Встреча

– Бывает, – высокомерно и зло взглянула вдогонку ему старуха и изящной походкой двадцатилетней дивы пружинисто отошла к киоскам.

Возвращаясь назад, в огромный стеклобетонный куб международного телеграфа, Иван настолько был поглощен собой и своей неудачной встречей, что попросту не заметил нарочито замершей на пути у него, в проходе между сиденьями, младшей сестры его лучшего друга Володьки – Ольги.

С радостною улыбкой дождавшись Ивана, Ольга лишь облизнулась. А когда он, пройдя уже мимо девушки, уселся на подоконник, хмыкнула раздраженно.

В этот момент из громкоговорителя громко и уверенно разнеслось:

– Сто сорок первый. Сумы. Просьба пройти в шестнадцатую кабинку!

Взглянув на свой номерок, Ольга вздохнула только и в стареньком сером пальто и в серой же вязаной шапочке быстро прошла в толпе за стеклянную дверцу одной из множества кабинок с телефонами-автоматами.

Сверив свой номерок с только что объявленным диктором, Иван без особого интереса взглянул на свою землячку, скрывшуюся в кабинке. Да так и остался сидеть на месте, на широком гранитном подоконнике, с новым приливом энтузиазма начиная вглядываться в лица девушек, стремительно проходящих мимо за огромным окном телеграфа по тротуарам Тверской.

А потом он ехал в автобусе и снова поглядывал за окно.

Когда же автобус остановился и Иван оказался прямо напротив уже знакомого двадцатичетырехэтажного кирпичного новостроя, он молча выскочил из салона и, кутаясь в воротник старенькой болоньевой курточки, поспешил под дождем к воротам.

За его уходом из окна автобуса с грустинкою проследила младшая сестра друга Володьки – Ольга.

В это время из ворот стройплощадки навстречу Ивану выехал «Мерседес». Развалившись в его салоне на заднем сиденье, вальяжно курил сигарету холеный мужчина с огромной темной бородавкой над правой бровью.

Обдав Ивана потоком брызг, «Мерседес» вылетел за ворота и помчался по автостраде.

С досадой взглянув «Мерседесу» вслед, Иван отряхнулся от жидкой грязи, вытер ладонью лоб и быстро прошел на территорию стройплощадки.

Сразу же за воротами, возле грузовика, Иван поневоле остановился.

В пяти шагах от него, у приоткрытой двери в бытовку, крепкий плечистый сторож в камуфляжной куртке интенсивно отталкивал от Петренко сутулого мужика в грязной телогрейке и кирзачах:

– Ну, всё, всё! Пошел, пошел.

Мужик вяло упирался и, через плечо сторожа обращаясь к Петренко, хрипел простуженно:

– Паспорт-то хоть отдайте! Деньги, хрен с ними уж, подавитесь! Но паспорт! Зачем он вам?

– Иди-иди – работай! – взирая на мужика из-за двери бытовки, крикнул ему Петренко. – Сдадим дом, все сразу выдадим: и деньги, и паспорт. Давай-давай.

– Ни хрена вы мне не заплатите, – сквозь зубы хрипел мужик. – Если на поминки не даете, то потом уже и подавно!

– Догадливый какой. Прямо – Шерлок Хомс, – ухмыльнулся ему Петренко и огляделся по сторонам.

Непроизвольно Иван отшатнулся за грузовик.

Видя, что двор близ бытовки пуст, Петренко заметил сторожу:

– Шурик, выведи-ка его за стройку да врежь как следует. Чтобы и дорогу сюда забыл. Нищеброд вонючий.

Выверенным движением сторож заломил руку мужику за спину и поволок его за ворота:

– Только пикни, сученыш! Бритвой по горлу и закопаю. Давай-давай – топай.

Из-за грузовика Иван проследил за тем, как сторож вывел рабочего за распахнутые ворота. И как только Петренко, потоптавшись на пороге бытовки, скрылся внутри нее, Иван осторожно метнулся к подъезду новостроя.

Под моросящим дождиком, на продувном ветру трудились Ивановы земляки. Посреди крыши дымился чан. Под ним полыхало пламя. Набирая ведрами жидкий битум, рабочие разносили его по крыше и заливали разложенный лентами рубероид.

