4 жизни и 2 казни. Книга 2. Столетие

4 жизни и 2 казни. Книга 2. Столетие
Иван Смирнофф

Это вторая книга из двух «4 жизни и 2 казни». В первых двух частях речь шла о современной России через призму четырёх биографий, здесь всё основано на историческом анализе событий прошлого столетия и архивно-следственных делах, ранее не публиковавшихся. дела 1930-40-х годов и выстраивается версия о т. н. «заговоре Тухачевского». Шляпников, братья Серебряковы, Цупов-Шапильский и некоторые другие были фигурантами в этих делах. Кроме Тухачевского также большую роль в этом заговоре играл Гамарник.

4 жизни и 2 казни

Книга 2. Столетие

Иван Смирнофф

© Иван Смирнофф, 2025

ISBN 978-5-0065-2097-4 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-5858-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

4 ЖИЗНИ И 2 КАЗНИ

Столетие

1. Забытая Россия.

В мерцании звёзд и галактик держат свой путь Единорог с пышной длинной гривой, златовласая Мокошь, восседающая на его спине, Симарглы, бегущие вокруг этой пары, и птицы, гамаюны, алконосты, сирины и фениксы. Их путь сложно измерить привычными нам категориями времени и пространства, но их шаги и поступки отмеряют и назначают миллионам душ судьбы. Они вдыхают в новорожденных души, которые должны будут пройти путь в биологических телах. От того, выполнят ли души своё предназначение в бренном мире, зависит многое, нити судеб складываются в полотна неизмеримой силой человеческого разума общей Жизни, рука, ткущая эти полотна невидима, но властна. Земной мир, в котором выполняют своё предназначение Единорог и Мокошь и их верные помощники, есть поле влияний и других невидимых нам миров, обитатели коих неистово пытаются одолеть и скомкать Замысел Творца, называвшегося в древнеславянской мифологии Родом, в христианстве Господом нашим, в исламе всевышним Аллахом. Нескончаемая борьба разных начал выводит на полотнах истории замысловатые и невероятные узоры, читать которые, пытаются несчётные полчища книжников в храмах и дворцах Велеса. И вот они, прочитав несметные сведения о прошлом, доводят их в виде сокровенных знаний залетающим сюда птицам Мокоши, эти свитки знаний доставляются путешествующей Златовласке и благородному Единорогу, и они правят Земной мир, пытаясь привести в гармонию прошлое, настоящее и будущее. Птицы слетают в назначенный срок в Земной мир и дарят души влюблённым парам, продолжающим великое дело Рода, дающим бренному миру новых людей. Много лет назад слетели в наш бренный мир Феникс, Сирин и Алконост, посетив семьи простых рабочих и крестьян в России.

***

В 1884 г. в Сулине в большой русской рабочей семье из династии потомственных слесарей и токарей родился Иван. Сулин находится в сотне километров от Ростова, в центре Ростовской области, к северо-востоку от Донецкого кряжа, на реке Кундрючей. Отец Ивана Иосиф работал здесь скорее всего на чугунолитейном заводе. Нам не известно, когда Иосиф с супругой Анной Фёдоровной переехали в Луганск, но все дальнейшие события жизни этой семьи были связаны с этим старинным и крупным промышленным центром.

Отец Ивана, Иосиф Петрович, проработал 35 лет на заводах, заработав инвалидность и пенсию. Суженая Ивана, Устиния, родилась в 1890 г. в рабочей украинской семье и, как и Иван, получила только начальное образование. Уже в детстве началась его дружба с братьями Серебряковыми, Леонидом и Александром, из рабочей же семьи, переехавшей в Луганск из Поволжья. В то время в Луганске большой толчок местной экономике и общественной жизни дал паровозостроительный завод, основанный саксонцем Густавом Гартманом, сюда, к этому «твёрдому человеку», тянулся рабочий люд в поисках более выгодных условий работы, вслед за накатившей волной перспективной промышленности. В 1900 г. завод выпускает первый паровоз. Первые директора завода шотландец Андерсон, немец Трек оказались малоспособными управленцами, они спровоцировали массу конфликтов, как в заводоуправлении, так и в отношениях с рабочими, а уже за первые же годы их количество выросло до 3000 человек. Новая жизнь стремительно влетала в будущее всей России, и луганчан в том числе: в городе несколько фотоателье, одно из самых знаменитых тогда – «Уманский в Луганске», фотоателье Юхнова. Открывают Циклодром – спортивное сооружение для состязаний спортсменов-велосипедистов, в 1902 г. проходит чемпионат Донецкого бассейна. На циклодроме гремели имена гонщиков Брызжаева, Полтавского, Гольдберга, Туфанова. Новые технологии, новые слова, новые учения растекаются волнами в общественной жизни страны. На созданном в 1903 г. гербе Луганска – пышущая жаром печь и молоты, сила и мощь, знание и технология.

