Книга Извращений

Ты сделаешь первые шаги в неизведанный мир. И каждое новое движение – предаст тебе всё больше стойкости; если не телу, то решимости. В то же время, ты испытаешь трепет перед всем, что окружает тебя: перед травой, землёй, камнями и облаками. Подобные чувства настигали раньше пионеров новых земель, когда земля была стара и ещё не изведана.

Конечно, земля под твоими ногами – уже давно будет истоптана, занесена на карты и продаваться в ближайшем киоске по доллару за метр квадратный. Но ты – человек, который всю жизнь проживёт в своём замкнутом мирке; и для тебя – эти земли и чувства будут сравнимы с высадкой на другую планету.

Ты окажешься в маленьком городке. Ты увидишь совсем иных людей. Ты остановишься у какой-то добродушной четы с тремя детьми: двумя мальчиками и девочкой. Ты увидишь, как они живут и тебе сложно будет представить, что это происходит с тобой.

Во дворе из дома – ты увидишь, как мальчик коротает время, совершая самоубийство с помощью водяного пистолета, стреляя себя в рот. После того, как он покончит со всеми своими тревогами в этой жизни, мальчик запрыгнет на мотоцикл дяди и помчит навстречу ещё неизведанному; вода, как кровь, будет стекать по его губам, щекам, шее и подбородку. И ты даже не сможешь представить, что должен чувствовать по этому поводу: ничего, плакать от тоски по утрате волшебства или смеяться над дураком до слёз.

К тому времени – ты уже давно поймёшь, что этот мир – не создан для того, чтобы лучшие из людей чувствовали себя в нём счастливыми и правильными. Всё тебя будет мучать – всё бросать в дрожь и доводить до слёз.

Ты будешь становиться старше с каждой секундой; чем дальше ты зайдёшь – тем сильнее в тебе будет кричать твоя внутренняя трагедия. И от этого – действительно захочется и смеяться, и плакать; а лучше просто сесть и ждать дождя, время которого настанет уже через несколько минут.

И ведь магия – медленно будет проникать в твою жизнь – в твою и во все наши. Но она исчезнет, когда ты вспомнишь про свою любовь и поймёшь, что давно уже пускаешь слёзы вниз. Другие не заметят её, как и всё остальное, что будет происходить вокруг. И тебя – никто не заметит и не обратит своё вечно рассеянное внимание.

Но тебе – будет известна правда. И не важно, сколько сгорит звёзд, а душ будет сброшено в преисподнюю; сколько дел будет заброшенно на полпути, а детские грёзы – отправлены ко всем чертям в тартары – твоя жизнь на этом не кончится; и тебе полезно будет это запомнить. Пусть старый ты – упадёт с того дирижабля и разобьётся вдребезги. Но пусть на землю ступит новый ты – спасшийся от смерти, хоть и потерявший свою странную любовь, как это уже бывало раньше. Но уничтожишь все эти мгновения в слезах дождя забвения.

Ты давно уже будешь знать, что он что-то скрывает. Наконец, покинув его, ты сможешь увидеть это. Наконец, ты сможешь это выразить – пусть и не вслух. Скрывалось: за ним, за домами, за всемирным движением, превращающим город в глагол… Только тогда у тебя появится возможность понять то, что ты видишь. Ты перестанешь зависеть от всех этих извращений. И тебе откроется твоя собственная история. Ты пойдёшь путём осознания этого мира, который лежит за правдой и справедливостью.

Ты поймёшь всё сам.

И если и можно будет как-либо назвать его, то я бы сказал, что это: «любовь к жизни». В ней нет: ни зла, ни добра; ни правильности, ни ошибки – одновременно.

Но ты, конечно же, сможешь использовать какие угодно слова для выражения вечности – уж прости скромного литератора за его наивность и любовь к метафорам. И ты ведь – не очень будешь любить все эти смыслы, замкнутые в строчках, как в тюремных камерах, не так ли?

Действительно – зачем они, когда есть холст, кисти и краски, купленные на последние, что останутся у тебя в карманах. Зачем нужны слова и буквы, когда есть возможность ничего не говорить и всё показывать?! Не буду тебе мешать – я ведь стараюсь как можно меньше встревать в твою жизнь; ведь пресловутая «Игра в бисер» – у каждого своя, верно? И мы играем в неё прямо сейчас, хоть это и выглядит так, будто и ты, и я играем сами с собой, находясь по разные стороны занавеса; и мы будем играть до самого момента, пока не встретимся и не погибнем вместе.

