Вот бы соседушки позлорадствовали! Ведьмина дочь ушла вслед за матерью. Можно было, конечно, остаться, но неужели сердце выдержит смотреть, как отец хворает и умирает? В смятении мучилась Яра, сердце разрывали чувства противоречивые.

Да и легко сказать – сходи в Навь. А где ее найти? Два дня вспоминала Ярослава все знакомые байки-россказни, думу думала, про воду мертвую забыть не могла. И теперь надеялась только на случайность. Всегда храбрые путники искали волшебные тропы там, где лес да вода, по тому же пути, стало быть, и этой истории идти.

Издревле лес – источник и благодатей, и бед. Все таинственное, незнакомое, коварное или полезное оттуда приходило. Все волшебные поверья с водой и лесом связаны. Вот их и отправилась искать Ярослава. Вот только ближайший лес ночью, да в зимнюю стужу, стал совсем неприветливым. Все исхоженные знакомые тропинки замело. Земля снегом и льдом покрылась. Темень и неприветливый ветер отгоняли подальше любого прохожего, загоняя людей в теплые дома, под защиту крыши, стен и печки. Да кто ночью студеной в лес пойдет? Только самый отчаянный.

Повернула Ярослава вроде бы в знакомую сторону. Ходила-ходила, да заблудилась. Продрогла, обувь насквозь промочила, одежда уже и не греет. Ноги то в снег мокрый проваливаются, то на льду скользком и остром разъезжаются. Между деревьями в ночи ничего не видать – ни тропинки, ни деревни, ни просвета. Хоть ветра ледяного нет, но не спасает это от холода и снегопада. Лес наполнен звуками странными – шорохи, скрипы, падающие ветки, шаги. Где-то мелькают тени, с веток взлетают птицы, чудится всякое страшное. Где-то вдалеке изредка волки воют. Незнамо сколько так бродила девушка: снегопад прекратился, лес луна осветила, потом ушла и она. Тьма ночная отступила и начала превращаться в сероватое марево. Светало. Уже разодрала до дыр об лед кожаные ботинки Яра, лицо, руки и ноги обледенели. Волосы изморозью покрылись. И когда показалось ей, что скоро и сердце замерзнет, как ледышка, и что идти больше сил нет, увидела она вдали темные пятна, почувствовала знакомый гниловатый запах. Вот оно – болото опасное. Люди сюда ходили редко: летом здесь царствовали гадюки, воняло водой застоявшейся и гнилью. Многие в свое время здесь увязли и не смогли выбраться, находили потом только кусочки одежды, всплывшую обувь или забытую на берегу корзинку. Самые смелые ходили сюда за черникой – больно сладкая она растет на болоте, соками местными и водой напитывается. Черника эта стоила дорого, добывать ее было сложно, первые годы охотников за лакомством было много, а потом половина из них в болоте так и увязла. А зимой у опасных топей человеку вообще делать нечего.

Подошла ближе Ярослава, осторожно выискивая устойчивую землю. Гнилое болото даже в такой холод почему-то замерзало не полностью. Целые пятна зеленоватой воды смотрели в морозное небо, на поверхность всплывали странные пузыри, в глубине что-то чавкало. Яра нашла замерзшую кочку у самой воды, осторожно присела и заглянула в мутную водицу. Болото в ответ из глубины выпустило в лицо девушке очередной пузырь, булькнувший на поверхности мелкими вонючими брызгами. Ярослава брезгливо закашлялась. Если и существует на земле мертвая вода, то что может быть больше похоже на нее, чем эта гнилая лужа? Поверхность воды перестала рябить мелкими волнами после булькнувшего пузыря, выровнялась, и отражение взглянуло на девушку темными карими глазами. Знакомая девушка с темными косами подмигнула и поманила Ярославу рукой в самую темную глубь.

– Вот уж благодарю, но к тебе я не хочу! – упрямо дернула головой Яра, бросила в воду кусок ледышки, в лицо отражению. Ненавистный образ пропал. Лучше вообще дорогу не найти, чем поверить коварному видению, у которого в глазах затаились злоба и коварство.