На заводе Гартмана, Иван в 1900 г. учится вместе со своим сверстником Николаем Румянцевым на токаря, им вместе доведётся хлебнуть ещё немало горя и радостей. Трудовой и упорный до упрямства характер Ивана, верно, выковал громовыми молотами сам Сварог в своей неведомой нам кузне. Поначалу всё казалось радостным и правильным – оба интересуются веяниями новейшей политической жизни, оба склоняются к обещаниям социал-демократии. Здесь, на заводе Гартмана, в 1902 г. проводниками социал-демократии были Бондаренко и Моргенштейн (кличка «Павел»), первый меняет вскоре имя на Бондарева, второй же так и остался «утренним камнем». Уже в 1900—06 гг. Иван принимал участие в революционной подпольной организации в механической мастерской завода Гартмана, причём он даёт Николаю задания по денежным сборам среди рабочих в пользу этой организации, участвует в изготовлении и распространении революционных прокламаций. Он же распространяет в механическом цеху газету «Искра». Здесь же на заводе Гартмана начал в 1903 г. работать Климент Ворошилов, выходец из рабочей семьи той же Екатеринославской губернии, в том же году вступивший в РСДРП, один из основателей Луганского большевицкого комитета. Иван работал с ним рука об руку. В 1903 г. было много споров из-за понижения расценок труда, которые давали падение уровня зарплат вдвое. Практиковались увольнения по вымышленным поводам, например за «длинный волос», приём безработных по пониженным ставкам. Рабочих штрафовали за разные проступки, дошло до того, что замышлялось убийство начальника паровозостроительного отдела Тауссона. Он отделался намёком со стороны работяг, взявших его да вывезших на тачки приваленным тяжёлым мешком за ворота под свист и улюлюканье. Тот принял это за шутку и вывесил объявление, разъясняющее, что мастера не вправе самовольно понижать расценки, о таких случаях надо немедленно сообщать ему, вообще же расценки на сдельную работу могут быть понижены лишь с разрешения фабричной инспекции, а гуляющие слухи об их понижении на 20% ложны. На заводе работали агенты полиции и сами городовые являлись сюда для контроля. Тауссону выделили охрану: пост у квартиры и сопровождающее охранение.

В это время В 1903—05 гг. в отдалённых от Луганска местах, у Северного Донца, проводили подпольщики т. н. массовки и митинги, в организации и охранении которых от казаков принимал участие и Иван. Об активной агитационной работе Ивана в пользу большевиков в то время свидетельствуют его сослуживцы по заводу Гартмана, Румянцев и Дураков. Администрация предприятия решает в апреле 1904 г. взять нового директора завода: прибывший с Путиловского завода новый директор, российский подданный польского происхождения Хоржановский, оказался человеком порядочным и весьма дельным администратором производства, он не только навёл порядок в управлении, но и наладил отношения с трудовым коллективом.

Много было у Ивана братьев, семейные предания говорят, что всего их было девять, а то и больше, Климент, Василий, Степан и др., а были ещё и сёстры, но история нашего повествования, а тем паче и новая история России всех их уже и не упомнит. Вот только знаем, что Василий родился в 1901 г. в Луганске, в 1912 г. он окончил начальную школу, уже в 1913 г. его за что-то исключили из училища, и в том же 1913 г. он начал трудовую биографию с работы продавцом газет, потом перешёл в типографию. Иванов тёзка из Подмосковья, о котором речь пойдёт далее, по сравнению с ним был выходцем из обычной семьи, не многодетной по тогдашним представлениям.

***

В январе 1885 г. в д. Щёголево, что под Уварово Московской губернии, родился Иван. Щёголево была небольшой деревней на 30—35 дворов, относилась к церковному приходу села Дровнино, где в те времена была даже и духовная семинария, ковавшая фундамент тогдашней сельской интеллигенции, православное духовенство. Это была монастырщина, не знавшая в позабытые уже нами времена никакого крепостного права. Престольный праздник в Дровнино приходился на Николу Вешнего, в мае. Именно в этот день здесь проводили ярманку с торговлей и весельем, мороженным и каруселью, которую крутили нанятые для этого дела мужики. Вокруг Щёголево раскинулись вширь русские поля, рассечённые просеками, указывавшими на границы хозяина. Работавшему в поле человеку говорили: «Бог в помощь!» – и слышали ответ: «Спасибо!» К северу от Щёголево тёк ручей Бурчалка, летом он становился цепочкой бочалов-плёсов, в коих купалась ребятня, а после работы в поле – и взрослые. Ближайший к Щёголево бочал называли Девичьим плёсом. Дальше на север, через полверсты, брала своё природа – шли еловые леса с примесью лиственных деревьев, и редко-редко можно было увидеть там дубки да сосны. На юге через добрую версту, а то и полторы начинались опять же леса, уже более лиственные. На востоке путь лежал через деревушку Железники, а потом выходил и на Лусось с речкой Лусянкой, здесь было известное в округе Буковище, где, бывало, тонули бесшабашные головы. Манили их, видать, лихоплески-мавки да русалки, далее делали своё дело лоскотухи, хватали трёхглазые лобасты а там уже прибирали в свои подводные комнаты и водовики с водяницами. Ещё дальше находились Вёшки и Кузнечики. Здесь, в этих краях упрятаны истоки реки Москвы. Здесь, через Дровнино, проходил Смоленский большак, Наполеонова дорога, по которой маршировал в одну сторону гений непобедимый, а обратно ковылял уже разбитый на голову. Если незваного гостя встречали исстари мечом, то заходящий в гости в деревенский дом должен был сказать: «Хлеб да соль!» – и он слышал неизменный ответ: «Милости просим!» Это была типичная среднерусская деревенская местность, где принято было говаривать и тятенька, и маменька, и намедни, и надысь, причём под первым понимали на днях, а под вторым – позавчера.

