Лисёнок и прочие неприятности бандита

– О финансовой задолженности? – хрипло переспросила я, почувствовав, как руки Дубинина смыкаются на моей талии.

– И о задолженности тоже, – прошептал Василий, прижав меня к себе. – Вот только ни разу не финансовой.

Глава 26

Дубинин Василий

Сжал в объятиях девочку – не будет никаких проблем и прямо душа запела. Вот клянусь, запела. Развернулась и не сворачивается обратно, распирает меня изнутри. Во всех местах распирает, ага… И вроде понимаю, что делаю, что-то не то, ну не нужно при рабочих обниматься-зажиматься, но ведь блондинистая сбежит, если я ее сейчас отпущу.

– Ты что своих друзей не бережешь? – спрашиваю балдея.

– Каких друзей?

– Самых близких, – снял кепку и одел на блондинистую макушку. – Подожди, подтянуть надо, – пришлось отпустить Алису и отрегулировать размер. – Во, отлично.

Девчонка прищурилась, вскинула на меня голову.

– Вы обо всех работниках так заботитесь, Василий Егорович?

– А мы опять на “вы”? – усмехнулся я. – Нет, не обо всех, Алиса Михайловна, только о тех, кто младше двадцати пяти.

– Бедная ваша жена, – театрально выдохнула Алиса, поправляя кепку, но все же не возвращая ее мне. – В мире столько людей младше двадцати пяти.

– Ясно. Я совершил ошибку, когда отпустил тебя. Так мозгожители начинают устраивать протесты, – я вновь крепко сжал Алису в объятиях. Приятно, кабздец, просто. И на слепящее солнце сразу стало плевать и на удушливый зной. Блондинистый оазис.

– Они против аморального поведения.

– До аморального мы еще не дошли, Алиса Михайловна. Все очень даже моральное, – а у самого ладони чешутся, спуститься по пояснице к красивой аппетитной попке и сжать ее.

– Видимо у нас мораль разная, Василий Егорович. Я бы на месте вашей жены уже бы давно Василия-младшего… хдыш, – освободила одну руку и изобразила удар мачете.

– Хых, – хохотнул я. – А ты, значит, Алиса Михайловна, замуж за меня хочешь?

Девчонка вскинула брови, поджала губы, видимо, примеряя мою фамилию, и с возмущением запищала:

– Еще чего! Никогда не хотела гулящего мужа!

– А если я верный?

Она посмотрела на меня снисходительно.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– Верность – это когда не обнимают других женщин, а тем более не целуют их!

Ух, прям отчитала меня.

– А мне нравится, – признался я.

– Что? – она сделала вид, что пытается избавиться от меня, уперлась ладонями в грудь и сжимала ее, царапая ноготками.

– Как ты про верность рассуждаешь, надеюсь, она работает и в обратную сторону. Распространяется не только на мужчину.

– Пф-ф-ф, конечно. К вашему сведению, Василий Егорович, я верная женщина. Ну что ты опять так противно улыбаешься?

– Да ничего, женщина. Может, хватит меня аморально трогать? На нас люди смотрят, а ты мнешь и мнешь…

– Я не мну, а завидую, – выпалила блондинистая. – У меня-то такой груди нет. И вообще, рядом с тобой у меня может комплекс развиться, – она опустила взгляд в вырез свой рубашки.

– Ну, во-первых, это не грудь, а грудные мышцы. А во-вторых, у тебя все более, чем отлично, – добавил тише, с удовольствием наблюдая, как у Алисы начинает частить дыхание. – И я сразу опережу вопрос. Нет, ты такую себе не сможешь накачать, у нас с вами, женщинами, разная физиология.

– Ну, блин, – с досадой выдохнула и перестала сминать мышцы, просто держала ладони на груди.

– Оладушек. Пошли обедать, тетя Гуля машет. Мы же договорились обсудить задержку твоей заработной платы.

– Ну пойдем, – извивалась змеей в моих руках. – Отпусти уже, так мы не сможем идти.

– Отпустил, – я раскинул руки в стороны. – Алис, а ты случайно в армии не служила? – поинтересовался я.

Девчонка сбилась с чеканного шага, медленно обернулась и посмотрела на меня, как на дурачка.

– Нет, – удостоила которым ответом и опять – раз-два, раз-два. А я решил сделать ход конем и, пока есть возможность, поговорить.

– Когда я говорил, что мы не живем вместе с Ирой два года, я не врал, – блондинистая чуть замедлилась. Слушала – это хорошо. – Не буду валить все на Ирку и рассказывать, какая она нехорошая баба, но не вышло у нас. Шесть месяцев жизни в деревне из двенадцати ей оказались в тягость. А ты, как видишь, я не могу оставить поля. Они кормят не только меня и отца, но еще и два десятка людей. Да и не умею я ничего другого, только вот…

– А твоя жена, что, не знала, что ей придется жить здесь? – спросила Алиса с претензией.

– Все она знала, и я знал, что ей в деревушке на сотню домов будет душно. Но, думал само собой рассосется. Не рассосалось.

– Глупость какая-то, – заявила она. – Если любишь человека, то и разделяешь его жизнь.

– Ну-у-у, – выдал я философски. – Что об этом сейчас говорить.

– Действительно, – фыркнула девчонка.

– Алис, я как занимался фермерством, так и буду. С октября по март в городе могу жить, а тут вот все остальное время.

– И зачем ты мне это говоришь?

– Так хочу сразу обрисовать перспективы. Я больше не хочу отношений набегами. Вначале встречи два раза в неделю, потом по выходным, чуть позже – пару раз в месяц, а потом чисто телефонные разговорчики. Я хочу просыпаться рядом со своей женщиной и засыпать с ней. Нет, ну понятно, что в любое время можно съездить по делам или к друзьям там…

Ребанный йод! Во меня понесло, еще чуть-чуть и я бедоносной предложение сделаю!

– Угу, – блондинистая кивнула и ускорила шаг.

Угу?.. А что это угу значит?! Да пошел ты, Вася, со своим полями в самые темные места?..