Встреча

– Иди сюда.

Иван поневоле встал и с неохотой прошел за Людой.

– Иди-иди – не бойся, – открыла Люда дверь в ванную комнату и, щелкнув там выключателем, удивилась: – О, включилось! Наконец-то в доме мужиком запахло.

Из спальни тем временем донеслось:

– Люда, я писать хочу. Можно мне выйти?

– Сидеть! – крикнула Люда мужу, Ивану же предложила: – Входи, не бойся. Что, я такая страшная? – прильнула она вдруг к парню, одной рукой открывая воду, а другой запирая дверь и начиная стаскивать с Ивана тенниску. – Давай-ка мы снимем всю эту гадость. Сейчас я тебя помою.

– Не надо, – отпрянул к двери Иван.

– Надо, – стащила Люда с Ивана тенниску и запустила руку ему в штаны.

– Людмила Сергеевна, что вы делаете!? Опомнитесь! – крепко схватив хозяйку квартиры за руки, брезгливо вытолкнул её руку из своих шаровар Иван.

– Старуха я, да? – догадалась Люда и, сузив глаза, кивнула: – Тебе со мною противно?

– Не в этом дело, – сказал Иван, нащупывая задвижку, на которую Люда замкнула дверь.

– И в этом – тоже! – холодно прохрипела Люда и вдруг, разорвав на себе халат, пронзительно и громко завизжала: – Женя! Женечка!!! Спаси, насилует!

Наконец-то открыв задвижку и спиною вперед выходя из ванной, Иван в ужасе огляделся.

И именно в этот миг, вылетая из спальной комнаты, на него, растерянно озирающегося, налетел с кулаками Женя.

– Женя, он хотел меня изнасиловать! – выскакивая из ванной, метнулась к супругу Люда. – Выгони его. Немедленно! – умоляюще заглянула она в глаза нависающему над ней супругу.

Секунду-другую поразмышляв, Женя набычился и сказал Ивану:

– А ну пошел отсюда. Давай-давай! – схватил он Ивана за руку и, подтащив его, даже не упиравшегося, к входной двери, вытолкнул в шею на лестничную площадку. – Пошел! – захлопнул за парнем дверь.

Босой, в одних рваных спортивных шароварах оказавшись вытолкнутым на лестничную площадку, Иван прохрипел в закрывающуюся дверь:

– Фотографии!

– Чего? – на секунду замялся Женя.

– Там, в гостиной на подоконнике, черный пакет лежит. Если можно, верните, а?!

Женя захлопнул дверь, но вскоре вновь распахнул её и, бросив в Ивана черным пакетом с фотографиями и рисунками так, чтобы слышала Люда, выкрикнул:

– И дуй отсюда, пока я добрый! Ты меня понял, а?!

– Да-да. Спасибо, – собирая с пола высыпавшиеся из пакета снимки, спокойно кивнул Иван.

– То-то же! – буркнул Женя и, уже удаляясь за дверь, сказал: – Падаль неблагодарная!

На улице было темно и сыро. Дул ноябрьский промозглый ветер, сеял холодный дождь, местами переходящий в снежную крошку.

В одних шароварах, прижимая к груди пакет, Иван застыл у двери подъезда и огляделся по сторонам.

За асфальтом дороги, на обочинах тротуаров, поблескивал талый снег. Редкие прохожие, прячась под зонтики или кутаясь в поднятые воротники плащей, пробегали мимо Ивана, даже не замечая ни жалкого вида парня, ни того, в чем он одет. Из-за голых кустов к подъезду приблизилась немолодая женщина в плаще, с двумя огромными сумками в руках. Горбясь под тяжестью сумок, она не сразу обратила внимание на Ивана. Зато, когда обратила, в ужасе отшатнулась за дверь подъезда и только уже оттуда, из-за стеклянных окон, оглянулась на парня.

Прижимая к груди пакет, Иван беспомощно улыбнулся.

Тогда женщина успокоилась: поставила сумки на пол, отодрала кусок батона и, вынеся его на улицу, протянула Ивану:

– На.

– Спасибо, – взял Иван кусок хлеба и, надкусив его, поспешил отойти во тьму.

Босой, он шагал под дождем по лужам, а мимо него, обдавая Ивана потоками грязи из-под колес, проносились автомобили.

На одной из безлюдных улочек, в просвете между кустов, Иван увидел сидящую за окном у настольной лампы девушку-консьержку. Это была Ольга.

Так и не узнав её, Иван всё же рискнул проскользнуть за дверь в небольшой коридорчик между двумя дверьми и присел там у батареи на корточки – попробовал согреться.

Рывком отворилась входная дверь, и прямо перед Иваном, поневоле вскочившим на ноги, вырос худой долговязый мужчина в длинном плаще до пят и в шляпе с лихо заломленными полями. В одной руке он держал несколько раз надкушенное яблоко, а в другой – подрамник.

Добродушно насвистывая, мужчина в упор уставился на Ивана и, явно не зная, как поступить, протянул незнакомцу огрызок яблока:

– Будешь?

– Спасибо, я сыт, – отвернулся к двери Иван.

– Ты прав, старик: с милосердием – перебор. Каюсь, – отбросил мужчина огрызок яблока в стоявшее у двери ведерко и тихо вздохнул: – Ну что же, тогда пошли.

Иван покосился на незнакомца, однако вставать не стал. Тогда мужчина сказал с улыбкой:

– Не бойся. Я с мальчиками не сплю. Меня больше девочки вдохновляют.

И он, потрепав Ивана по плечу, добавил:

– Давай-давай.

Иван помаленьку встал.

– Пойдем, – повел мужчина его в прихожую, где снова начал насвистывать.

Увидев полуобнаженного, мокрого от дождя Ивана, Ольга от неожиданности застыла.

– Ничего особенного. Натурщик, – успокоил ее мужчина и, проводя Ивана в полуподвал, под лестницу, поинтересовался: – Ну как, Оленька, приживаемся? Больше никто вас не обижал?

– Спасибо, Валерьян Сергеевич. Все нормально, – тихо сказала Ольга и, оседая на стул, в конус света настольной лампы, нацепила на нос очки.

– В таком случае зубрите свою математику, госпожа Ковалевская. Не будем вам мешать, – улыбнулся Ольге мужчина и, открыв навесной замок на оббитой алюминием двери под лестницей, пропуская Ивана в темень, шепнул ему: – Прошу вас, сударь.