– Ешьте, ешьте, – приговаривал митрополит, накладывая яства в тарелки своих гостий; Димитрий тоже присоединился к пиршеству. – Я уж вчера хотел выбросить все это, но потом подумал: вдруг Лиди с Ани придут? – пошутил он и расхохотался.
Женщины тоже засмеялись.
– Владыка, вы такой веселый!
– Да! – ответил митрополит. – Я не люблю унывать!
Он и вправду веселился от души: перестал напряженно щуриться, шутил, резвился и предлагал тосты. Но когда от налима остался лишь хребет, владыка вдруг снова стал серьезен.
– Дорогие мои, – сказал он, – смех это хорошо, но дело нам предстоит нешуточное. Мы должны за Господа постоять, за церковь Его! Это все очень непросто, но у нас почетная миссия, есть от чего возгордиться. Если мы сейчас этого не сделаем, с нас потом спросится на страшном суде!
Дамы слушали с напряженным вниманием, боясь пропустить хоть словечко. Но Димитрий, понимая, что речь произносится не для него, погрузился, по-видимому, в научные раздумья.
– Вы на меня не смотрите, мне ничего не нужно! – вещал Кирик. – Меня завтра выгонят – я на чердаке смогу жить. Или в подвале. Но подумайте, что есть такие принципы, которыми нельзя поступаться! Нам нужно возродить церковь, чтобы она опять стала сильной, чтобы императоры с ней советовались, чтобы жизнь строилась на канонической основе. Нужно оправославление всей нашей жизни. Нужна любовь христианская… – Тут он умолк на мгновенье и посмотрел куда-то в сторону и вверх, лицо его сделалось одухотворенным, глаза как будто даже намокли.
– Владыка, вас никто не выгонит! Все вас любят! Если что, мы за вас горой! Все настоящие православные с вами! – наперебой затараторили Лидия с Анной.
– Ну, добро, добро. Приведите мне хотя бы тысячу человек, а там поговорим, – отозвался митрополит. – Димитрий, за тобой Академия и обе семинарии, – добавил он, повернувшись к верному помощнику. – Соберемся у храма святого Андрея Стратилата, там как раз будет престольный праздник, никто не удивится.
Прощаясь, обе женщины смотрели на митрополита с нескрываемым обожанием. Умилился и Кирик. Быстро подойдя, он обнял Анну с Лидией и прижал к себе обеими руками. Дамы на несколько секунд коснулись висками горячих архиерейских щек.
– Благословите, святейший владыка! – попросила Лидия, получив свободу.
– Ну, какой же я святейший? – Кирик мягко рассмеялся, осеняя ее крестным знамением; на его лице отчетливо отпечаталось удовольствие.
Проводив дам, его высокопреосвященство поднялся в кабинет и вскоре опять вызвал Димитрия:
– Послушай, я всё никак не решу насчет Стратиотиса. У тебя есть какие-нибудь идеи?
– Пока нет, владыка, но… я не уверен, что это настолько уж важно. Ведь, в конце концов, он всего лишь огласил новую линию государства – что они все-таки хотят строить нефтепровод. Вот и всё.
– Да нет, ты, видно, самого главного-то не приметил! – воскликнул Кирик. – Ну да, ты пропустил его предложение!
– Это вы про… материальную компенсацию, отчисления?
– Именно!
– Но ведь, пожалуй, это было бы прекрасно, и это наша программа-минимум на данном этапе?
– Димитрий, ты ничего не понимаешь в политике! Занимайся своими канонами, ты в них спец, а сейчас слушай меня, – сказал архиерей раздраженно. – Статья раскрывает наши карты! Причем, совершенно случайно, я уверен. Этот протяженносложенный остолоп думает о том, что по его представлениям справедливо, но выдает то, что сейчас не должно упоминаться. Нам нужно думать о ближайшем будущем. Если такой вопрос встанет до серьезных и тайных переговоров, то очень многие благочестивцы скажут, что мы подняли всю эту бурю из-за денег и всё зависит от того, будем мы получать аренду или не будем. И тогда многие побегут назад, к нашему святейшему бессребренику. Они ведь не думают о реальности, не могут понять, что церкви нужны деньги для процветания, для внедрения наших идей, для новых газет, журналов, для радио, телевидения! Да даже и для того, чтобы такому ценному человеку, как ты, дом построить – что в этом плохого? И что они в этом понимают?
Димитрий ухмыльнулся и скромно опустил глаза.
– Ну да, не смейся.
– Да они готовы у нас каждую лепту считать! – подхватил Димитрий.
– Не говоря уж о том, что еще учат архиерея, чем ему заниматься в отпуске и в каких отелях проживать! Лыжи нельзя, яхта – неблагочестиво… тьфу. И вот, теперь Стратиотис поднимет всю эту муть со дна!
– Владыка, может быть, есть смысл связаться с Костакисом? – медленно и вкрадчиво проговорил Димитрий.
Кирик поморщился.
– Нет, погоди, я не об этом, это неуместно. Ты найди мне лучше того паренька, что с компьютерами дружит. Помнишь?
– Конечно. Как благословите, владыка!
Лидия с Анной между тем вышли за ворота монастыря с восторженно-умиленными лицами, но тяжелым шагом – руки им оттягивали пакеты с книжками.
– Я думаю, мы еще увидим его иконы… – тихо промолвила Анна. – Он ведь такой подвижник! Мученик за веру!
– Ты что, ненормальная? – возмутилась Лидия. – Да пусть он еще нас переживет!