Из всех четырёх детей Николая и Агафьи Иван был самым удачливым, сумев даже закончить 6 классов школы, что по тем временам для крестьянского сына было очень большим уровнем. Это не было случайностью: Иван занимался самообразованием, читал и классиков, Толстого, Достоевского, Чехова, Пушкина, Андреева, Горького. Старший же его брат Василий, например, не отличался столь высокими стремлениями и жил весьма небогато. Иван же сумел устроиться в Москве слесарем на завод Юлия Петровича Гужона, позабытого уже ныне русского предпринимателя французского происхождения, занимавшегося делом сварожичей, семь мартеновских печей которого давали стране по 90000 тонн стали в год. Здесь, на этом заводе, Иван завёл знакомство с Ксенофонтовым, рабочим-большевиком, ведшим подпольную антиправительственную агитацию. Жена Ивана Анна Петровна, родившаяся в 1890 г. в деревне Лусось в крепкой крестьянской семье, закончила всего 2 класса церковно-приходской школы.

***

В 1887 г. в селе Тигрицкое на юге Красноярского края в крепкой крестьянской семье Якова и Гликерии родился Иосиф, крещёный тогда же в Тигрицкой Митрофановской церкви, построенной всего за два года до того. Село это находится на р. Лугавке, в таёжных уголках Минусинского района, заросших берёзово-хвойными лесами, в шикарную осень полосами красящих окрестности в «тигровый» окрас. Основали его при Царе Николае I как казённое поселение для лесозаготовок – пришлось лесаку праведному делиться своими богатствами с русским Царём, сюда переселялись крестьяне из западных губерний России, и род Якова и был из таких переселенцев. Также вскоре стали отправлять сюда и ссыльных. Бортники, охотники, пастухи, пахари, бондари, плотники, кузнецы, скорняки обеспечивали сельской общине немаленький доход, позволивший в 1889 г. открыть здесь церковноприходскую школу.

В начале ХХ в. в Тигрицком было 225 дворов, жило уже более 1300 человек только взрослого населения, значит, вместе с детьми должно было быть не менее 3000 человек. Имелось потребительское общество, хлебный магазин, винная лавка, 16 кустарных мастерских. Село явно крепло, ибо уже в 1904 г. образовали Тигрицкую волость, включившую в себя ещё и 5 засёлков и 15 заимок.

***

Велес медленно листает страницы Истории и время от времени даёт поручения своим бессчётным мудрецам. Хорс величаво раскручивает маховик, вокруг которого крутятся Солнца Вселенной. Дажьбог щедро дарит свет солнц этому миру. Стрибог наполняет пространства движением воздушных масс. Сварог куёт новые сущности и дело его процветает теплом Сварожича. Род-Творец вдыхает в этот мир жизни, судьбы коих ткут бесчисленные Роженицы. И Мокошь с Единорогом, Птицами и Симарглами совершает свои нескончаемые путешествия по бескрайним просторам Мироздания. И Перун скачет в своей колеснице с дружиной громовержия, обозревая просторы Мироздания и круша палицей неровности, выпирающего тут и там иного мира. Иногда он не успевает, и тогда происходят события, ломающие ход вещей, в т. ч. и в Земном мире. Большое Мироздание, за каждым углом не углядишь.

Вот перед нами пролетели былины-воспоминания о жизни простых людей сто с лишним лет назад. Для своего времени это были типичные портреты социальных групп тогдашней российской глубинки. Южнорусские и украинские края, Подмосковье, Сибирь. Казалось, всюду набирала силу новая жизнь, которая должна быть лучше и ярче, выгоднее и богаче, правильнее и справедливее. Россия вступала в ХХ век, и её люд был полон надежд на накатно близившееся будущее. Вы вправе задать вопрос, а откуда эти легенды набраны, что это за люди? Ответ прост и в то же время он окажется посложнее, нежели «быть иль не быть?» – это наши предки, мы здесь скажем о них наше слово, и, как увидит читатель, оно будет веским и поучительным.

2. Войны и революции

На рубеже веков в России уже укоренился литератор Ульянов, который сам себя именовал Тулиным, Ильиным, Рихтером. Его памфлет «Что делать?» с подкупающей пропагандой всеобщего политического переворота оказался гибельным для рабочего движения в России. Житие ленинской партии до поры до времени было относительно скудным. Однако она выискивает себе лёгкую добычу, к каковой относился, в частности, юноша по фамилии Шмит, лишившийся в 1902 г. отца. Его покойный родитель завещал все капиталы своим четырём детям, обделив в завещании свою супругу. Коля остаётся без родительского призора, поскольку его мама убывает на лечение в Ниццу. Забросивший учёбу на физмате Московского университета студент Шмит быстро попадает под влияние дурной кампании – по рекомендации присяжного поверенного (на деле приспешника модной тогда социал-демократии) А. Ф. Линка ему назначают репетитора, помощника присяжного поверенного М. Л. Михайлова. Линк спекулирует на трудностях общественной жизни и проворачивает денежные делишки – взимает денежные поборы с простодушных обывателей на нужды подрывной деятельности в России. Очевидно, и Линк, и Михайлов воспользовались ситуацией и приняли меры для усиленного оболванивания юного Коли Шмита. Кроме Линка и Михайлова в одурачивании Шмита принял участие и сам Савва Морозов, уже находившийся под влиянием подельницы т. н. революционного движение Андреевой: он познакомил юнца Шмита с матёрым вредителем-пропагандистом немецкого происхождения Бауманом, в терминологии определённых кругов тех лет революционером, специально засланным Лениным в Россию для ведения подрывной деятельности против самодержавия и меньшевиков.

