Восточный экспресс

– Как вы смеете?! – почти закричала она. – Что вы себе позволяете?! Любой порядочный человек на вашем месте…

– С чего вы взяли, что я порядочный человек? – перебил он, глядя на нее с насмешливым интересом. На этот вопрос она не нашла, что ответить. Ее попутчика, похоже, ситуация забавляла, и только. Он спокойно открыл бутылку «Пруссы» и спросил: – Желаете?

– Нет, спасибо! – ответила Дарья почти грубо. На самом деле ей хотелось пить: при виде Алхимика у нее мгновенно пересохло в горле, – но услышанное так возмутило ее, что любезничать не возникало ни малейшего желания.

Вагон мягко качнуло, и перрон за окном поплыл. «Ну, вот и всё, – обреченно подумала Дарья. – Две недели с этим… нахалом! Господи, куда я влипла!»

«Нахал» между тем взял со столика пластиковый стаканчик, вынул из упаковки, налил воды и неторопливо выпил. Глаза Дарьи невольно приковались к его кадыку, двигавшемуся в такт глоткам. Она заметила как раз под ним три родинки, расположенные равносторонним треугольником – занятно…

– Надеюсь, вы не заняты выбором места, где чикнуть бритвой, пока я сплю? – поинтересовался Алхимик.

Дарья чуть не подпрыгнула и только тут осознала, что всё еще не отрывает глаз от его шеи, тогда как он уже отставил пустой стакан и насмешливо смотрит на нее.

– Что за глупости! – пробормотала она, краснея, и устремила взгляд в окно. – Лучше скажите, что вам от меня нужно!

– Вы невнимательно прочли письмо из «Логоса»? Нам нужна помощь в синхронном переводе.

– Пожалуйста, не корчите из себя дурачка! – вспылила Дарья. – В «Логосе» полно хороших переводчиков, в том числе русскоязычных. Я далеко не лучший специалист по синхронному переводу, у меня он даже в резюме не значится. Тем не менее, вы запросили именно меня, ведь это, конечно, вы рекомендовали меня Димитриадису. Итак, что вам от меня нужно?

– Вы умеете мыслить логически. Что ж, отвечаю: я не привык бросать химическую задачу, не решив ее.

– Что вы имеете в виду?

– Вы от чего-то бежите. И к чему-то стремитесь. Иначе бы вы никогда не появились в нашей лаборатории. Я хочу понять, что за реакция в вас идет. Мы с вами уже об этом однажды говорили.

– Зачем вам это? – вскинулась она.

– Любопытство ученого, если хотите. – Он слегка пожал плечами.

Дарья уже собралась разразиться тирадой о том, что она не подопытный кролик и не намерена удовлетворять Алхимикову тягу к знаниям… но вместо этого схватила вторую бутылку «Пруссы». Ставрос тут же ловко распечатал другой стаканчик и придвинул к ней.

– Спасибо, – пробурчала она. Ее рука слегка дрожала, когда она наливала себе воды. Осушив стакан торопливыми глотками, Дарья глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и сказала: – Допустим, вам удастся это выяснить. Что вам это даст? Вы химик, копаетесь в древних рукописях и рецептах. Какое вам дело до реакций в человеческих душах?

– Видите ли, одна из распространенных ошибок ученых, даже тех, которые считают алхимию не шарлатанством, а законной предшественницей современной химии, состоит в том, что они вычленяют в ней чисто химическую составляющую, а всё остальное отметают, как ненужный сор, мифологию, устаревшую образность. Для них драконы, львы, киммерийские тени и прочие алхимические термины – не более чем причудливые обозначения веществ, придуманные людьми, не ведавшими научно-методологического подхода. А задача исследователя, по их мнению – расшифровать этот средневековый код и реконструировать тот или иной рецепт, всего лишь химический рецепт, и только. Мало кто задумывается о том, что средневековый химик и химик современный видят мир по-разному. В новое и особенно новейшее время человечество накопило такую огромную сумму знаний и информации о мире, что это неминуемо повлекло специализацию каждой отрасли науки. Средневековые ученые были энциклопедистами, они знали все науки своего времени сразу, от литературы и истории до медицины и астрологии, причем великие люди обладали одинаково глубокими познаниями в каждой из них: автор философских сочинений мог одновременно быть алхимиком и астрологом, а практикующий врач – писать трактаты по истории или богословию. В наши дни подобное невозможно. Современный химик не будет таким же специалистом в литературе или физике, тогда как древнего алхимика интересовало устройство мира в целом: не только химия веществ, но и, так сказать, химия слов, образов, чувств, небесных сфер… Конечной целью алхимики имели не трансмутацию веществ как таковую – это всего лишь поделье. Настоящим делом было освобождение духа через материю и материи через дух. Алхимический рецепт заключает в себе несколько уровней. Описание собственно химической реакции – только один из этих уровней, далеко не единственный. К тому же алхимики не были последовательными мыслителями. Химия как наука – точнее, та протонаука, которая существовала в те времена – руководила ими лишь отчасти. Алхимия вообще самая туманная наука из всех, оставленных нам в наследство предками: тонкость, двусмысленность, парадоксы, широта, неоднозначность… Алхимическая литература богата, есть и просто сборники рецептов для конкретных задач – например, для окраски тканей или стекла, очистки жемчуга и так далее, – и в них разобраться чаще всего не так уж сложно. Но чтобы понять алхимический трактат, надо знать на высоком уровне психологию бессознательного, не говоря уж о собственно химии.