Задумалась Ярослава. А что с мертвой водой делать-то дальше? В рассказанных байках искатели приключений как-то сами попадали в Навь, шли-шли и… проваливались? Блуждали и выходили, куда надо, или шли на зов волшебной песни или на свет костра. Может, воду пить надо, или при себе держать и идти с ней, куда глаза глядят?

Огляделась вокруг девушка, потом порылась в сумке, достала одну из фляжечек, в которой была питьевая вода. Вылила остатки и, морщась, зачерпнула мутной зеленоватой болотной воды, наполнив емкость до краев. Посмотрела на нее, принюхалась и сделала глоток. Вода была едкой, вонючей, Ярославе показалось, что она то ли выпила гнили, то ли наелась тины. Аж глаза резануло от такого питья. Прокашлявшись, она посидела еще немного. Ничего не произошло. Встала, побродила вокруг болота, попрыгала на твердой земле, чтобы согреться. И вновь ничего не произошло. Подошла к воде и увидела, как беззвучно трясется и смеется в отражении темноволосая девушка.

– Да ну тебя! – разозлилась Яра, наклонилась и хлопнула громко ладонью по воде, чтобы скрылось в брызгах отражение. Тут же в воде ее схватила холодная и бледная девичья рука, потянула в воду. Не устояла на скользком заснеженном берегу Ярослава, хлопнулась в мутное болото, и потащила ее неведомая сила ко дну. Одежда моментально намокла и стала очень тяжелой, потянув вниз еще быстрее. Захлебывалась, кричала, брыкалась девушка, но болото затягивало, мутная вода над головой сомкнулась, исчезли и небо, и звезды, и лес. Дышать стало нечем, казалось, что вода заполнила всю голову Ярославы, сокрыла мир тишиной. Какая-то темная тень беззвучно окутала девушку, толкнула в самое сердце. Сначала стало очень больно, а потом наступили холод и темнота.

Часть четвертая. Навь

Кристально чистая вода лесного озера затрепетала, всколыхнулась, выплюнула Ярославу на берег. Девушка откашлялась и огляделась вокруг: тихий, странно беззвучный лес царил повсюду. Между деревьями не было видно никакого просвета, поэтому вдали лес чернел, становился дремучим. Зеленая листва и белесое небо над головой уверяли, что в свои владения вступило лето, но при этом было холодно. Беловато-серые тучи мешали определить, сколько сейчас времени. Поверхность лесного озера разгладилась и замерла, отражая общую серость и спокойствие. Вода была прозрачной, но в самом озере не было ни рыбки, ни травинки, лишь зеркальное спокойствие и пустота и однообразные камни на самом дне. Это был замерший, заколдованный мир. Вне времени, вне понятия о свете или тьме. Беззвучность – вот что пугало в лесу больше всего: ни пения птиц, ни шорохов звериных, ни треска веточки. Сколько ни сиди у озера – ничего вокруг не изменится.

А верно, зачем здесь сидеть? Ярослава выдохнула облачко пара, разбавив холодный воздух. Прошлась вдоль озера, наблюдая за неподвижной гладью. Может, это – живая вода? Нет, герои всех баек проходят долгий путь, не может все быть так просто. Ярослава поежилась – одежда еще была мокрая, да и тяжелая от воды. Сейчас бы у огня погреться…

Откликнувшись на мысли об огне, где-то вдалеке среди деревьев задрожал огонек. Что поделать? Надо узнать, кто же огонь разводит и как дальше быть. Заспешила в сторону огонька Ярослава, наступила в мокрый ил – не заметила, что от озера течет тихий и тонкий ручеек, почти невидимый, пока в него не наступишь. Чихнула раздраженная девушка, но, рассудив, пошла прямо вдоль ручья. Если огонек – обман, а Ярослава по его вине заблудится, так хоть по ручью дорогу назад найти сможет.

Долго ли, коротко ли шла она по ручью и мокроватой черной земле сквозь молчаливый лес. С каждым шагом ручеек становился шире и полноводнее, бежал быстрее. Что за диво – чем дальше от большого озера, тем больше воды извилистой в маленькой речушке? Деревья вдруг расступились, открыв вид на широкую поляну. Речушка огибала ее и бежала дальше. В самом центре стояла избушка на двух высоких широких столбах, частоколом окруженная. В окнах свет горел, а по земле у забора разбросанные кости белели. Земля на поляне была вся в рытвинах, растоптана, разрыта, будто вскапывал кто-то. Жутко было Ярославе, но куда же еще идти? Стало быть, по всем признакам – это дом бабы Яги: в байках она и не злая, и не добрая. Повезет – не съест.