Когда в 1904 г. разразилась русско-японская война, Ленин, естественно, взахлёб агитирует за поражение России и царизма. Летом 1904 г. РСДРП получает существенный стабильный источник доходов, через Красина, работавшего на фабрике Саввы Морозова, последний отстёгивает на нужды ленинской партии по 2000 руб. в месяц. В 1904 г. Троцкий съезжает на некоторое время в Мюнхен, где сходится с Парвусом, вдохнувшим в него т. н. теорию «перманентной революции». В декабре 1904 г. уже разругавшийся с остальными социал-демократами Ленин, отказавшись от попыток однопартийцев примирить его с товарищами, основывает большевицкий рупор, газету «Вперёд». В эти годы раскручивается маховик т. н. «революционного» террора: бьют по управленческому кадру России, в 1902—04 гг. убиты министры внутренних дел Сипягин, Плеве, уфимский губернатор Богданович и др.

Присосавшиеся к перспективному юноше Шмиту Линк и Михайлов имели прицел на наследство, права на которое 21-летний Коленька по достижении совершеннолетия в декабре 1904 г. и предъявил официально. Сделавшись владельцем предприятия, Коля ввёл на своей фабрике ряд улучшений социально-экономического положения рабочих. Но мы помним, согласно ленинской установке в памфлете «Что делать?» это было вообще-то вредным шагом, ибо лысеющий претендент в гении трубил во все рога, что рабочие должны забыть о борьбе за улучшение экономического положения, он хотел отравить их сознание пропагандой т. н. революционной «пролетарской» партии, установкой о необходимости свержения существующего государственного строя.

В 1905 г. Ленин, Богданов и Красин создали т. н. Большевицкий центр, существование коего скрывалось от товарищей по РСДРП, и который взялся помимо РСДРП организовывать разбои, вымогательства, ограбления для пополнения кассы ленинистов. С этих тайных бандитских доходов они дают фактически взятки: по 1000 руб. в мес. – Петербургскому, по 500 – Московскому комитетам РСДРП, а также прикармливают такими бакшишами другие лица и организации. Публично же Ленин долдонит о том, что якобы он осуждает метод «эксов» как «мелкобуржуазную практику» эсеров-максималистов. В России Ленин живёт нелегалом, ведёт подрывную агитацию, уповая на эскалацию событий в России и готовит вооружённый мятеж, причём замышляет создание «отрядов революционной армии», по его буйной фантазии вооружённых кастетами, палками, ножами, револьверами, бомбами, ружьями и даже тряпками «с керосином для поджога». Эти банды должны солдат и полицейских обливать кипятком и серной кислотой. Во главе такого озверелого воинства поставили Боевую техническую группу при ЦК РСДРП под началом Лошади-Красина. Последний готовит т. н. «эксы», а также т. н. Свеаборгское восстание. Один из «эксов» того времени – разбойное нападение на Миасское казначейство, главаря этой большевицкой банды Алексеева («пролетария» -большевика и купеческого сынка) защищает в суде начинающий адвокат Керенский. По свидетельству этого адвоката бандиты-большевики за 2 недели перед «эксом» выходили из партии, потом проводили свой разбой, деньги переправляли Горькому на Капри, а ещё через 2 недели подавали заявление о вступлении в партию, «раскаиваясь» в ошибках. Для базы бандитизма было использовано именьице родителей Буренина, ещё одного отпетого бандита ульяновщины (и купечьего сынка по происхождению), в Финляндии в Кирьясало, сам Буренин был одним из главарей боевой технической организации с февраля 1905 г.

26 мая 1905 г. Морозов приказал долго жить, покончив по официальной версии с собою, на деле же его скорее всего убил подельник Ленина Красин (одна из кличек «Лошадь»), доивший с этой акулы тогдашнего бизнеса деньги на пропитание ленинских фантазий, по крайней мере с лета 1904 г. он получал от него по 2000 руб. ежемесячно на подрывную деятельность этих заграничных бездельников. На введение рабочим «пролетарского» сознания елейные вымогатели в лице Московского комитета РСДРП получают от Коли Шмита уже в 1905 г. 20000 руб. Юный безумец Шмит выступает орудием в руках более опытных заговорщиков, отныне предприятие Шмита есть лишь официальное прикрытие для поистине широкомасштабной вредительской деятельности: подельники Ленина принимаются на фабрику под видом «рабочих»; закупаются маузеры и браунинги новейших конструкций, коих не имели ни правоохранители, ни военные российских госорганов, изготавливаются бомбы; тайком проводятся тренинги по уличным боям и стрельбе; печатаются листовки оголтелой противогосударственной пропаганды; подельники из обсерватории Московского университета приготовили карты Москвы с советами по перекрытию баррикадами определённых улиц; подельники из Императорского Московского технического училища наготовили рекомендации по строительству самих баррикад. В итоге к началу кровавого декабрьского мятежа в Москве вместо мебельной фабрики Шмита имелось гнездовье агитации и боевиков, из которого подрывные структуры руководили действиями своих приспешников и подчинённых.