Через чердачный лаз Иван стремительно проскочил на крышу. Оглядевшись по сторонам, он подлетел к Сухопарому и что-то взахлеб сказал. Сухопарый лишь отмахнулся и что-то резко сказал Ивану. Однако Иван не сдался, заговорил взволнованней. Тогда Сухопарый отставил швабру под небольшую будочку, возвышавшуюся над крышей, и вместе с Иваном прошел к Петровичу.

Заинтересовавшись их разговором, вся бригада мало-помалу побросала ведра и швабры и сгрудилась вокруг беседующих.

– Да что ты мне говоришь!? – отрицательно покачал головой Петрович. – Я Максимыча с таких вот знаю, – указал он на уровень своих щиколоток. – И чтобы он такое? Да это мужик проболтался где-то, вот он его и учит. И с тобой бы так не мешало! Ну да уж для начала мы порешили с ребятами по-простому: с сегодняшнего дня за каждый твой прогул будете вместе с Лерою отвечать. Он тебя к нам привел, вот и пускай воспитывает. Короче, сегодняшний день мы вам обоим вычеркнули. А там уж вы сами с ним разбирайтесь, сколько и кто получит. А теперь, пацаны, расходимся. А то смола застынет. Не угрызешь потом.

Мужики в неловкости принялись расходиться.

Иван же пожал плечами и поспешил по крыше к выходу на чердак.

– Куда?! – крикнул вдогонку ему Петрович. – А ну вернись, сморчок! Вернись, а то хуже будет! Лера, верни его, иначе еще один день тебе на хрен вычеркнем.

Сухопарый в досаде сплюнул и пошагал догонять Ивана:

– Ваня, постой! Иван! – перешел он с трусцы на бег.

Видя это, Иван тоже слегка ускорился. Так что вскоре они вдвоем, практически друг за другом, проскочили в чердачный лаз и унеслись из виду.

Все остальные члены бригады, кутаясь от дождя в вороты телогреек, подняли ведра, швабры и, особо не торопясь, продолжили прерванную работу.

В комнате, в которой жила бригада, Иван снял с трубы буржуйки майку, трусы, носки и запихал их в сумку. Затем (значительно аккуратнее) сунул туда же черный пакет с фотографиями и рисунками Незнакомки и застегнул змейку.

От двери, перекрыв ему выход из помещения, к Ивану неторопливо, враскачку двигался Сухопарый:

– Слушай, Ваня, так не пойдет. Может, мужик тот – лодырь. Или – алконавт. Вот они и решили от него избавиться. А тебе показалось хрен его знает что.

– Я что, идиот, по-твоему? – с сумкой через плечо подступил Иван к Сухопарому. – Работягу от алконавта не отличу?

– Ну а сам? – глядя ему в глаза, одной стороной лица скривился в ухмылочке Сухопарый. – Тоже с виду нормальный парень. А работаешь как? Хреновенько.

– Я ж тебе объяснял: я сюда не на заработки, а за другим приехал. И на ту баланду, которою нам дают, все-таки отрабатывал. Согласись.

– Может, и так, – кивнул Сухопарый, и другая, неулыбающаяся часть его лица, как-то сразу окаменела. – Но отпустить я тебя не могу. Иначе они меня так тут вздрючат. Из-за тебя, родного, – что извини меня. А у меня – семья: мать больная, сестра на выданье. Так что придется тебе, братишка, до сдачи дома остаться с нами.

– А-а-а! – громко вдруг заорал Иван и бросился с кулаками на Сухопарого. Правда, бить он его не стал, а в самый последний миг, когда Сухопарый готов был уже отразить удар, Иван вцепился ему руками в горло. И, повалив товарища навзничь, начал царапаться и кусаться так, что Сухопарый от неожиданности резко отпрянул в сторону. И, защищая лицо руками, растерянно захрипел:

– Ну всё, всё. Свободен на хрен! Я сам с ними разберусь!

Перескочив через рухнувшего товарища, Иван поднял с пола сумку и поспешил к двери.

Правда, в дверном проеме он едва не столкнулся лоб в лоб с входящим в комнату охранником в камуфляже. Тогда Иван завизжал на охранника так истошно, что тот поневоле отпрянул в сторону. А когда Иван проскочил на лестницу, только и смог, что спросить у Сухопарого:

– Он что, бо-бо?