То, о чем говорил Ставрос, было настолько интересно, что возмущение Дарьи почти улеглось. Правда, она уже читала подобные рассуждения в книги об алхимии, однако в устах Севира всё это звучало как-то красивее и увлекательнее. Конечно, Алхимик повел себя нагло, но если в результате Дарью ждет две недели таких занимательных бесед, то, возможно, оно того стоит… О том, что будет твориться с ней после двух недель такого общения, она предпочитала не думать.

В дверь постучали, и улыбающаяся проводница, войдя, проверила билеты, сообщила код от замка на двери купе, спросила, не надо ли чаю или кофе, пожелала хорошей поездки и вышла.

– То есть вы хотите сказать, – заговорила Дарья после небольшого молчания, – что алхимия затрагивает все сферы человеческой жизни?

– Конечно.

– Хм… Похоже на толкование «Изумрудной скрижали» в одном романе… Но даже если так, почему именно меня вы выбрали… в качестве объекта исследования? Вы правы, у меня есть некоторые… внутренние проблемы, но, в конце концов, вас это никак не касается! И вокруг полно людей со всякими проблемами! Зачем вам именно я?

– Думаю, я могу вам помочь.

– Какая самонадеянность!

– Ученый должен быть самонадеян, иначе он ничего не добьется.

– И с чего же вы собираетесь начать? – насмешливо спросила Дарья.

– Для начала вы расскажете, почему пришли работать в лабораторию.

«Всё равно он от меня не отстанет, – обреченно подумала она. – Но, впрочем, почему бы и не рассказать… без лишних деталей, конечно! Может, он и правда посоветует что-нибудь полезное?»

***

Она вкратце поведала о том, что побудило ее испробовать профессию лаборантки. Ставрос слушал внимательно, глядя в окно – к несказанному облегчению Дарьи, которая поначалу боялась, что он так и будет непрерывно буравить ее обсидиановыми глазами. Когда она закончила, Алхимик какое-то время молчал, раздумывая, а затем промолвил:

– Вы чувствуете неудовлетворенность жизнью. Не самое плохое чувство.

– Но и не самое хорошее, – буркнула Дарья.

– Согласен. Но оно свидетельствует о том, что человек к чему-то стремится. Или что ему хотя бы есть, к чему стремиться. В отличие от человека, который всегда доволен собой и жизнью.

– Ну, недовольство недовольству рознь. Бывают люди, вечно всем недовольные, с ними пообщаешься, так подумаешь, что лучше б они были самодовольными добряками, – возразила Дарья, вспомнив свою сибирскую тетку.

– Да, но это обратная сторона того же явления. Брюзга точно так же не развивается внутренне, как и самодовольный. Но в вашем случае недовольство проистекает, скорее, из того, что ваши внутренние устремления не находят себе реализации в той жизни, которую вы ведете.

– Может, и так, но если я даже не понимаю, что это за устремления, как я могу найти пути к их реализации? – Дарья пожала плечами. – Ведь, например, как переводчик я вполне состоялась, и к чему тут стремиться, чем заняться? Пробовать себя в новых жанрах перевода? Но я это и так периодически делаю. Если б я еще сама была писателем…

Внутреннее напряжение постепенно ушло, и она слегка расслабилась: уж если им суждено провести вместе две недели и от этого никуда не деться, то стоит ли дергаться? Ведь отец Павел сказал: нервничать – только играть на руку демонам. Конечно, сейчас она вляпалась в искушение куда худшее всех прежних, связанных с Алхимиком, но ее вины здесь точно нет: разве могла она догадаться?! И всё равно ничего не изменишь, так не разумнее ли воспользоваться ситуацией? Ведь со Ставросом наверняка можно поговорить о массе интересных вещей…

– Вот, кстати, а как же творческие люди? – спросила она. – Неужели они творят свои шедевры из чувства неудовлетворенности? Или они всегда думают, что самое лучшее произведение еще не создано?

– И это тоже. Но дело не только и не столько в этом или в стремлении к славе. Творчество и наука – особые области. Неудовлетворенность в них это не какое-то туманное ощущение, а стремление вперед, в бесконечность и вечность, попытка ухватить неуловимое, объять необъятное, желание дойти до новых ступеней совершенства или до новых открытий, докопаться до еще больших глубин, измерить и взвесить вселенную еще точнее, выразить музыку небесных сфер еще ярче, достовернее…

Его глубокий голос хотелось слушать и слушать, а в сочетании с тем, что он говорил, эффект был попросту магическим. «Как есть алхимик!» – подумала Дарья. Казалось, не хватает только стен пещеры вместо купе, запахов сушеных трав и таинственных зелий, черной мантии на плечах Ставроса…

– Кстати, о науке, – сказал он. – Ведь у вас филологическое образование, не так ли?

Вопрос вернул ее к реальности.

– Э… да, – ответила она, с трудом отводя глаза от Алхимика. – Греческая филология. Новогреческая, – уточнила она.

– Доктор наук?

– Нет, что вы!

– Почему же нет? Ведь вы не вчера окончили институт.

– Знаете, у меня были… всякие обстоятельства… В общем, я даже и не думала ни о какой диссертации до сих пор.

– Почему бы вам не подумать об этом сейчас? Научная работа очень хорошо стимулирует. И успешно прогоняет всякие неясные чувства вроде неудовлетворенного желания.

Последние слова, особенно в сочетании с его колдовским голосом, прозвучали двусмысленно… Или ей это только показалось? Кровь опять прилила к ее щекам, и Дарья уставилась в окно, за которым бежали зеленеющие поля и покрытые лесом холмы Вифинии.