Мне не захочется мешать тебе – ведь я вижу, как много у тебя работы. Поэтому, я просто предпочту испариться, как делал это уже не раз, стоило твоим глазам на краткий миг только уловить мой полёт. Ведь это – будет твоя жизнь – и я здесь совсем не при чём.

Ты посмотришь на холст. И ты, наконец-то, спустя столько месяцев, знаешь, что делать.

Как нарисовать портрет тайного лидера этого мира – человека, настолько высокого, что при желании он смог бы пролезть через собачью дверь?

Как нарисовать мир, который принадлежит ему, восстал против него и уничтожил? – города, затерянного в сонном чаде своих заводов и выхлопных газов машин, которые запечатлены в вечности в дневных снах его поэтов, музыкантов и художников.

Портрет Бернара – должен быть равен самому Бернару и его миру.

Да – ты поймёшь, что нужно делать. Хоть я и знал, как всё будет с самого начала – всегда интересно, какими путями ты придёшь сюда. Так преступай же – чего ты ждёшь?

Ты будешь работать весь вечер. Затем – всю ночь. А под утро – пустота примет свою окончательную форму. Портрет Бернара будет готов; и это – будет вторая по значительности твоя работа, которую ты нарисуешь за свою долгую жизнь. Критики сойдутся во мнениях, что в этом облике есть часть того, что есть в каждом из нас; а общий смысл работы стремится к бесконечности – каждый раз бросая взгляд на эту картину, которая появится в музее современного искусства имени тебя только через полвека – каждый находит часть самого себя. Именно это – и будет великий Бернар.

Ты будешь смотреть на свою работу; у тебя не будет сил отвести от неё глаз. Затем, ты услышишь, как кто-то робко стучится в твою дверь; а затем – ещё более нерешительно – в комнату зайдёт хозяин. Мужчина в клетчатой рубашке с пятнами, сгорбленной спиной, длинной бородой и грустным взглядов предложит тебе остаться здесь, если ты хочешь, так как ты покажешься ему честным, порядочным человеком.

– Можешь работать в моём магазине. Мы уже давно ищем нового сотрудника. Места у нас много и тебе будет комфортно жить здесь.

– Спасибо, – скажешь ты, смущённо улыбнувшись от искренней благодарности, – но я не могу. Меня ждут дела в столице.

Хозяин дома нахмурился.

– Я слышал, что дела там – совсем идут неладно. Многие уезжают оттуда. Вы – первый из тех, кого я видел, хотите попасть туда в такое время.

– А что там?

– Революция, говорят.

Ты вздохнёшь.

– Понятно. Но мне действительно нужно обратно в город. И если вам не сложно, как бы мне лучше добраться туда?

– Я отвезу тебя до окраины на своей машине. Но в город – я не поеду. Говорят: попав туда – оттуда больше не выедешь.

– Я готов. Если можно, прямо сейчас.

– Даже не позавтракаешь?! Леня напекла блинчиков.

– Я не голоден. Я поем на месте.

Хозяин бросит восхищённый взгляд на холст, стоящий на стуле в углу твоей комнаты. После – понимающе кивнёт и жестом позовёт за собой. Ты возьмёшь холст и выйдешь во двор, где заведённая машина распахнёт перед тобой двери.

По дороге – ты станешь рисовать по памяти рисовать портреты каждого их членов приютившего тебя семейства в своём скэтчбуке; чёрным чернилами, используя только прямые линии разных размеров и десятиградусные дуги.

Когда машина затормозит на одной из широких и пустых улицах окраин города, ты вырвешь пять рисунков их скэтчбука и вручишь их водителю в знак благодарности. Тот с радостью примет подарки. Тогда, ты оставишь ему и картину, рассудивши, что вряд ли Бернару теперь она нужна. Хозяин даст тебе немного денег, крепко пожмёт тебе руку, пожелает удачи и затем – исчезнет в пустоте дырявой дороги. Ты же – направишься в город.

Этого короткого путешествия – вполне хватит для того, чтобы ты соскучился за всем, что ты когда-либо знал. Короткий вояж – всё равно приключение. И ты вряд ли будешь делать то же, чем ты занимался, когда был прежним. Да и зачем? Хоть и чувство надорванности в твоей душе – ещё долго не будет покидать тебя.