* * *
В шесть часов пополудни, когда августовский зной еще и не думал спадать, Панайотис Стратиотис в сопровождении Фомы Амиридиса вступил на мраморный помост Форума Константина. Это была одна из древнейших площадей Константинополя и уж точно самая знаменитая. В ее центре возвышалась Порфировая колонна с большим крестом, воздвигнутая еще самим Константином Великим. Когда-то наверху стояла статуя основателя Города, изображенного в обличии Аполлона, но она давно разбилась, и восстанавливать ее не сочли нужным. Крестоносцы едва не обрушили колонну, пытаясь добыть из ее основания заложенные туда, согласно легенде, реликвии: рукоятку от топора Ноя, кресало Моисея, остатки чудесно умножившихся евангельских хлебов и «Палладиум» – деревянную статуэтку Афины Паллады из Илиона, хранившуюся прежде в Риме. История умалчивала о том, оказались ли поиски бесплодными или нет. Но совершено точно было известно, что после крестоносцев Форум пришел в полный упадок. Барельефы, украшавшие колонну, частью пропали, частью перекочевали в Венецию, а на месте древних портиков выросли разномастные постройки, в чьих стенах было немало древнего мрамора. Только красноватый столб с крестом возвышался над Городом. Его хорошо было видно даже из Галаты, хотя сооружение всё глубже уходило в землю.
Всё изменилось в середине девятнадцатого века, когда близ колонны случайно нашли массивный каменный куб в виде головы медузы. Он оказался основанием огромного тетрапилона. Начались раскопки, и постепенно археологи вышли на уровень мраморного покрытия площади, которое располагалось на глубине трех метров от поверхности. Вскоре родилась идея восстановления Форума, с чего, собственно, и началась научная реконструкция исторической части Константинополя. Вся позднейшая застройка в этом районе была разобрана, после чего открылись следы древних портиков и зданий. Конечно, о пропорциях большинства из них оставалось только догадываться, но все же удалось воссоздать круговую колоннаду, два арочных проезда, соединявших Форум со Средней улицей, фонтан со статуями и два храма – Богоматери и святого Константина. Позже возвели здание верхней палаты Синклита – в память о том, что в прежние времена он собирался где-то здесь. Из портиков были и выходы к Императорской библиотеке, Археологическому и Историческому музеям.
Беломраморная «чаша», к которой со Средней улицы вели два широких лестничных схода, конечно, затрудняла движение, поэтому двумя кварталами севернее проложили параллельный проспект, а древнюю дорогу от Августеона до Форума Константина, а затем и дальше, до самого до Форума Быка, сделали пешеходной зоной. Впрочем, по длинным участкам Средней между восстановленными площадями можно было бесплатно передвигаться на электромобилях, сцепленных в недлинные поезда.
Полированные камни Форума Константина сверкали и дышали жаром, от них рябило в глазах. И не только из-за блеска, но от того, что здесь был собран мрамор самых разных оттенков – от древнейших камней, серых и источенных непогодой, до современных вставок, которые хоть и подбирались по цвету, но все же явственно выделялись на общем фоне.
Сегодня друзья спешили не на заседание верхней палаты Синклита и даже не в читальный зал Императорской библиотеки, всё было гораздо прозаичнее: за Фомой и Панайотисом бесшумно закрылись стеклянные двери, и они очутились в недрах «Мега-Никса». Здесь было прохладно, но людно и шумно. Сразу запахло рыбой, разогретым маслом и свежей зеленью. Стратиотис недовольно поморщился: он не любил сильных запахов.
– Пойдем-пойдем! – Амиридис подтолкнул друга. – Увидишь, здесь очень мило!
Главный столичный «Мега-Никс» или, как его называли между собой сотрудники фирмы, «Дворец» располагался в двух шагах от Форума. К нему вел широкий проход, начинавшийся от южного портика. «Мегу» давно уже полюбили туристы, гуляющие по главной улице, покупатели, ошалевшие от толкотни Большого Базара, и, конечно, завсегдатаи Ипподрома, наводнявшие «Дворец» в праздничные дни. «Мега-Никс» занимал просторное здание, построенное специально для «быстрой еды». Конечно, архитектор не по своей воле ограничился двумя ярусами, но что было делать – пришлось вписывать заведение в формат одной из главных имперских площадей. Зато внутри фантазия зодчего разыгралась вовсю: здесь имелись общие залы, отделанные досками в морском стиле, уютные уголки на несколько столиков и даже трапезные, где посетитель мог пообедать в относительном уединении – длинные столы были там придвинуты вплотную к высоким мраморным перегородкам и дополнительно разделены на небольшие отсеки. К одному из таких отсеков и направились друзья. Фома погасил телеэкран, где молоденькая дикторша рассказывала о результатах сегодняшних забегов, и вызвал сенсорное меню.
– Смотри, Пан, всё просто.
Он потыкал пальцем в названия блюд, которые Стратиотис даже не успел прочесть, и вставил в гнездо банковскую карту.
– Две-три минуты – и наша рыбка приплывет пневмопочтой прямо сюда. Никакой толкотни!
Панайотис усмехнулся:
– Да, техника! Но, ты знаешь, мне всё же это не по душе. Еда – дело интимное, ее должен готовить старый повар, и чтобы верный слуга строго по расписанию подавал обед на фамильном фарфоре… А чем есть вот так, лучше вообще не есть.
– Ой-ёй! – Амиридис расхохотался. – Откуда в твоем монастыре слуги и фарфор? Разве они монахам полагаются?
– Да я же и не монах еще!
– Ты хуже монаха, ты зануда! Многие монахи веселее тебя, хотя и у них слуг не водится.
– У них есть послушники и трапезники. – Стратиотис нахмурился.
– Ладно-ладно, не обижайся, я же шутейно! Не хочешь – не ешь, разве тебя заставляют? – Фома пожал плечами. – Ты же, бедняга, не по своей воле сюда притащился, а по воле твоего типа из «Византийской культуры». Ну, вот и сиди, впитывай, как наша культура здесь реализуется.