К центру

Любовь не становится ярче, мощнее, она дышит покоем Свободы, и она виднее на фоне тишины Жизни. Мы к ней навстречу вышли. К настоящей, светлой, благой. Позволяющей быть собой настоящим каждому в Мире. Мы правильный штрих в его идеальной, несовершенной картине.

    Катрин

Ждала темноты

Ждала темноты, чтобы сделать то, ради чего пришла на этот невысокий обрыв ещё днём. Не пришла – спасаясь, сбежала из дома, где царили мрак и ужас.

Она больше не могла это терпеть, а они – те, кто жили там тоже, – могли и хотели продолжать терзать друг друга. Она же мечтала, чтобы вода освободила её от жизни, где она чувствовала себя ненужной, разочаровалась в каждой крупице бытия. Где она была подневольной, где её всегда ограничивали и требовали делать что-то против воли. Требовали быть там и с теми, с кем ей тяжело.

– Тяжело… – шепнул мужской голос за спиной.

Оборачиваться она не стала, понимая, что это всего-навсего призрак тишины, который опять завёл свою игру: повторять эхом, ударяя дерево за деревом волной своей разрушительной пустоты, имя состояния, которое ему удавалось распознать.

– Тяжело быть разочарованной и подневольной, да? От этого ненависть и обида через полное отвержение себя и чувство собственной никчёмности сочатся в мир, разрушая…

– Ты кто? – Неть обернулась и уставилась на незнакомца. Она поняла, что это не дух, а некто проявленный.

– Твоих серых глаз не видно из-за неба. Они сливаются с ним. Ты знала? Будто бы в твоей голове две большие серые бездны, они взирают на меня сейчас.

– Ты Пораж? Ты не должен был приходить.

– Я и не пришёл.

– Как так? Ты же здесь.

Неть уже не боялась гостя. Она много слышала о нём. Долго опасалась. Но время прошло. Перестала. К тому же сегодня она была готова ко всему.

– Ко всему, – игнорируя вопрос, сказал Пораж. – Сегодня ты готова ко всему, поэтому ты здесь, но ты же не пришла.

– Я прибежала.

– И я не пришёл. И не прилетел. Я сюда распространился. Так я появляюсь. Ты готова. Я тоже.

– Я не хочу спасения. Я знаю, ты спасаешь. Я пришла не к тебе. Я пришла за освобождением, к твоей сестре.

– Овда не освободит тебя.

– Но почему? Я же решила…

– Малютка, ты ещё так юна. Тебе всего шесть земных лет, ты не совладаешь с Овдой. Она освобождает только тех, кого посчитает нужным освободить. И внезапно, а не подготовившись.

– Но другие, которых находили…

– Да, их танец с Овдой был ужасен. Она не была им рада. Отталкивала. Прогоняла. Но и она подчиняется законам. Возможно, подневольна, как и ты.

Неть сникла. Опустила длинные ресницы, будто смирилась и согласилась со словами Поража.

– Смирение – сильное качество твоей оборотной стороны. Не спеши к нему прибегать. Побудь ещё со мной. Возможно, я сумею тебе помочь.

Неть закинула тонкие ноги на обрыв, уперлась испачканными ладошками в костлявые коленки и встала.

– Ты позволишь? – спросил Пораж.

– Рассказать мне сказку?

– Да. Ты знаешь о сказках! Как прекрасно. Я люблю действовать, ничего не объясняя, ни о чём не предупреждая. Как ты умна и прозорлива для своих лет!

– Если не хочешь, чтобы Неть исчезла, не давай мне оценок.

– Я хочу, чтобы ты преобразилась. Чтобы твой внешний образ встретился с внутренним, прошёл сквозь него, создал нечто новое и свободное. Как хорошо, что ты не спросила, но позволяешь выражать себя… Я хочу, чтобы ты трансформировалась, накормив меня своим ложным, наносным и раскрыв живое, настоящее…

– Я пыталась…

– Сама? Без меня?

– Разве я не могу без тебя?

– Могла бы, будь ты чуть старше и опытнее в делах нечеловеческих. А так… ты ничего толком не сделаешь. Только расщепишься. Уже, кстати, начала. Ты видишь?

– И вижу, и чувствую.

– Тебе пора послушать сказку. Позволь рассказать её. Погружайся, дитя, в мои словесные игры самоотверженно. Чувствуй дым потока. Дыши глубоко. И делай, делай, делай…

***

Девочку эту звали… И была она столь многогранна и уязвима в каждой грани своей, что качало её, словно былиночку на ветру. А заодно и тех, кто рядом.

Утром она самовлюблённым, довольным собой паразитом слонялась по дому, разыскивая того, кто захочет и сможет её обидеть, чтобы ещё глубже подпитать свою самовлюблённость. Она внимательно слушала близких людей, придиралась к ним, подлавливала на неловких оборотах. Обращала услышанное против себя. Погружала всех в переживания вины, обиды, долга. Тяжёлые чувства. Могут свалить с ног даже очень сильных людей.

Днём, заботясь о хаосе в доме, хваталась она за любую возможность себя отругать, глубоко отвергая себя. Как она неряшлива, как нерасторопна. Никому такая не нужна. Уверяла себя, что у неё всё получается либо неправильно, либо очень плохо и слабо.

А вот и пришло её имя, Крошка. Анастасия. Земное имя. Царское.

Анастасия делала домашние дела вполсилы из-за усталости и раздражения, нарушала обещания, грубо возмущалась миром и людьми вокруг. Так и попадала в иллюзорную точку собственной никчёмности – отвергая себя.

Она уводила самооценку на низший уровень – добивала её неприглядными делами, едкими доказательствами своей бестолковости, которые выдумывала или брала у близких людей. В итоге она взрастила мощное дерево боли и ужаса, а вокруг густой бурьян травм, который не позволял ни срубить его, ни подступиться.

Вечерами же Анастасию окутывало глубочайшее безразличие. «Лучше не станет, я обречена, мир безнадёжен», – пело нечто внутри неё. Она кивала в такт и погружалась в ритм тягучего разочарования. Завораживающий, поэтичный, вязкий ритм. Удушливый и монотонный, он не оставлял никаких шансов на иную реальность. Ритм пустоты. Ритм бездны бытия.

Всё, с чем пришла она на землю, было забыто. Новое, созданное стало ближе и яснее. И в потоках ощущений поменялись местами верх и низ, день и ночь, зима и лето. Чёрное и белое проявилось, раздало ярлыки, разнесло жизнь по категориям, обмануло, затемняя светлое и выбеливая тёмное.

«Что ты делаешь, Анастасия?! – кричал Мир. – Ты же губишь себя и меня внутри!»

Но она не слышала. Отторжение себя завораживало, уводило в болезненном танце от истинного, и глубокая ничтожность царила в мире внешнем и внутреннем.

Самовлюблённость тоже не дремала. Получив открытый доступ к тонким струнам Души и сознания, она, словно паразит, рождала новые обиды внутри Анастасии: на себя, на мир, на людей.

***