Колдовской замок. Часть VI. Ключ

– Ты мне лучше скажи, – грозно прорычал Фигольчик, – каким это чудом корабль-рефрижератор с мясом превратился в сухогруз набитый лапшой?

– Пересортица! – широко улыбнулся мафиози. – Примите мои глубочайшие извинения. Эти иероглифы… Один крючочек, загнутый в другую сторону и весь смысл меняется! Человеку непривычному немудрено ошибиться. А что, девушкам не понравилось? Ах, да, вы же до них не довезли свои трофеи…

– А автоматы в руках команды, это тоже пересортица? – взревел Быкович, вступая в разговор.

– Подумаешь, автоматы! – фыркнул Дульери. – Я, например, знал, что вас не возьмёшь какими-то там автоматами! Знаете, ведь я тоже не пророк и не могу предугадать всего, что придёт китайцам в голову. То они наивны и беспечны, как дети, то вдруг такие перестраховщики… Видимо хозяева судна отчего-то слишком боялись за сохранность своей лапши. Вот и…

В это время ширма, стоявшая у стены справа, сдвинулась в сторону, послышался торжественный удар в гонг и сквозь низенькую дверцу в комнату вошли две девушки, смахивающие на фарфоровых куколок, и сухонький старичок, смахивающий на добродушную мумию.

Совместными усилиями они водрузили перед доном Дульери чайный стол, на котором возникли четыре чашечки с чаем, источавшим дивный аромат.

Трое друзей, конечно, не собирались принимать приглашение того, кто обманул их самым бессовестным образом, но сопротивляться столь нежным и изящным созданиям, какими были помощницы чайного мастера, было совершенно невозможно. Пока улыбчивые куколки обслуживали гостей, дон Дульери быстро переговорил с мумифицированным старикашкой, показав при этом превосходное знание китайского языка.

– Известно, что они вошли в город, – сообщил он, когда чайное трио с поклонами удалилось. – Две девицы – золотая, похожая на куклу и зелёная, как русалка, а с ними ещё какой-то мужик, который, по словам очевидцев – «повыше Драговски и пошире Быковича». Стандартное для Чайнатауна определение физической мощи! Вы случайно не знаете кто это такой?

Трое друзей в нерешительности переглянулись.

– Да ладно, колитесь! Я ведь всё равно узнаю. Что за типус? Рыжие до красноты волосы, такая же шерсть по всему телу, а ещё глаза тёмно-красного цвета, как остывающие угли.

– Это мой старший брат, Огнеплюй, – сказал Драгис и достал из-за пазухи красное перо. – Я не знаю, откуда он здесь взялся, как и не представляю, чего от этого следует ожидать, но, по-видимому, он провёл очередную трансформацию над ними и над собой тоже.

– А зачем?

– Ну, насчёт Анджелики всё ясно – ей хотелось вернуть себе человеческий облик. Быть драконом-монстром её не нравилось. Мегги давно мечтала изучить человечество изнутри, а что касается самого моего братца, то ума не приложу. Красные драконы вообще непредсказуемы, а Огги в последнее время был горазд на эксперименты, цель которых весьма расплывчата и неопределённа, как и его действия. Я, например, пока совершенно не понимаю его связь с девушками.

– Не исключено, что они его сексуальные рабыни, – пожал плечами Дульери.

– Ты чо несёшь?! – взревел Бык.

– Братец, – участливо спросил Фигольчик, – ты хорошо себя чувствуешь? Нет, я могу понять твоё желание оскорбить Анджелику, но Мегги ведь его сестра. Ну, и, конечно, странно было бы предполагать, что они на это согласятся!

– Он мог их принудить, – вновь пожал плечами Дульери. – Что же касается близкого родства, то ведь у драконов это не препятствие для связи, не так ли, мистер Драговски?

– Вы совершенно правы, дон Дульери, – ответил Драгис. – У нас гораздо более прочные гены, чем у всех известных живых существ, вот и нет запрета на близкородственную связь. Но вы забываете одну немаловажную деталь – в таких делах у драконов ведущую роль играет самка, а потому, ни о каком сексуальном рабстве девушек речи быть не может.

– Да, но ведь сейчас они люди! – улыбнулся Дульери.

Повисла неловкая пауза. Возразить на слова этого провокатора было нечего, но Дульери, запустив червя сомнения, конечно, не собирался отстаивать свои предположения или что-нибудь утверждать.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, – сказал он, смакуя свой чай. – Мои люди сейчас прочёсывают город в поисках любых сведений об интересующей нас троице. Когда появится какая-нибудь информация, я сразу же вам сообщу. Так, где вы сейчас остановились?

Трое гангстеров недобро рассмеялись.

– В последний раз мы останавливались в тюрьме для особо опасных преступников, – ответил за всех Драгис. – Мне казалось, что вы знаете об этом, дон Дульери. Но нам пришлось покинуть это гостеприимное заведение, так-как там сейчас ремонт и какие-то проблемы с кадрами. Так что сейчас мы в поисках нового жилья, и не можем наверняка сказать, где остановимся. Но мы дадим вам знать, как только устроимся, а пока будем навещать вас время от времени.

– Всегда буду рад друзьям! – ответил Дульери, одарив их улыбкой достойной аллигатора.

Глава 53. Чувство притяжения

Сегодня Огнеплюй явился поздно, но не с пустыми руками. Когда он выложил продукты на стол, девушки даже подумали, что он ограбил супермаркет.

