Awakers. Пробудители. Том 1

– Нет.

– Ладно.

Я жду от него нравоучений, а он мне – «ладно».

– Думаешь, это нормально? – подталкиваю я.

– Мальчишки иногда дерутся.

Я накинулся на него с кулаками просто потому, что он ходил с дурацкой улыбкой. Мне показалось, что у него дурацкая улыбка. Я смотрю на дядю и гадаю, за что ему сломали нос. Раньше не замечал, а теперь вижу: правда ломали. Вряд ли он бросался на людей без причины. Я тоже не хочу. Агрессия порождает агрессию.

– Я не хочу быть как те террористы, – говорю я. – Злым.

Дядя, тот еще чудак, останавливается, вытаскивает руку из кармана и взъерошивает мне волосы на затылке. А сам улыбается, будто только что лично получил какую-то награду.

– Идем, – говорит.

Мы идем и идем, пока не останавливаемся у каменной церквушки. От нее так и веет спокойствием и благодатью. Вообще я не люблю соборы, особенно те огромные, где чувствуешь себя блохой на спине у слона – того самого, что держит Мир со своими братьями. А это совсем маленький храмик, тут и нет никого. Мы заходим внутрь, он оставляет меня на скамье, а сам идет к алтарю: зажигает свечку, смиренно опускается на колени и складывает руки. Я не думал, что он религиозный, мой дядюшка. Он стоит там, а я сижу… сижу просто, и все… Только в глаза словно песку насыпали.

Правда, мне так хорошо, и я такой хороший. Сижу и плачу. Честно-честно, не знаю, что на меня нашло, но слезы сами выливаются: за того папиного человека, который подставился за меня, за разбитую челюсть этого клоуна… За Кори, мать его, за Базза, за всех этих жертв, которых я ни разу в глаза не видел, и за их родных тоже. Видимо, дядя что-то понимает, потому что подсаживается рядом и ничего не говорит. Наверное, каждому отведена своя порция слез, которую он должен выплакать самостоятельно. Но никто не должен страдать в одиночестве.

Возвращаться домой было тяжело.

Часть 1. О том, как все начиналось

(где много цитат из песен)

Глава 1. Про начало жизни после школы

Когда я в первый раз встретил Троя, в руках у него был грейпфрут. Было бы у него хотя бы яблоко, я бы подумал, что это довольно символично. Но грейпфрут кажется безобидным, разве что брызжет соком во все четыре стороны, когда Трой сдирает с него шкурку, пытаясь добраться до мякоти. Впрочем, вскоре это дело ему наскучило, и несчастный фрукт полетел в мусорку. Уже после того, как нас выперли из музыкального магазина, где рядом с вывеской красуется вполне читаемый знак «С едой и напитками не входить». Трой пытался убедить продавца, что грейпфрут – это не еда и не напиток, а фрукт. Но нас все равно выперли.

Трой вытирает руки о джинсы, достает пачку сигарет и еще раз уточняет таким голосом, будто мультик озвучивает:

– На барабанах играешь, значит?

А потом мы уже едем знакомиться с его друзьями.

* * *

– Он огромный.

– Да.

– Ты уверен, что он должен быть такой…

– Абсолютно.

– …как хрен моржовый.

– Да пошел ты!

Парень тщетно пытается прикрыть ладонью предмет гордости, но одной ладони тут явно недостаточно.

– Что за мобилка?

– «Нокиа». Одна из первых.

– Майк Эллиот – наша гитара, – наконец представляет Трой.

Помнится, давным-давно был такой фильм, где пацан дружил с инопланетянином. Кажется, без этого не обошлось. Впрочем, в футболке с огромными пайетками и красных узких джинсах этот субъект и сам как гость из далеких миров. А мелкие блестки в темных растрепанных волосах как нельзя лучше дополняют картину. Хотя дело скорее во взгляде, который явно говорит о том, что парень лишь процентов на десять находится здесь, а на остальные девяносто зависает неизвестно где.

– Он странный, не обращай внимания, – поясняет Трой, – Из этих… – и добавляет шепотом: – Из англичан.

– Э-э-эллиот, – мои попытки изобразить того самого безобидного пришельца натыкаются на его непонимающий взгляд. Зато он тщательно изучает мою протянутую руку – от кожаного браслета до ультрамаринового лака на ногтях – и делает вывод:

– Ты барабанщик? Трой, он барабанщик?

Тот победоносно разводит руками.

– Не-е-ет, он не просто барабанщик. Он – внимание! – наш новый барабанщик!

– Сказал кто? – гитарист прижимает к груди свою «нокию», подозрительно косясь в мою сторону.

– Папа Римский! Я сказал, кто же еще?

* * *

Я до сих пор удивляюсь тому, как мне удалось внедриться в группу, потому что с первого взгляда было ясно, что ребята смотрят на Троя как на местного шута, а на меня – как на самозванца.

– Ральф Доэрти, – представляет тем временем Трой басиста. – Но мы зовем его просто Дороти.

Судя по акценту басист тоже из «этих странных», а хмурый вид намекает, что прозвищу он рад не очень.

– Ты не можешь вот так просто кого-то привести и взять в группу, – шепот Ральфа отчетливо разносится по всему гаражу, хотя я стараюсь не вслушиваться.

– Нет, это ты не можешь! А я могу! И буду!

– Не повышай голос на старших.

Трой нервничает, взъерошивает залакированный затылок и переходит на шепот.

В это время на другом конце гаража Майк с робким упоением рассказывает мне о том, что первые модели мобильных телефонов – раритет. Они настолько древние, что новые технологии на них не распространяются.

– Новые мобилки – вредные. К тому же с их помощью кто угодно может отследить твое местоположение. Первые модели – классика, – он трясет аппаратом величиной с кирпич. – Чем проще модель, тем сложнее ее сломать. Когда все поймут, цены на этот хлам взлетят до небес. Я купил с десяток. Тебе надо?

– Они работают?

– Не совсем. Пока.