Безымянная частота

Безымянная частота
Иван Сергеевич Денисенко

Все мы немного радисты.Сидим на своих планетах, переключаем тумблеры, крутим катушки. Ловим импульсы, прилетающие из бездны, и передаём дальше.Безымянная частота – так я условно называю волну, которая идёт через меня.Эта книга – хроника моих дежурств за последние три года, бортовой журнал сигналов, отправленных в разное время дня и ночи, в разную погоду, в разном настроении.Три, две, одна…Эфир!

***

Нет никаких ещё

и никаких уже,

лучшее, что могу,

я напишу вчера –

вечером поутру, где-то на Иртыше,

там, где плывёт Луна, звонкая, как пчела.

Делаю шаг назад – и обгоняю год,

и предо мной опять яростней, чем набат,

мечется снежный зверь именем ледоход:

«Где ты, мой давний друг именем снегопад?»

Мечется невпопад, руслом едва вмещён.

Бродят слова, блестя, рыбами в глубине:

«Нет никаких уже, нет никаких ещё –

ты у себя спроси, если не веришь мне.

Да и не в том вопрос, сколько лететь, смутив

жаждой своей всех тех, кто оказался близ…

Я намолчу тебе очень простой мотив,

взятый из синевы, ясного неба из».

И наступает ночь, полная тишины.

Бледные фонари, давние времена…

Звуки идут со дна, глухи и тяжелы.

Речка молчит мотив – как же она нема!

Виденное – во мне, слышанное – со мной,

всё это – как цветки между сухих страниц,

где до сих пор звучит что услыхал весной:

«Время, не замирай, просто посторонись».

Мимо плывут дома, снами оплетены,

и не сказать – к черте: нету для них черты.

Школа моя плывёт, окна её темны,

классы её пусты, доски её чисты.

Следом проходят сквер, церковь, где был крещён,

тополь на берегу, утренняя звезда…

Всё это – не уже, всё это – не ещё,

всё это – пузырьки в тающей толще льда.

Сколько мне было лет, столько мне будет лет,

то, что приобрету, будет не груз, а в плюс –

всё пригодится там, на берегах планет,

где я проснусь вчера, если потороплюсь.

I. И свет не свет

***

Я выехал со станции Не Помню

до станции Не Знаю. По пути

я наблюдал бредущую по полю

метель и не ложился до пяти.

Желтели окна в каждом тихом доме,

и чай, извечный спутник всех дорог,

сливался с темнотой и грел ладони