В апреле 1906 г. в Стокгольме состоялся 4-й съезд РСДРП, здесь меньшевики подвергли Ленина критике за пропаганду ограблений банков и вообще за провокации насилия, выбранный на съезде ЦК состоял из 7-и меньшевиков и 3-х большевиков. Ленин под фамилией Вебер живёт в Куоккале в Финляндии на вилле «Вааса» Энгстрёма, временами совершая набеги в Гельсингфрс, также ему дают место Книповичи в Сейвясте. В августе 1906 г. именно большевицкая лаборатория (Лихтенштадт, Камо, Красин) изготовила бомбу для покушения на Столыпина на Аптекарском острове, что привело к многочисленным жертвам, включая десятки убитых. В октябре 1906 г. Ленин пишет, что большевики не возражают против политических убийств, эти убийства должны сопровождаться некими массовыми движениями. Причём для скрытности Ленин объясняет, что уголовные преступления, убийства, теракты, грабежи, расправы, должны совершаться не от имени партии, а по инициативе отдельных лиц или групп.

В январе 1907 г. Ленин сбежал от русской полиции в Финляндию. Сидевший после поражения декабрьского мятежа в тюрьме Шмит по принимаемой на веру версии завещал все свои капиталы большевицкой партии РСДРП, точнее говоря т. н. Большевицкому центру, внутренней структуре, куда ульяновщина тайком даже от своих же партийных подельников собирала денежные средства, и конкретно от Шмита туда должно было поступить 280000 руб., весьма большая по тем временам сумма. Именно в тюрьме при невыясненных обстоятельствах Шмит непосредственно после того завещания и дал 26 февраля 1907 г. дуба. По одной из версий при «попытке его освобождения рабочими» 23-летний молодой человек был убит. Скорее всего среди таких «рабочих» имелись бандитствующие подручные ульяновщины, которые и ухлопали этого безмозглого молодого человека, дабы реализовать «завещание». Предполагаем, что к этому мог приложить руку Виктор Таратута, один из подручных Ленина, отправленный им в качестве кандидата в женихи сестёр покойного для отъёма капитала в пользу ульяновского бандитизма, он ухлёстывает за Елизаветой Шмит. Капитал сопляка Шмита в обозримом будущем переплывает в лапы Ленина с приспешниками. Истинно жадный до денег Ленин устраивает крупную аферу с альфонсами – подставными женихами для сестёр бездарно загубившего свою жизнь (и многие другие) мальца, это обстоятельство заставляет нас подозревать, что никакого «завещания», возможно, и не было. Женишком Елизаветы теперь назначен ставший с января 1907 г. главарём большевицкой боевой технической организации Игнатьев, отпрыск выслужившихся дворянчиков, помимо него эту девушку охаживал ещё один сообщник Ульянова, Таратута, находившийся в бегах. Игнатьев был закоренелым подельником ульяновщины: в финском именьице родителей в Ахи-Ярви он устроил склад оружия, через эту базу из-за границы шли динамит, бомбы, оружие для проленинских бандитов в России. Он принял в феврале 1907 г. т. н. боевую техническую организацию от Буренина. В мае 1907 г. в Лондоне прошёл 5-й съезд РСДРП, где большевики восстановили влияние в партии, несмотря на то, что Плеханов, Мартов и меньшевики яростно критиковали ленинский бандитизм, видимо, практиковавшиеся Лениным взятки партийным сотоварищам играли большую роль.

26 июня 1907 г. Ленин, Литвинов, Богданов, Красин, Сталин организовали т. н. «тифлисскую экспроприацию»: в Тифлисе переодетая в военную форму бандгруппа под началом Камо забросала бомбами и расстреляла две кареты казначейства, перевозившие деньги в Госбанк. При этом были убиты 5 человек из охранения, ещё 3 были ранены, ранено было также 16 человек прохожих. Бандиты захватили крупную сумму денег (341000 руб, по курсу 2008 г. 6800000 $US), которые поступили в т. н. «большевицкий центр» и распределялись Лениным, решившим раздать награбленное разным своим подручным, они могли потихоньку реализовать деньги в разных местах. В ноябре 1907 г. единственный из всех тифлисских грабителей Камо был арестован в Германии, у него нашли оружие и взрывчатку, но его так и не осудили, он симулировал сумасшествие и даже ел насекомых и собственные экскременты. Русская полиция вышла на след большевиков в Финляндии, Ленину пришлось улепётывать со всех ног от преследования в Хельсинки, причём часть пути в прямом смысле слова, на своих двоих, в декабре 1907 г. пароходом он приплыл в Швецию. В России ульяновские дела идут худо: в 1907 г. в петербургской организации РСДРП состояло 8.800 человек, ульяновцы продолжают свои бандитские выходки, в том же 1907 г. Цвиллинг, например, грабит аптеку, застрелив при этом аптекаря. В январе 1908 г. в Европе были задержаны несколько большевиков, которые сорили купюрами из Тифлиса, среди них Литвинов и др. В январе 1908 г. Ленин обосновался уже в Швейцарии, в Женеве. В апреле 1908 г. Ленин поехал с Богдановым на Капри, к Горькому на виллу, между этими гостями происходит ссора, поскольку Богданов хотел мерами «социальной культуры» поднять из рабочей среды партийную верхушку, а Ленин хотел, чтобы партией заправляли не «окультуренные» рабочие, а «интеллигенция», такие как он, тунеядствующий на маменькину ренту великовозрастный спиногрыз. Деньги от разбоев, подобных миасскому, текут, кстати в европы: по свидетельству Керенского Алексеев и проч. переправляли награбленное на Капри, на содержание весьма недешёвых ленинско-горьковских тусовок. В мае 1908 г. Ленин совершил опять вояж в Лондон. В октябре 1908 г. Игнатьев заключает брак с Елизаветой Шмит в Париже в церкви русского посольства, после чего отдаёт капитал лысеющему по заграницам претенденту в гении. Альфоносом для другой сестры безвременно почившего Коли Шмита стал некий адвокат, Николай Андриканис, очевидно, прихапнутые им «завещанные» капиталы переходят к ленинскому преступному сообществу в течение 1907—1908 гг. Свои дни богатые подельники ульяновщины Морозов и Шмит закончили бесславно, своими деньгами они распорядились крайне небрежно и бездумно, очевидно, без этих денежных вливаний все трепыхания Ленина по заграницам имели бы весьма скорый и безобидный для истории, его последователей, него самого и вообще для истории России конец. То, что называется некоторыми «столыпинской реакцией», приносило свои результаты, ибо в 1910 в Петербурге насчитывается всего 600 членов РСДРП. В Париже в 1910 г. Ульянов заводит дружбу (а возможно и роман) с французской большевичкой Арманд, в том же году он участвует в 8-м Конгрессе II Интернационала в Копенгагене, представляя РСДРП, где по воспоминаниям его сотоварищей, он не отказывает себе и в удовольствии приложиться к графину водки в одном из ресторанов. Затем он едет в Стокгольм на встречу со своей мамочкой, его надёжной финансовой подушкой, её он видит здесь в последний раз: семейство, в числе которого и сёстры Ленина, вовсе не скромничает и едет во Францию, в Бомбон, где предаётся отдохновению в течение пяти недель. Далее Ленин возвращается обратно на проживание в Париж. Он и далее разъезжает по «европам», застряв в конце концов в австрийском Поронине, где его в 1914 г. арестовывает австрийская полиция и скорее всего вербует, после чего его и многих подельников из его партии переправляют в Швейцарию, где он осатанело ведёт агитацию за поражение России в войне и за разжигание новой войны, гражданской.

***

Земной мир потрясается. Грохочущий топот слонов и единорогов, да простит нам любящий природу читатель выбранные наименования тех существ, коих сложно описать нашим языком, стирает в пыль то, что недавно ещё было раздольными лугами и рощами, напоёнными дивными ароматами здоровья и разума. Дикие пляски сопровождаются гоготом и весёлом ржанием анчуток и бесов, множество из которых оседлало этих существ. Сила без рассудка. Рассудок должен быть убит, уничтожен в Земном мире. Тогда будет возможно опустошить и бренный мир, сломав в нём ход вещей, заданный теоремами Творца, и вьющийся в бесчисленных и бесконечных узорах на полотнах судеб. Да и сами полотна будут тогда изорваны в клочья, стёрты в пыль и прах.

Четыре этих существа, которых можно назвать и уродливыми конями, осёдланные свирепыми, хитрыми, прожорливыми и грязными бесами, под гиканье и улюлюканье бешеной пляски срываются в галопе из общей массы и топчут грохочущими прыжками разум бренного мира. Они и чувствуют и знают, что скоро им выпадет обильная кровавая жатва. Они сходятся на шабаш, выпекают на сковородках некие яства, готовясь к новым злодеяниям.

***

И вот, в 1905 г. в России грохнула т. н. Революция, только в Москве забравшая жизни у более 1050 человек. В Москве Иван Николаевич, быстро поддавшийся революционным веяниям, принял в ней участие: вооружившись «бульдогом», на тогдашнем жаргоне короткоствольный револьвер, выходил даже на баррикады. Баррикаду построили у Горбатого моста на Владимирке на окраине Москвы. По его же собственному свидетельству тогда они «пошумели-погалдели», причём «никто их от баррикады не гнал, никто на них не наступал, сами собою успокоились и разошлись». Ивана избрали в т. н. первый Московский совет рабочих депутатов, заседавший в театре Немчинова-Гирша. По его воспоминаниям некто из его товарищей революционеров взялся его уговаривать сделать экс отделения банка. Он почти согласился, но потом вдруг подумал, что это же верный «пеньковый галстук», и от такого проекта категорически отказался. В России господствовала т. н. Столыпинская реакция. Иван Николаевич и Анна жили в Москве на Новобасманной улице, в 1913 г. у них здесь родился сын Виктор.

В Первую Мировую войну Иван служил братом милосердия на Западном фронте. В 1915 г. к нему в Белосток на свидание приезжала жена Анна. В том же несчастливом для русской армии году он попал к германцам в плен, о котором у него остались самые тягостные воспоминания. Но он же отметил порядок, организацию и честность немцев, упоминая, например, что ребёнок, съевший карточный семейный паёк хлеба тут же повесился… Иван два раза бежал из плена, в первый раз его поймали и на 2 часа подвесили на столб. Весной 1918 г. он бежал из плена ещё раз, причём теперь ему пришлось в половодье переплывать речки, включая Неман. В тот раз он сумел добраться до дома, преодолев все трудности.

***

В 1905 г. в Луганске Иван вступил в партию РСДРП, примыкая в большевицкому её крылу. В феврале 1905 г. на заводе Гартмана была проведена подготовленная подпольем – Пархоменко, Якубовский, Гусарев, Николаенко, Серебряков и др., они распространяли листовки антигосударственной пропаганды – политическая забастовка, причём в сборном цехе завода выступал Ворошилов по кличке Володин. Местом нелегальных свиданий подпольщиков был сквер «биржа», вероятно ходил сюда на рандеву и для получения заданий и Иван. 01 мая, разумеется, проводится демонстрация. В том же 1905 г. сторонники большевиков провозгласили Ворошилова председателем т. н. Луганского совета, активным деятелем которого был Петро Цупенко, слесарь завода Гартмана, еще за год до того вступивший в РСДРП, тут же образованы боевые дружины, они тренируются стрелять из ружей и пистолетов в Вергунском лесу. Фамилию Цупенко, читатели, мы должны запомнить, в этой семье было 9 детей, по большей части пошедших по стопам родителя. Затем был проведён митинг. Он был разогнан казаками, и многие его участники были арестованы. Причём Иван принимал участие в оказании сопротивления – боевые дружины использовали оружие пролетариата, забрасывая казаков камнями. Подпольщики, и Иван в т. ч., организовали снабжение арестованных продуктами питания.

Работая с 1905 по 1908 гг. токарем на заводе Гартмана, он был связан с большевицким подпольем, в т. ч. с такими его деятелями, как Евтушенко, Осипенко, Шелехов. Надо сказать, что в те годы и большевики, и меньшевики ещё, бывало, сотрудничали в подпольной работе, и на местах, в Луганске, например, Иван в то время завёл знакомство по подпольной работе с рабочим-меньшевиком Михаилом Курбатовым. Подпольщики большевик Ворошилов и меньшевик Ногих проживали в Луганске совместно на квартире. В 1906 г. социал-демократы организуют подпольную типографию, её оборудовали на квартире Фредерики-Генриетты-Ольги Марии Генриховой Поклонской, в официальной жизни потомственной дворянки, работавшей домашней учительницей. Этот номер был неудачен: уже в феврале луганская полиция по поручению Славяносербского исправника провела обыск, в ходе которого у госпожи Поклонской были изъяты шесть ящиков с несколькими десятками килограмм шрифта, печатный станок, краска и прочее оборудование. Здесь же были изъяты печати подполья РСДРП, до 17000 экземпляров антиправительственных агитматериалов, в т. ч. манифеста луганской организации, газеты «Искра», а также списки действовавших в стране революционных организаций и матросов-участников севастопольского восстания. В 1906 г. друг Ивана Румянцев участвовал в забастовке на заводе Гартмана, за что попал под надзор полиции, более активного подпольщика Моргенштейна арестовали и сослали в Сибирь, откуда он впрочем бежал. Также был арестован и активный подпольщик Якубовский, тоже отправлен в Сибирь. В 1906—07 г. Иван при участии других большевиков, в т. ч. Шмырева, принимал участие в организации в Луганске подпольной типографии, выпускавшей нелегально «Донецкий колокол», луганский рупор большевиков, первый номер коего вышел в октябре 1906 г. В этом же году его сослуживец по заводу Гартмана Петро Цупенко был избран начальником заводского профсоюза металлистов. В доме Ивана находилась нелегальный склад оружия большевиков, и вообще он использовался как конспиративная квартира. Он самолично готовил боевиков. Все эти вещи в легальном выражении были оформлены благозвучно: летом 1906 г. был образован профсоюз рабочих Русского общества машиностроительных заводов Гартмана, в сентябре его устав был утверждён Екатеринославским губернатором. Среди учредителей союза были друзья Ивана – мещанин Иван Нагих, казак Дмитрий Паранич, крестьянин Климент Ворошилов. Наверняка знал он и других учредителей, мещан Фридкина, Пастухова, Ременникова, крестьянина Гурова. Гуров был кстати от партии эсеров, был в правлении профсоюза и меньшевик Волошинов. В правлении профсоюза состоят также товарищи и знакомые Ивана – большевики Ворошилов, Иван Литвинов, Пузанов, Нестеренко, Колесников. Профсоюз начал с благих дел – устроены спектакли, библиотека, попечительство больницы, двухклассная школа для детей рабочих. Курсы для рабочих активистов были вскоре по решению властей закрыты. Зимою 1906/07 гг. имел место конфликт по поводу плана о сокращении 22% рабочих завода – профсоюз пригрозил забастовкой. Тачкой вывозят с завода тех, кто пытался снизить расценки, грубил рабочим, отказывался выдать необходимую спецодежду. В т. ч. удостоился такой сомнительной чести инженер Туник. Директор завода заявил, что участвовавшие в вывозах тачкой будут уволены, профсоюз пригрозил забастовкой. РОМЗГ устроило 15 марта 1907 г. локаут – работа завода приостановлена на неопределённое время, все 3666 рабочих были уволены. 27 марта завод возобновляет деятельность, но назад приняли только 3254 человека. Вскоре был арестованы активисты профсоюза Лутовинов (кличка «товарищ Иван»), Теновский, Литвинов, в правление вступают Качура, Мальцев, Ракитин, Харкевич, тоже кстати подпольщики, как и арестованные. Сбежавший из ссылки Моргенштейн был в 1908 г. в Саратовской губернии убит неизвестными, Якубовский же вернулся в Луганск и включился в подпольную деятельность. Очевидно, к деятельности подполья надо отнести эпизод со взрывом ночью 23 мая 1908 г. фитильной бомбы у квартиры помощника начальника котельного отдела Фролова, от этого теракта по счастью никто не пострадал. В ноябре 1908 г. на заводе Гартмана опять прошла забастовка, но на этот раз краткосрочная. Очевидно, Иван принимал активное участие в деятельности подполья, вероятно, он был в числе других уволен с завода.

