Призрак Джироламо Риарио

— А что такое damnatiomemoriae? — спросил исследователь.

Damnatiomemoriae или наказание забвением

— Вы когда-либо задавались вопросом, почему одних людей помнят и знают о них многое, а о других только то, что был такой человек. Почему о некоторых исторических личностях известно так мало, и никто не знает, что именно с ними произошло? — спросил свидетель исследователя.

— Ну, думаю, все потому, что в месте, где жил человек или произошло какое-то событие, не было хороших историков или летописцев, которые бы обо всем написали. И таким образом, в конце концов, ушли из памяти события или человек, — ответил исследователь.

— В малом вы правы, это тоже причина, но как вы хорошо подметили, в конце концов человек или события исчезли из памяти.

— Что ж, такое возможно по разным причинам, —возразил исследователь.

— Да, возможно. Но существуют способы сделать так, чтобы это случилось. Невозможно, чтобы некоторые события совершенно никто не видел, да еще и напрочь забыл о них. Если только кто-то другой не приложил всех усилий, чтобы заставить «забыть» о случившемся или чтобы о нем не вспоминали, — ответил свидетель.

— Я слушаю, продолжайте.

— В отличие от событий и исторических личностей прошлого, о которых всегда что-то известно, сведений о Риарио и его делах почти не осталось, включая большую часть официальных бумаг, составленных или подписанных им. Нет ничего.

Даже воспоминания, поговорки и рассказы, которые обычно передаются из уст в уста: нет ничего такого, что было бы связано с Риарио. Что касается его жены Катерины Сфорца, к примеру, остались записи, байки, воспоминания в конце концов.

— Так в чем же дело?

— Римляне называли этот вид наказания damnatiomemoriae. Практика забвения имени была распространена еще Древнем Риме и Египте, к ней прибегали и в более поздние времена, чтобы стереть следы осужденного из истории, — объяснил свидетель. — Фактически, уничтожались любые воспоминания и все, напоминающее о том, что человек когда-либо существовал. Любые записи, изображения, геральдика и предметы, которые могли напоминать о нем. Если правитель чеканил монеты со своим именем или портретом, их запрещали использовать с приказом изъятия из оборота, а затем переплавляли и выпускали новые.

Имущество такого человека тоже равняли с землей или изымали все, что могло быть связано с его именем. Вот что сделали с Риарио. То же самое позже сделала Катерина Сфорца с убийцами первого мужа: она снесла их дома и уничтожила имущество, сделав все, чтобы о них тоже забыли, а их имена были вычеркнуты из истории.

— А где теперь записи обо всем этом? — спросил исследователь.

— Понятия не имею, где теперь эти записи. Но могу сказать, где они находились в то время.

— Так скажите мне.

— Историк Леоне Кобелли написал кое о чем в своих хрониках. Если поискать в оригиналах его записей, то вы увидите, что страницы, описывающие события, связанные с Катериной и Риарио, были вырваны. С другим историком из Форли, о котором теперь практически не помнят, но который в свое время был довольно известен, случилось то же. Я говорю о Гуидо Пеппо, называемом делла Стелла. Не осталось ни одного его произведения.

Он был автором многих исторических книг, повествующих о делах и истории Романьи. Но все работы после его смерти исчезли. Потому, что он был другом и историком Риарио, а также по некоторым другим причинам, — продолжал свидетель.

— Кто такой Гуидо Пеппо, которого называли делла Стелла?

— Писатель и лекарь-целитель из Форли, один из немногих, кто умел прекрасно читать и переводить с древнееврейского и греческого.

— И обо всем этом вам нашептал на ухо призрак? — спросил исследователь.

— Нет. Первым, кто рассказал мне об этом, был мой прадед. Мне тогда было одиннадцать лет, — ответил свидетель.

— Ваш прадед объяснил все это, когда вам было одиннадцать? — удивленно спросил исследователь.

— Как ни странно, но да.

Не расскажите ли, кто вы на самом деле и что с вами произошло?

...спросил заинтригованный исследователь.

— Моя фамилия сейчас звучит как Плаххххх. Во времена Риарио мои предки были благородным родом и поддерживали папскую власть. Но тогда у нас было другое имя. Нас звали Паоxxxxx.

Папа пожаловал нам имения и высокие титулы в Имоле и Форли. Затем некоторые члены моего рода, вместе с другими семьями, вступили в заговор против Риарио, за что были объявлены предателями, в то время как другие остались ему верны.

Поэтому моим предкам пришлось сменить фамилию на Плаxxxxx. Сделали они это, чтобы избежать мести и отделиться от тех, кто никогда бы не предал оказанного доверия. Так было сохранено дворянское звание. Затем, по прошествии столетий, мы превратились в обеднелую знать, которая со временем скатилась к должностям чиновников и клерков городской управы, а затем, и вовсе — к простым служащим и рабочим, живущим здесь, в Романьи.

— И это все? — спросил исследователь.

— Возможно, вам это покажется незначительным, но уверяю, что осознание того, что вы являетесь потомком пришедшего в упадок и давно забытого сословия — это тоже своего рода наказание, — пояснил свидетель.

— Может это и так, но вы же пытались сохранить историю своих предков, не забыть ее. Вы совсем не кажетесь потерявшим память.

— Да, но многие потомки моего рода потеряли ее давным-давно. И одних моих воспоминаний может быть недостаточно для того, чтобы вернуть и возродить наше достояние.

— У вас много родственников?

— У меня было много родственников. Теперь большинство из них всего лишь носят одинаковою фамилию и даже не знают, кем были в одно время, и что мы являемся родственниками, — ответил, усмехнувшись свидетель.

— Ну так расскажите им, попытайтесь каким-то образом объяснить.

— Я вас умоляю. Большинство даже не поймут, о чем я говорю, а некоторые просто не захотят вспоминать. Человек сам создает себе ограничения, так удобнее.

— Возможно, вы правы, — сказал исследователь, на миг задумавшись, затем добавил, — продолжайте, прошу вас.

— В конце восемнадцатого века, во времена Наполеона, один из моих предков, проникнутый идеями Просвещения, стал сотрудником якобинцев. Он получил должность в Форли и даже написал несколько отчетов и исследований о жителях этих мест.

Очень похоже, что вместе с некоторыми наполеоновскими чиновниками он вступил в эзотерическое масонское общество и начал изучать месмеризм

, который в те времена был на пике популярности во Франции.

— Продолжайте, — приподнялся исследователь.

— По ночам они с французами собирались в одном из залов ратуши и пытались практиковать месмеризм на некоторых людях, чтобы увидеть, что происходило в далекие времена. Мой предок описал некоторые из этих встреч и экспериментов.

— Практиковали месмеризм? Гипноз, открытый Антоном Месмером? — удивленно спросил исследователь.

— Не совсем. Так называемое месмерирование не было похоже на гипноз или попытку усыпить. Это было больше похоже на намагничивание и настройку, как бы выразились современники, человека на события или историческую личность.

— Никогда не слышал подобного раньше! — удивился исследователь.

— Это зависит от того, какой период времени вы подразумеваете под понятием раньше. Эта практика существовала во времена Моцарта и всего столетие назад о ней все еще можно было услышать. Теперь к ней больше не обращаются, но в те времена ее использовали для связи человека с местом или другим человеком.

— От одной только мысли у меня мурашки по коже. Ну так что же тогда произошло? — спросил исследователь.

— Случилось так, что некоторые из загипнотизированных начали рассказывать о том, что произошло на самом деле несколько веков назад. Другие пережили события прошлого во всех подробностях и охотно делились впечатлениями.

— Кто были эти люди?