Цифровик

– Чтоб я сдох!

От красной травы и черных кустиков веяло теплом, снег падал и тут же таял.

Антидот нашелся на подоконнике. Первым делом Григорий вколол себе полный шприц в вену. Боль в зубе тут же стала адской. К тому же заболели суставы, мышцы, голова. Но больше всего донимала пульсирующая боль в зубе.

Стонущий голый человек пробирался сквозь чащу странных растений. Обрывая свободной рукой мешающие пройти лианы, другой рукой он крепко сжимал несколько шприцов с синеватой жидкостью.

Неважно, что сердце то бьется, то не бьется. Неважно, что кружится голова. Неважно… Все неважно…

Внезапно лес инопланетный кончился и открылась заснеженная равнина, за ней начинался вполне земной лес. Разноцветный. Мокрый. Холодный.

Ну и ладно. Дорога в один конец. Все лучше, чем оставаться безвольным телом, приклеенным к потолку.

– А-а-а-а! А-а-а-а!

Григорий шел скорее наугад, чем целенаправленно, но почему-то был уверен, что идет правильно.

Периодически он кричал от боли. Периодически звал на помощь. Иногда он просто плакал.

При этом он не останавливался и ковылял, не чувствуя начисто замерзших ступней.

Почему не поискал одежду, почему не посмотрел спички и нож в доме? Да хрен его знает почему.

Назад возвращаться нельзя.

Знакомый объект показался за деревьями. Все такой же плоский. Так же ряды отверстий. Прислонившись к нему спиной, замер человек с большой черной трубой в руках.

Григорий добрел до него, сел рядом и тут же почувствовал запах гниющего мяса. Где-то наверху послышался знакомый гул. Григорий уронил в снег шприцы, потом выбрал один из них и вколол себе в мышцу ноги.

– Что? Не вернулся ты за мной? – спросил он у трупа. – Весь антидот мне оставил. Вон они как твой костюмчик-то раздербанили. У тебя должно быть что-то, что может мне помочь.

В небольшом рюкзаке оказалась куча всяких девайсов, многие из которых Григорий видел в первый раз в жизни. Постанывая и стараясь не обращать внимания на потрескивание и шорохи из леса, а также на то, что почва под ним явно движется, он пытался разобраться. Ноутбук требовал пароля. Фонарик не горел. Мобильный телефон не работал.

В конце концов он нашел некий прибор с одной кнопкой и выдвижной антенной. Он поставил его перед собой, нажал на кнопку. Ничего не произошло.

Запасные батарейки нашлись в рюкзаке. При повторном нажатии прибор тихо запикал.

– Надеюсь, ты не бомба.

*

– Нашему мальчику принесли лекарство.

Игла вошла в вену. Седой человек в смирительной рубашке дождался, пока девушка уйдет и, упав на пол, начал бешено кататься по полу, стараясь удариться головой обо что-нибудь.

Мягкие стены. Мягкий потолок. Смирительная рубашка. Капельница. Куча скрытых камер.

Зубы теперь не болели, но Григорий жил буквально от укола до укола.

Приходила очень красивая девушка, делала ему укол.

После этого его тело становилось послушным, разум успокаивался, и Григорий был способен некоторое время вести себя как нормальный человек.

Они, остальные, пользовались этим как могли. Надевали на него очень красивые костюмы, брали интервью, кормили очень вкусной пищей. Да что уж там, даже женщин ему приводили.

Человек, который выжил каким-то образом в эпицентре заражения. Человек, который смог найти нервный центр болезни. Который дал человечеству возможность победить.

Он был их героем.

Их легендой.

Он был центром научных изысканий и политических интриг.

Но продержаться в таком качестве ему удавалось недолго.

Буквально через два часа после укола он начинал чувствовать себя так, будто ему в живот и в мышцы навтыкали кусков стекла. Иногда он даже видел эти куски и пытался их вытащить.

Сначала его пытались успокаивать, потом пытались просто колоть обезболивающее, потом все махнули рукой.

– Детоксикация вашего организма займет несколько лет, – объяснил ему некий человек с очень умным взглядом и аккуратной седой бородой. – Будем надеяться, что у вас еще будет пара десятков лет нормальной человеческой жизни.

Для нормальной человеческой жизни нужно было слезть с иглы. Но это было невозможно, потому что все хотели видеть настоящего героя, которому в некоторых странах даже ставили памятники.

Так что ему кололи некий современный наркотик, производный от той напасти, от которой Земля с трудом, но избавлялась.

Нельзя, чтоб герой разбивал себе голову о стену, чтобы он откусывал у себя куски мяса из руки, чтобы он пускал слюни, прислонясь к стене, или катался, корчась от боли, у всех на виду.

Когда-то у него был деревянный домик. Он помнил деревянный домик. У него была большая черная собака. И старая отечественная машина. И он ловил рыбу с берега. Как давно это было?

Периодически это все ему снилось.

Во сне он выходил на крылечко и ждал, когда к нему придет его разговорчивый друг, который дал ему когда-то столько волшебных иллюзий.

Но никто не приходил.

Никогда.

Финальная форма

Странный запах заставлял нервничать, он буквально лез в ноздри, мышцы тела деревенели от напряжения. Черные фигуры на тротуарах двигались с невероятной скоростью. Впрочем, в них не было ничего человеческого. Но при этом остальной пейзаж оставался тем же: машины, деревья, панельные двенадцатиэтажки.

На звонок в дверь он решил не обращать внимания, было абсолютно неинтересно кто там звонит и чего хочет.

Откуда-то снизу, из-под балкона, послышался странный шум. Держа в руках чашку, он поднялся и посмотрел. Нечто большое, черное, состоящее из множества сочленений и конечностей лезло к нему практически по голой стене.

Сев обратно в кресло, мужчина спокойно наблюдал, как нечто странное – большое и неповоротливое – медленно переваливается-переливается к нему на балкон и аккуратно-компактно устраивается на полу напротив его кресла.

– Ну привет. Как успехи? Долго же ты шел.