Норман еще раз натянул и отпустил тетиву, потом оглянулся по сторонам в поисках мишени. На другой стороне лужайки стоял дуб, который выглядел как центиман, погруженный по пояс в землю – тонкая талия, великолепный бугорчато-мышечный торс и сотня мощных рук, поднятых вверх. Норман сорвал несколько папоротниковых листьев, приладил их на коре и начал перебирать стрелы в колчане.
Он успел выпустить их все по три раза, каждый раз увеличивая дистанцию на десять шагов, пока не вернулся Олег. Он остановился рядом с Норманом, опершись на свой лук, и удивленно спросил:
– Семьдесят?
– Да, – ответил Норман. – Стрелы все-таки специфические, привыкать надо.
Олег недоверчиво посмотрел на руки Нормана, а тот рассмеялся:
– Олег, тебе должны были сказать. Я олимпийский чемпион по современному пятиборью. А из лука я стреляю с пяти лет.
– Мне сказали только, что ты очень хорошо подготовлен для полевой работы. Это точная цитата. Больше ничего, – ответил Олег и после небольшой паузы добавил: – Но я рад…
Норман вынул из колчана три стрелы, подвесил их между пальцев, отвернулся от Олега и сказал:
– Скомандуй мне «Пли!». Неожиданно.
Олег помолчал, поковырял носком сапога остатки прошлогоднего листопада, нагнулся, поднял дубовый листочек, опавший еще полуростком, посмотрел на просвет, выронил, дал ему упасть на землю, а потом еле слышно сказал:
– Пли…
Что сделал Норман? Он повернул голову и посмотрел на мишень – сквозь прищур, как будто что-то просчитывая в уме. Олегу в этот момент в голову пришла мысль, что именно так должны были смотреть на цель Вильгельм Телль[32 - Вильгельм Телль – по легенде, швейцарский крестьянин, исключительно меткий лучник, которого имперский наместник, за невыполнение приказа, заставил стрелять в яблоко, лежащее на голове сына Телля. Жил в конце XIII – начале XIV века. Ученые спорят, был ли Вильгельм Телль реальным историческим персонажем или его история – героическая легенда периода борьбы швейцарских кантонов за независимость от австрийского герцога и Священной Римской империи.], Ак Сирали Мустафа[33 - Имя Ак Сирали Мустафы, согласно свидетельству британца Роберта Эйнсли (1797), было выбито на одной из мраморных колонн, стоящих на Ок Майдан, или Площади Стрел, в пригороде Стамбула. Судя по этой надписи, Ак Сирали Мустафа попал в цель на расстоянии 571,5 м. Это лучший из зафиксированных результатов.] и Уот Карлайл[34 - Уот Карлайл – знаменитый лучник времен короля Англии Эдуардра III (1312—1370). Упоминается в романе Артура Конан Дойла «Сэр Найджел Лоринг».]. Затем поднял лук, одновременно натягивая тетиву, потратил не больше секунды на то, чтобы прицелиться, и выстрелил. А потом удивил Олега еще больше, потому что, не опуская оружия, не меняя прицел, пустил одну за другой и две оставшиеся стрелы. Причем все было сделано так быстро, что первая стрела, вполне вероятно, еще не воткнулась в мишень, когда третья оторвалась от тетивы.
Олег дошел до дуба, покачал головой, оценив силу, с которой были пущены стрелы, и крикнул Норману:
– Зря я один пошел охотиться! Надо было тебя взять. Но немножко зайцев я все-таки настрелял.
Зайцев было девять. Теперь уже Норман уважительно посмотрел на Олега.
– Весна, – пожал плечами тот. – Заяц сейчас неосторожный после зимней голодухи. Сидели толпой на поляне и жрали траву.
Через несколько минут в сопровождении Шурика вернулся Феликс – как будто на запах добытой дичи. Он уже не хромал и сразу до отказа заполнил пространство своим голосом:
– Я в порядке! А Шура все очень хорошо делает! Я всегда говорил, что из парня хороший полевик получится! Зайчики? Зайчики – это хорошо! Опять только мужиков отстреливал?! Да-да, знаю я, окот у них в мае. В смысле, у зайцев, а не у мужиков. Самочек мы бережем! Мы правильные! Мы боимся найти в брюшке маленьких неродившихся зайчат! Ну да, ты же у нас почти гринпизд! Кушал бы травку! Кстати! А я читал, что у дубов листья не опадают, а разрушаются, когда еще висят на ветках. А здесь такая подушка толстая – сантиметров десять до земли. А вообще в мае рано переброски устраивать. Холодно! Мыться плохо…
– Кстати! – остановил Олег это словоизвержение. – Стоит искупаться. Фил, ты уже здоров, поэтому оставайся, свежуй и потроши зайцев и начинай готовить обед. А я мужиков отведу на озеро.