Ярослава трясущимися руками открыла калитку и зашла во двор. За забором – чистота, земля ровная и гладкая, вокруг избушки травы да коренья растут всякие. В саму избушку аккуратная лестница ведет с перилами. «Странно, а бабка Милица рассказывала, что избушка стоит на ножках курьих…» – удивлялась Яра, поднимаясь по лестнице. Постучала в дверь – тишина. В окнах свет мелькает – значит, дома есть кто-то. Дверь скрипнула, открываясь, Ярослава тихонечко пробралась в дом.

Внутри избушка казалась самым обычным домом: печка, лавки, прялки, отгороженный угол для сна. Через маленькие низкие окна лился слабый тусклый свет, поэтому в избе царил полумрак, а самый яркий свет излучал печной огонь. Когда глаза Яры привыкли к темноте, она стала замечать бесчисленные ряды полок, сундуков, шкатулок, висящие под потолком сушеные травы и грибы, банки, склянки… Вокруг печки степенно расхаживала женщина, переставляя посуду и котелок с каким-то варевом. Несколько минут Ярослава молча прижималась к двери, не зная, как себя вести. Она думала, что хозяйка дома ее не заметила, но та вдруг сама подала голос.

– Что, так и будешь на пороге стоять, али гостьей будешь в доме?

– Д… доброго дня тебе, бабушка, – робко подошла ближе Ярослава.

– Кто же здесь бабушка? – удивилась хозяйка дома, поворачиваясь лицом к гостье. Это была молодая, стройная, статная женщина с пышными распущенными волосами и глазами такого светлого оттенка, что казалось, будто радужки вообще нет. Нос у нее был длинный, с горбинкой и постоянно дергался, что-то вынюхивая. Одета она была в несколько длинных цветных рубах с юбкой-поневой, а платок завязывала не на голову, а оборачивала вокруг плеч. На поясе ее висело множество ножей, амулетов, мешочков и трав, на голове не было ничего, кроме полоски-очелья. Сразу видно – ведьма. Яра видала не странных ведьм?

– А… разве не баба Яга в байках…

– Раз Яга – так сразу баба? Глупые вы, смертные… Давно ко мне в избу живые не захаживали, – принюхалась вновь женщина, скорчила лицо. – Мертвым здесь, впрочем, тоже делать нечего. Зачем пожаловала, девица?

– Хозяюшка, только не серчай, помоги советом, как мне быть… Я не здешняя.

– Уж это заметно, – недовольно фыркнула хозяйка дома, оглядев гостью с ног до головы. – Откуда ты такая растрепанная?

– Я из деревни. Батюшка мой заболел, я его спасти хочу, лекарство добыть. Бабушка-знахарка сказала, что если мертвую воду найти, то можно в Навь попасть, воду живую добыть. Я к болоту пошла, а там в отражении – девка с черными косами и лицом моим: насмехалась, затащила меня в болото… Очнулась я на берегу озера, а девки той уже и нет нигде. Увидела я огонек, пошла к нему вдоль ручейка, вышла на избушку… Как дальше быть, где воду живую искать – не знаю. Прошу, хозяюшка, подскажи, – затараторила испуганно Ярослава.

– А знахарка твоя тебе не сказала, что Навь – опасна? Попасть-то сюда не так сложно, как уйти. А даже если уйдешь – все равно часть себя оставишь, прежней не вернешься.

– Я знаю, нам знахарка в детстве байки рассказывала о путешествиях смельчаков и необычных дарах… – мечтательно выдохнула Яра, а потом заметила пронзительный взгляд Яги и осеклась. В историях бабки Милицы все казалось простым и понятным, добро побеждало зло, путнику всегда помогали найти дорогу. И хоть всю жизнь Ярослава боялась и страшилась всего связанного с колдовством, иногда она все же мечтала стать героиней такой истории, чтобы не боялись ее, а любили. И поход за живой водой казался ей чем-то навроде такой байки. Настоящая же Навь не походила на мир, где все легко дается.