Впереди – будет дорога. В её конце…

Разоблачение Шестое

Ты подумаешь, что чашка кофе в полночь на кухне «хостела» или современной коммуналки – не такая уж плохая идея. Затем, ты поймёшь, что это – отличная идея, не смотря ни на что – прочь утомительный сон. Ты сделаешь глоток крепкого, чёрного напитка, в который раз перечитывая надпись на стене с потрескавшейся зелёной штукатуркой: «Всё, что было до меня – забудь жизнь – это море – ща поныряем». Надпись настолько же маленькая, насколько загадочная. Ты подумаешь, нужна ли после «забудь» запятая? Наверное, нет.

Вокруг тебя натюрморт: девушка, то ли сомнамбула, то ли полуночник, в одних трусах и безразмерной майке станет закидываться снотворным, запивая его остывшим чаем; она попытается завести разговор с тобой, но ты вовремя поймёшь, что для неё – ты уже снишься, а потому – направишь её обратно в кровать просыпаться обратно в сон.

Ты же в ту ночь – спать будешь совсем мало; впервые сомкнув глаза далеко за полночь – проснёшься на рассвете. Ты усядешься на краю кровати и повернёшь голову в сторону балкона, где будет стоять парень с гладкой причёской, в чёрной футболке и зелёных шортах. Он будет смотреть на рассвет сквозь свои оранжевые очки. «Мне нравится смотреть на небо в них». Конечно, в реальности – оно будет не таким уж и красочным, не настолько уж и завораживающим. Но реальность – это всё, что у тебя останется. Все эти вещи – действия из быта – будут составлять её и угрожать ей тем, что ничего кроме девушки со снотворным в полночь, и парня в очках на рассвете – не будет.

Город опустеет. Люди будут покидать его семьями. Все выходы из города будут забиты машинами, автобусами и пешими беженцами. Но всё, на самом деле – будет не так уж и плохо. Те, кто останутся здесь – мечтатели, романтики, храбрецы и безумцы – не сильно будут отличаться друг от друга.

Затем, ты захочешь совершить открытие. Путь и не научное, но магическое.

Ты выйдешь из «хостела» с единственной целью – наблюдать – как будто иных целей в этой жизни у тебя не останется. Ты скажешь себе, что не вернёшься обратно, пока не поймёшь самого главного и самого очевидного, проскользнувшее у тебя сквозь пальцы; но поймав которое думаешь: «Как это можно было не понимать раньше?!».

Ты окажешься на старом вокзале, где давно уже не будут останавливаться поезда с пассажирами, а стоять будут только углевые составы, прибывшие с севера. В ржавых, старых грузовых вагонах – ты увидишь целый мир, случайно возникший и застывший на застарелой металлической поверхности этих впадин с углём. «Три птицы возвращаются домой в лучах гибнущего солнца»; «огромный маятник мечтает о Фуко в объятиях лунной пустоты»; «голубка поёт песню самоубийце и тот решает всё же…». Все эти абстрактные истории возникнут случайно; и смысла в них будет столько же, сколько воображения и смотрящего, так как кому ржавчина да коррозия; а для кого – необъятные и волшебные миры. Это картины, где холст – мир; краски – мы; а кисти – время.

Все эти образы и смыслы – возникнут у тебя в голове; они выйдут из твоего сознания в процессе самых невероятных размышлениях. Хотя, известно, что ничего не приходит и не возникает в мозгах у людей просто так – ничего само там родиться не может – только новые комбинации из уже виденного.

Возможно, в тот миг – ты станешь сумасшедшим; вполне вероятно, что ты – уже давно таковым был, если зашел уже так далеко в путешествии по страницам своей книги.

Но более вероятно, что ты – всего лишь смотрящий. Ведь другие увидят в разнообразии миров – лишь уродство ржавчины; а ты же – сможешь заглянуть куда дальше. И всё это – люди увидят на твоих превосходных полотнах, заменивших тебе реальность. Люди будут восторгаться ими. Но искусствоведы поймёт: все эти множественные работы – были лишь ступеньками, которые ты преодолевал на пути к своему главному шедевру, потрясшему весь мир. И с каждым днём – ты будешь становиться всё ближе к нему.

Бархатное пёрышко падает на рельсы, где на него уже движет многотонный состав, с разъярённым лицом локомотива. Поезд заглотнёт его своей тяжестью и скоростью. Но лёгкость пера одолеет тяжесть. Оно вылетит из-под вагонов и ветром устремится к небу, невредимым.