Под дружелюбным полуденным солнцем идти по дубраве было еще приятнее, чем накануне. Шурик снял сапоги и теперь шагал босиком.
– А ты почему оружие не взял? – спросил его Олег, когда они отошли подальше. – У Нормана – лук, у меня – целая оружейня, а ты идешь и голыми руками машешь.
– Я у тебя попрошу, – Шурик решил отшутиться.
– А если у меня не лишнее?
– Как не лишнее? – хорошее настроение не покидало Шурика. – У тебя лук – одна штука, меч – два штука, кинжал – четыре штука. Наверняка, что-то лишнее будет. Ты же не сможешь одновременно и целиться и мечом махать.
– А это всегда так. У английского лучника был короткий меч для самообороны, у мушкетеров – шпаги, у стрельцов – сабли, – гнул свое Олег. – И ты не строй из себя дурачка! Ты принимай к сведению и ошибок не повторяй. После переброски мы должны постоянно быть вооружены.
– А чего ты мне не напомнил?! – это уже было сказано ворчливо.
– И не ершись, – сказал Олег. – А самому подумать? Или даже курс для стажеров не читал?
Шурик молча сделал несколько шагов и остановился.
– Что-то я расхотел купаться. Рано это, наверное, для мая. Я пойду лучше Феликсу помогу.
Повернулся и пошел назад, вороша ногами листву. Олег скрипнул зубами и стал вспоминать Андрея. И если бы его пожелания сбылись, то директору Центра прикладной хрономенталистики предстояли бы несколько лет исключительно напряженной жизни с множеством проблем.
– Он обиделся. – У Нормана был обескураженный вид.
Олег пожал плечами.
– Я не думаю, что он обиделся. Он просто догадался, что ему сейчас придется топать за оружием в землянку, а потом возвращаться к нам. И придумал, как бы ему только в одну сторону сходить. Это каприз, а не обида.
– Ну, не знаю, – произнес Норман. – Мне кажется, что с ним как-то дружелюбнее надо обходиться.
– Ты еще и педагог? – усмехнулся Олег. – Поверь мне, Саша Крутюнов, или как его еще называют, Зловредный дедушкин прыщ, ЗПД – один из самых эгоистичных людей, каких только можно себе вообразить. А психика у него тверда, как лоб носорога. Я бы с ним возиться не стал бы вообще, да Андрей его деду пообещал приглядывать за мальчиком.
Норман спросил, что это за история, и Олег подобно рассказал, как Шуриков дед – тоже Александр Джозефович – взял с Андрея, тогда еще ходившего в дублерах старших проводников[35 - Проводники – так в Центре прикладной хрономенталистики между своими называют сотрудников, которые в смешанных экспедициях обеспечивают безопасность научных работников. Проводники могут вести самостоятельные исследования.], страшную клятву, что когда тот «станет главным», обязательно возьмет внука на работу. «Чувствую, что иначе не смогу вывести тебя, – говорил Крутюнов-дед. – Должен ты под чем-то кровью расписаться, чтобы все срослось». А дело было в Новгороде, который со всех сторон обложили опричники Ивана IV[36 - Иван IV Васильевич Грозный (1530—1584) – великий князь Московский и всея Руси (с 1533), первый царь всея Руси (с 1547). Один из самых жестоких правителей Средневековья, проводил политику массового физического уничтожения представителей всех общественных сил, потенциально способных противостоять царской власти. Присоединил относительно слабые Казанское и Астраханское ханства, но не мог противостоять набегам татар из Крыма. Конец его жизни ознаменовался военными и дипломатическими поражениями от Польско-Литовского государства и Швеции. Внутренняя террористическая политика времен Грозного во многом предопределила быстроту разрушения общественных институтов в Смутное время (гражданская война в России, 1598—1613), которая поставила государство на грань краха.], явно собиравшиеся устроить что-то чрезвычайно жестокое и мерзкое[37 - Карательная экспедиция Ивана Грозного против Новгорода (1569—1579), вызванная ложным доносом о намерении города перейти под власть польского короля, закончилась массовыми казнями, погибло до 15 000 человек – половина населения города. В плане работ Центра прикладной хроменталистики стоит экспедиция с целью точных подсчетов, но она постоянно откладывается, так как ее потенциальные участники отказываются принимать роль опричников Грозного, для мирных жителей риск слишком высок, страховые компании отказываются его покрывать.]. Поэтому рисковать Андрею не хотелось, и он согласился, усмехнувшись, впрочем, про себя насчет того, что когда-то станет «главным».