Здесь были и сыры, и колбасы, и сухофрукты, и сладости, и кое-какая выпечка, и даже бутылка лёгкого вина, которое предназначалось девушкам. (Сам Огнеплюй принял обет трезвости и не употреблял даже пива.)

Поверх всего легла не слишком толстая пачка денег, которой при скромной жизни могло хватить месяца на три. Это было хорошо, вот только источник сих «богатств» был неясен, и это девушек беспокоило.

Сам «добытчик» всячески уклонялся от ответа на вопрос, где он всё это взял, и говорил лишь, чтобы они не беспокоились и что он не сделал ничего криминального.

После всех неудачных попыток найти работу, им приходилось перебиваться случайными заработками. Время от времени Огнеплюй что-нибудь где-то разгружал. В таких случаях платили неплохо, но за место шла борьба между здешними парнями, и пару раз он приходил домой с разбитыми кулаками, рассечённой губой и фонарём под глазом. Кроме того эта работа была непостоянной, а потому нельзя было знать наверняка удастся ли сегодня заработать на кусок хлеба.

С криминальными доходами у них тоже была напряжёнка. Огнеплюй несколько раз давал своим спутницам слово, что не будет брать чужого, но периодически нарушал это обещание и уже бегал от полиции за кражу хот-догов и сладких кренделей с переносных лотков в парке.

Девушкам тоже едва не досталось на орехи, когда они попробовали торговать возле станции подземки фиалками, позаимствованными с парковой клумбы. При этом возмутилась, как раз не полиция, а местные торговки, у которых все места были расписаны и кому-то оплачены. Пришлось удирать, всё бросив, чтобы не угодить в участок.

Огнеплюй несколько раз грозился «взять банк», но это ему строжайше запрещалось. Анджелика и Мегги были сугубо против насилия и создания угрозы жизни людям, но дело было не только в этом. При всей своей силе, их друг и брат в таких делах был совершенно неопытен! А потом, его внешность была слишком приметной для таких дел. Стоило раз «засветиться» и на улицу уже не выйдешь.

Необычная внешность была их общим проклятием. Красота и экзотический вид девушек заставляли множество мужских голов поворачиваться в их сторону. Огненная шевелюра их спутника и его высокий рост превращали его в ходячий фонарь.

Поэтому девушек тревожило происхождение принесённого их другом изобилия, и они весь вечер допытывались, откуда оно взялось? Огнеплюй стал отшучивался, рассказывал о том, что нашёл в парке два дерева – колбасное и сырное, а деньги просто рядом в мусорке валялись. Потом поведал, что это проходивший мимо миллионер поблагодарил его за то, что он указал ему дорогу к собору Святого Мика. А когда ему не поверили, то заявил, что всё выиграл на «воробьиных бегах», которые организовали в соседнем переулке местные нищие. В конце концов, он «признался», что нашёл себе богатую вдовушку, готовую не скупиться за услуги определённого характера.

Посмеялись. Но когда он вышел за каким-то делом, Мегги шепнула Анджелике:

– Огги не соврал насчёт вдовушки!

– Почему ты так решила? – удивилась принцесса.

– От него пахнет незнакомой женщиной, – ответила Мегги. – Сильно пахнет! И они не просто так сидели рядом.

Анджелика не знала радоваться ей или огорчаться. Если всё так, то Огнеплюй торгует собой, чтобы прокормить их, а это ужасно! В конце концов, чем мужская проституция лучше женской? Но с другой стороны, если он нашёл себе подругу, разве это плохо?

После того происшествия, которое она считала просто несчастным случаем, он вёл себя тихо, но она по-прежнему ловила на себе взгляды брошенные украдкой. Нет, теперь уже не будет такого кошмара, который случился тогда, но это не значит, что проблема исчезла. Наоборот, всё ещё более обострилось.

Огнеплюй был мужчиной, проживавшим бок-о-бок с двумя молодыми женщинами. То, что одна из них была его сестрой, играло бы роль, родись он человеком. Драконы в этом отношении отличались от людей.

Анджелика не знала наверняка, как это всё у них происходит, но Мегги рассказывала, что вроде как не чаще одного раза в год. Но это не было связано с периодом «течки», как у животных, а было обусловлено их сроками жизни.

Но Огнеплюй больше не был драконом. Он был мужчиной – самцом человека, здоровым и сильным, а это значило, что если он не будет получать женскую любовь, как минимум дважды в неделю, то станет раздражительным, неадекватным и опасным для окружающих!

Теперь, с появлением гипотетической вдовушки могло быть решено сразу две проблемы, но оставались сомнения, неясности. А ещё…

Удивительно, но Анджелика поймала себя на том, что испытывает ревность! Огнеплюй был братом её возлюбленного и, хоть они успели подружиться, но никаких чувств, кроме как к другу она к нему не испытывала. Или… испытывала? Вздор!

Обозвав себя несколькими нелестными эпитетами, девушка решила поделиться своими мыслями и сомнениями с Мегги. И получила неожиданный ответ:

– Везёт тебе! А у меня вот, это никак не проснётся…

– Что у тебя… не проснётся?

– Чувство притяжения. У вас с Огги чувство взаимного притяжения, которое происходит между представителями двух полов. То, что ты не испытываешь к нему такой любви, как к Драсе, ещё не значит, что это чувство между вами невозможно. Притяжение между двумя, это механика, заложенная в живые тела природой, а любовь это дар Небес!