Вдогонку лету

–Нет, просто не считаю нужным.

–Понятно, значит ты просто хочешь, чтобы тебя считали малявкой. Вот трое моих бывших…

–Да знаем, знаем мы всё о твоих бывших! – махнула я рукой.

В глазах у моей соседки появилась злоба. Но продолжения конфликта не последовало, так как вошла Юля и сказала, чтобы мы надевали спортивную форму.

Глава 17.

Солнце все так же нещадно посылало на Землю свои лучи. Правильно я сделала, что надела юбку-шорты, вместо спортивных штанов. Не так жарко.

Мы спускаемся с Настей и Юлей по горной тропе. Идём, как бы в сторону школы, но только не вверх, а вниз. Какие-то старые, деревянные строения. Останавливаемся, рядом стоят другие отряды со своими вожатыми. Несколько вожатых у старта. Ждём, когда наступит наша очередь. Бежим вперед, к чему-то неизвестному, может быть к победе. Под ногами корни деревьев вылезают из-под земли. Почти лес. Лес, находящийся посреди «Артека»? Посреди яркого, детского города. Первая станция – вопросы о птицах и животных. Едва они закончились, мы ринулись бежать в направлении следующей станции. Канавы, ямы на тропинке. Снова остановка. Стоим, ждем, пока Элю на носилках туда-обратно не пронесли. Побежали дальше. На следующей станции нужно, не упав, перебраться с камня на камень. И так дальше-дальше. Между станциями передвигаемся бегом, на самих станциях постоять тоже редко удаётся – только если в очереди. Между деревьями по-разному натянуты верёвки, и по ним, под, между и т. д. нужно пробираться. Довольно весело, но иногда страшно.

Я бесстрашно подошла к натянутой между двух деревьев веревке. Попробовала встать на нее и чуть не упала. В голове мельком пронеслось: «Зачем я вызвалась проходить этот участок?» Но тут же я взяла себя в руки – всё же я проходила по веревочной трассе на большей высоте, чем на этих, просто смешных, пол метрах. Ну и пусть, что сейчас без страховки! Осторожно держась за стоящее рядом дерево, забираюсь на веревку. Сразу же беру канат – единственного помощника. Медленными шагами двигаюсь к другому дереву. Надо же – ни капельки не страшно!

Как только я спрыгнула с веревки, мы снова побежали. Дорогу нам указывала вожатая Настя. Когда мы остановились у следующей станции, то она нам сказала:

–Это последняя станция, после ее прохождения бегите быстро-быстро!

Мы встали в линию, взялись за руки. Нам нужно было пройти между двумя рядами сосен, которые были опутаны веревками, не задев их. Как только я прошла сквозь эту «дорогу», я начала бежать со всех сил. Я и мои соотрядники выбежали за финиш, и я, наконец-то смогла отдышаться. Некоторые из тех, кто еще был за финишной линией, медленно шли. Настя, увидев это, закричала:

–Бежать! – и те от испуга побежали с такой силой, будто за ними гнался кто-то страшный. Но их это не спасло от гнева вожатой:

–Время засчитывали по последним людям из отряда!

Когда девушка успокоилась, мы пошли в корпус «Янтарного», отмываться.

У Кати-Ули были чрезмерные недовольства моей чистоплотностью. И поэтому, чтобы вечером на меня она в виде страшного существа не набросилась, я решила отмыть колени в раковине. Проделав это, я вытерла пол и вышла из ванной комнаты.

Но, наверное, либо она, либо ее подружка Настя увидели, как я смывала грязь, и поэтому «королевишна» решила проверить – сухо ли под раковиной. Хотя странно – это же, должно быть, не царское дело! И каково же было мое изумление, когда она стала на меня наезжать, из-за тог, что ей, видите ли, мокро.

–Я или кто-то из девочек можем поскользнуться, – верещала она. Я стояла и совершенно ее не слушала. Я очень устала и спорить совершенно не хотелось. Потом она утихла, но это «потом» настало только после пятнадцатиминутного наезжания.

После нам всем пришлось красить бутылки для какой-то игры, которую мы будем завтра проводить. Кате-Уле кисточки не хватило. Видимо ей так хотелось покрасить, что она попросила меня:

– Карина, дай кисточку! – сказала "королевишна" с интонацией маленького, обиженного ребенка, который еще и волшебного слова" пожалуйста" не знает.

–А тебе зачем? – как бы удивляюсь я.

–Хочу покрасить, – угрюмо произнесла девочка.

–А слово волшебное ты знаешь? – спрашиваю я, дразня соседку кисточкой.

–Пожалуйста, – прошипела она. Я отдала ей кисточку. " Королевишна" на меня победоносно взглянула, а я гордо последовала в свой уголок.

Она думает, что победила, видя в моём поступке что-то своё. Но я же знаю, что отдала эту кисточку лишь потому, что у самой особого желания на раскрашивание бутылки не нашлось. Лучше уж своими делами позаниматься!

Глава 18.

Сегодня – выходной. Значит, сегодня нас ждёт ещё больше интересностей. И, может быть, приключений! По крайней мере, я на это надеюсь.