И они выбрались. Правда, для этого пришлось прибиться к опричникам и потом девять месяцев прожить среди них в Александровской слободе[38 - Царская резиденция в Александровской слободе стала фактической столицей государства в 1565 году после учреждения Иваном IV Грозным опричнины и начала массового террора.]. А когда они вернулись, то Крутюнов-дед привел Андрея к тогдашнему директору центра Виктору Бубнову и сказал: «Смотри, великий проводник будет!»
– А что это значит великий проводник? – спросил Норман.
– У Андрея развилась изумительная интуиция. Мы ведь, когда работаем в прошлом, просчитываем варианты: куда идти, чтобы риск для жизни был минимальным, во что можно ввязываться, чтобы быть, как говорится, в гуще событий и собрать максимум информации, а во что – ни в коем случае. Долго думаем, сомневаемся, подключаемся к компьютеру центра в некоторых случаях, когда вариантов слишком много, или эпиго просим помочь, чтобы он осмотрел окрестности. А у Андрея все не так. Он две минуты помолчит, а потом говорит: надо делать так и вот так. И ни разу не ошибся.
– Дед нашего Шурика считал, – продолжал Олег, – что при дворе Грозного Андрей научился, как никто другой, растворяться в обстоятельствах, мимикрировать, подстраиваться, и от этого у него и развилась такая способность. Ведь там пришлось участвовать в таких вещах, которые я, например, честно говорю, не перенес бы. А у него получилось.
– Например?
– Например, лишать девственности молодых послушниц из окрестных женских монастырей раскаленными угольками. Или…
– Не надо, – остановил его Норман.
– Да, лучше без подробностей. Захочешь если, посмотри мемограмму[39 - Мемографирование – точная копирование в память хрономенталиста того, что ему приходится наблюдать в прошлом, и сопутствующей информации: чувств, эмоций, возникающих попутно мыслей. Мемограмма – запись всего этого в те или иные хранилища данных. Мемографирование появилось в арсенале хрономенталистики в 2187 году, на сорок лет позже трансвременных перебросок, и быстро стало одним из ключевых методов исторических исследований.] Андрея оттуда, – кивнул Олег. – К тому же мы пришли.
Они стояли на краю «острова», внизу было начало каменной пади, которая вывела их к базе вчера. Здесь камни завалили пятьсот или шестьсот лет назад, наверное, а может, и раньше, довольно мощный источник. Камней было много, но источник хотел жить, и им удалось научиться сосуществованию. И теперь на террасе получилось что-то вроде гигантской каменистой лохани, наполненной чистейшей водой.
– Айрунг! Настоящий бассейн! – восхитился Норман.
Олег спустился с откоса, осторожно переступая с камня на камень, уселся на берегу на большой, почти плоский сверху валун, стянул сапоги и погрузил ноги в воду. Потом обернулся на Нормана, стоящего наверху теперь в обнимку с дубом-подростком, и крикнул:
– Спускайся давай!
Тот кивнул и в несколько прыжков оказался рядом с Олегом. Следом за ним скатилась и пара небольших камней, которые он мимоходом сдернул с места. Один камень плюхнулся в воду, второй остановился на валуне около Олега. Норман взял камень в руки, метнул на манер ядра, довольно улыбнулся, оценив результат, снял сапоги, уселся рядом с Олегом, также опустив ноги в воду. На секунду. В следующее мгновение он уже сидел на корточках и изо всех сил растирал лодыжки.
– И ты полезешь в такую воду?