В 1909—13 гг. Иван работал на Луганском патронном заводе, одном из двух крупнейших патронных заводов России того времени. Одновременно Иван ведёт параллельную жизнь нелегала, соучаствуя вместе с Ковалёвым, Егоровым и др. в большевицком подполье. Об этом же свидетельствовал его сослуживец Дураков, указывавший, что Иван вёл пропагандистскую работу среди рабочих, указывая согласно новейшим ленинским установкам, что только большевицкая партия является справедливой и отстаивает интересы рабочего класса, а меньшевики – это враги рабочего класса. На этом заводе вместе с ним работает в это время в инструментальном цехе рабочий-токарь Зайцев, которому, в числе других работников через десятки лет надо будет засвидетельствовать жизненный путь Ивана. В 1910 г. на конспиративной квартире по адресу проживания ещё одного рабочего гартмановского завода Петро Цупенко состоялась сходка, на которой был образован городской комитет партии большевиков. В 1912 г. Иван поддерживал близкие отношения с Пархоменко, в знак протеста против т. н. Ленского расстрела при его активном участии в Луганске была организована демонстрация рабочих. В 1912 же году, будучи председателем общезаводского выборного собрания патронного завода, он обеспечил такого делегата-выборщика на Екатринославское губернское избирательное собрание, чтобы в члены Госдумы от рабочей курии прошёл матёрый большевик Петровский. В это время на паровозостроительном заводе Гартмана входит в рабочую смену подрастающее следом поколение: 14-летний Александр Цупенко начинает свою трудовую биографию учеником слесаря и участником забастовок. Фамилию он вскоре вслед за отцом сменил на Цупова, и под этой фамилией позднее были внесены в летописи подрывного революционного движения его отец и родня. Это имя мы должны запомнить, по нашему предположению этот человек сыграет большую и до сих пор ещё не выясненную роль в событиях биографии Ивана, а может и вообще в исторических событиях, важных для истории России.

В 1913 г. Иван был административно выслан из Луганска за участие в забастовке, он устроился токарем на Тульский патронный завод, где также содействует большевицкому подполью: Степанову (матёрый марксист, по данным жандармов являлся «на редкость конспиративным и энергичным работником»), Белостоцкому (секретарь Тульского союза металлистов и одновременно нелегал Ленина из т. н. «школы Лонжюмо»).

Не приходится сомневаться в том, что по складу жизни предков Ивана была бы и его семья большой и людной, но грянули новые события в жизни страны, и бесстрастная и неумолимая история распорядилась так, что все его дети появились на свет только во времена «проклятого царизма»: самая старшая его дочь Нора, нам неизвестен год её рождения, в 1910 г. Фанна, в 1912 г. Константин, в 1915 г. Анатолий.

Очевидно, в годы Первой Мировой войны Иван имел бронь и работал на патронных заводах, скорее всего в Туле. Дело его параллельного подпольного мира делалось его земляками (Пархоменко, Якубовский, Николаенко и др.), в 1916 г. в Луганске были проведены забастовки, в т. ч. в июле с участием 5000 рабочих. В числе забастовщиков друзья Ивана рабочие и подпольщики Руденко, Дахно, Цупов, Шмырёв, Шелковый, Мальцев, Солодовников, Ромашкин и др. За это бастовавших «наказали» – порядка 600 человек забрали в армию, в т. ч. призван был досрочно, в возрасте 18 лет, и не взирая на бронь на заводе Гартмана, на флот и Цупов. Он на Балтфлоте в Машинной школе Кронштадта учится на матроса, затем его отправили матросом 2-й статьи на практику на учебный корабль «Океан». Здесь орудует большевицкое подполье, в т. ч. отпетый агитатор Мясников. Т. о., мы должны констатировать, что Цупов никогда не был матросом, ибо этот салага не закончил даже практику, так и оставшись лишь второстатейным матросом. Этот земляк Ивана ввязался в гущу событий Февраля-17. В ночь на 01 марта в составе матросских мятежников с «Океана» он участвовал расправе над командиром Кронштадтского порта адмиралом Виреном и командиром 1-го Балтийского флотского экипажа генералом Гирсом. Т. о., практикант и даже ещё несостоявшийся как матрос сопляк Цупов был одним из тех оголтелых горлопанов, которые стали слепой ударной силой, от нечистых рук коей пали настоящие боевые моряки-офицеры. Он и очевидно преимущественно такие же каботажники ведут погромы полицейских участков и жандармского управления. Сборные формирования мятежных матросов в Петрограде также проводят погромы и «снятия» команд моряков в Дерябинских и Николаевских казармах.