Сразу же после завтрака мы отправились кататься на катере. Но, чтобы покататься нам пришлось походить по горной местности Артека. То вверх, то вниз. Но я уже немного привыкла, ведь мы здесь уже почти неделю. И вот мы вышли на пристани. С моря дует прохладный ветер. Сегодня холоднее, чем вчера. Лето по-тихоньку отступает, уступая место настоящей осени.

Едва только мы сели на катер, так сразу же срало тепло-тепло, а в толстовке очень жарко.

И вот артековский катер поплыл и стал отдаляться от берега. Сразу же стало видно, какой все-таки зеленый "Артек". Между ярких корпусов выглядывают изумрудные свечки кудрявых кипарисов. Лесенками Артек поднимается все выше и выше.

Вначале я фотографировала то, мимо чего мы проплывали. Но потом, когда катер стал разворачиваться, поднялись волны и меня укачало. Я сидела, сложившись пополам и уткнувшись лицом в свои ноги. Вожатые заметили это и отвели меня наверх, на свежий воздух, к врачу. Мне дали лекарство, но отпустили только, когда катер причалил к берегу.

Когда мы спустились на сушу, я с радостью села на ближайшую скамейку. Как же хорошо после волнующего катера очутиться на спокойном асфальте! Но насидеться мне не дали – пора было возвращаться назад.

Солнце уже вовсю согревало землю, когда мы оказались на Дворцовой площади Артека.

***

–Знаешь, где твоя рукопись?! – спрашивает меня Ульяна, с какой-то ехидной улыбочкой после обеда. Я сижу на кровати и читаю. Поднимаю голову и вопросительно смотрю на Улю.

–Где твоя ужасно неинтересная рукопись?! – дразнит меня "королевишна". Борюсь с желанием спросить Катю-Улю о том, нашла ли она ее, мою тетрадочку. Колкостями и едкостями побросается, а потом всё равно расскажет. Видя, что я почти не проявляю интерес к ее словам, девочка продолжает: – Позавчера, когда уже все ушли на ужин, в комнате осталась только я. Мне стало интересно, что же такое ты пишешь, – усмехнулась соседка, – и я "одолжила" у тебя почитать.

–Почему ты мне не сказала? Не спросила разрешения? – вскипаю я. – А если бы это был мой личный дневник?

–Ты бы его не оставила раскрытым, лежащим на видном месте, – осадила меня "королевишна". Да, в её словах был резон. Но всё-таки – это моя личная вещь!

– Так где же моя рукопись? – сухо спрашиваю я у нее. И ожидаю, что она слезет со своей кровати и достанет из своего ящика мою тетрадочку. Но этого не случилось. Катя мило и одновременно довольно нагло улыбнулась и стала говорить осторожно, будто идёт по битому стеклу:

– Знаешь, я почитала твою книжечку, – последнее слово она очень неприятно растянула, – и она мне, мягко говоря, не понравилась.

–Во-первых,– процеживаю я, ты не критик, и тебя никто не просил читать недописанную рукопись. Во-вторых, я еще не редактировала, а критиковать, я считаю,

можно только после хотя бы одного авторского редактирования, – но Ульяна, казалось, и не слышала меня.

–Но самое интересное, что потом твоя тетрадь оказалась в урне!

Я испуганно вскочила с кровати и хотела было уже бежать на улицу искать свою рукопись, но услышала вдогонку сказанную насмешливую фразу:

– Ты что так и пойдёшь? – я оглядела себя – да, было бы глупо отправляться на поиски в ночнушке с Винни Пухом. Угрюмо возвращаюсь назад, собираясь переодеться.

–Ты действительно собираешься пойти в Абсолют?!– насмешкой в голосе спрашивает меня "королевишна". – В Абсолют , в который не то что из комнаты выйти нельзя, даже с кровати встать! Попадёшься в лапы самому Абсолюту и поминай, как звали! – и девчонка злобно расхохоталась.

Я медленно поворачиваюсь к ней лицом, глотая слезы и с трудом сдерживая рыдания, говорю:

–Ты специально сказала мне о том, что ты выкинула мою тетрадь, только сейчас, чтобы я не смогла ничего поделать?! Знаешь ты кто? Ты эгоистка! Захотелось почитать – взяла! А ещё воровка, самая настоящая воровка! Ты не просто взяла мою рукопись, но и выкинула её! Ты человек, не уважающий чужой труд! – кричу на нее я. Мой крик уже давно перемешался с плачем. Я хватаю с полки свой телефон и бегу в ванную комнату. А вдогонку слышу:

– Разве писать – это труд?!

Глава 19.

Вбегаю в ванную комнату, запираюсь, сажусь на невысокий бортик. Сразу же окончательно даю волю слезам. Из рук выпадает телефон и глухо стукается о кафельный пол. Я с ужасом поднимаю его, набираю мамин номер. Звоню. Гудки… Отменяю вызов. Мама не слышит. Звоню ещё раз – и снова – гудки. Звоню, звоню… А солёные слёзы скатываются по щекам… Когда я в очередной раз отменила вызов, послышался звук морского прибоя и крики чаек – мамин звонок. Я быстро принимаю вызов, пытаюсь объяснить все маме, но из-за моих рыданий она ничего не может понять, поэтому просит меня: